А. П. Гусев, юрисконсульт ЗАО "Центральная районная аптека No 58"
На протяжении последних десятилетий идея гражданского общества, а также связанные с ней понятия, термины и лозунги приобрели огромное общественно-политические значение во всем мире, в особенности, мире пост-коммунистическом. Они существенным образом изменили современную политическую культуру, обогатили язык политических дискуссий.
Отечественная литература, посвященная истолкованию данной проблематики, обширна [См.: Белокурова]. Однако знакомство с ней обнаруживает одно обстоятельство: в ней, как нам кажется, не находит должного места внимание к целостному, систематическому восприятию данного концептуального поля. Как правило, авторы, исходя из особенностей своих научных или идеологических интересов, акцентируют то или иное видение гражданского общества. Данная работа рассматривается автором как попытка систематического описания данного теоретического (философско-теоретического) дискурса в том виде, в каком он сложился в период между серединой 70-х годов XX века и началом XXI столетия.
Возрождение идеи гражданского общества
«Возрождение001 » идеи гражданского общества исторически связано с разложением коммунистических режимов в Восточной Европе, признаки которого все более отчетливо стали проявляться с середины 70-х годов XX века. Произошло это в среде антиправительственной оппозиции, сложившейся в Польше002 , а также в Чехословакии и Венгрии. Оппозиционно настроенные интеллектуалы в странах советского блока были убеждены в бесперспективности и деструктивном характере тоталитарного диктата, осуществляемого коммунистическим государством по отношению к обществу. Вместе с тем, учитывая неудачный опыт антикоммунистического сопротивления, представленного попыткой открытого восстания, инициированного «снизу» (Венгрия, 1956), и реформаторской программой, выработанной «наверху» (Чехословакия, 1968), они полагали, что путь освобождения, ставящий задачу прямого государственного переустройства («политический» вариант) невозможен. Кроме того, опозиционеры считали, что и по существу, а не только из тактических соображений центр тяжести в процессе продвижения к более совершенному и справедливому порядку необходимо из области политической перенести в неполитическую сферу общественной жизни – в область гражданского общества, то есть в мир социального общения, который составлен из сетей гражданского взаимодействия (в рамах добровольных ассоциаций локальных сообществ, церковной организации и т.п.003 ) и скреплен культурой сотрудничества и общественного партнерства. Гражданское общество воспринималась как наиболее значимая в общественно-историческом отношении часть общей социетальной системы. Порядок, который должно было придти на смену тоталитарной организации, виделся как общество саморегулирующееся и самоорганизующееся на основе социального и политического взаимодействия свободных индивидов, а также на основе законов рыночной экономики.
Таким образом, основным мотивом в возрождении идеи гражданского общества становится протест против огосударствления общества, против чрезмерного разрастания роли и влияния государства в общественной системе. Наиболее очевидным примером такой «социетальной экспансии» государства явился тоталитарный этатизм коммунистического типа, а также другие формы авторитаризма. Однако это вовсе не означает, что за пределами систем коммунистической/пост-коммунистической (авторитарной/поставторитарной) политики проблематика гражданского общества оказалась неактуальной. Напротив, она была воспринята с большим интересом и включена в арсенал текущей общественно-политической дискуссии в США и Западной Европе, то есть в зонах «старой», устойчивой демократии. В результате, в европейском и американском общественно-политическом контексте сформировался сложноустроенный нормативный дискурс, организованный вокруг вопросов о должном положении государства в системе современного общества, а также о политическом значении сферы самодеятельной общественной активности и самоорганизации. Рассмотрим наиболее значимые его сегменты: варианты концепции, сложившиеся в рамках либеральной традиции, американского коммунитаризма, европейского неоконсерватизма и пост-марксизма.
Либеральный вариант гражданского общества и гражданской культуры
Для либеральной традиции идея гражданского общества не является новой. Представление о гражданском обществе было выработано еще в классическом английском либерализме (от Локка до Адама Смита и Фергюсона). Оно понималась как особая, независимая от государства сфера социально-экономического «партикуляризма» и публичной жизни, защищенная от государственного и иного произвола развитой правовой системой, предоставляющей гарантии фундаментальных прав и свобод. В этом контексте складывается новое представление о политическом измерении гражданственности. Оно не связано непосредственно с вовлеченностью индивида в деятельность политических институтов. Общество дистанцируется от правительства, хотя вовсе и не отказывается от политической роли. Публичный характер гражданского общества определяется политическим влиянием общественного мнения, которое формируется в этой среде (Taylor:222). .
Гражданское общество в раннелиберальном понимании этого явления отождествляется со слоем образованной публики, «цивилизованной» части общества. Именно «образованная публика» поддерживает особый тип гражданской культуры, необходимый для жизнеспособности публичного сообщества и для формирования общественного мнения о событиях социальной и политической жизни, и именно ее позиция преобразуется в институциональную логику правительственной деятельности. Культура гражданственности определяется как состояние «цивилизованности». Цивилизованность означает особое состояние сбалансированного взаимодействия таких сторон личности, которые, с одной стороны, характеризуют индивида как члена либерального сообщества (здравый смысл, то есть способность трезво, непредвзято воспринимать окружающий мир, терпимость, готовность к сотрудничеству и приверженность принципам равноправного партнерства), а с другой стороны, определяют его как автономную личность (стремление к творческому раскрытию личностного начала в индивидуальной форме и готовность к социально-культурным инновациям) [Seligson].
Таким образом, в классическом либерализме сложилось представление о необходимости присутствия в структуре общества автономной институциональной среды, которая выступает в качестве посредника между индивидом и государственной организацией и обусловливает характер их взаимодействия. Впоследствии идея гражданского общества ушла как бы на периферию либерального дискурса, уступив центральное положение вопросу об институциональной логике либерально-демократической политики. Поэтому в современном либерализме «возрожденная» концепция гражданского общества вызвала некоторое напряжение.
С одной стороны, она воспринималась как сформированный в меняющемся общественно-историческом контексте дискурсивный инструмент, позволяющий поддерживать и развивать классические для либерализма мотивы социального плюрализма, политической свободы, прав человека и автономии индивида по отношению к обществу [Gellner]. Но, с другой стороны, протест против традиционной политики в определенной степени затрагивал и сложившуюся в послевоенный период институциональную логику социальной и политической организации либеральных демократий. Конечно, либеральная демократия были затронуты далеко не в той степени, как господствующие в Европе на протяжении XX века этатистские проекты – коммунизм, фашизм и социал-демократия. Однако критика оказалась довольно чувствительной и требовала ответа.
Ответом стал довольно широкий в идейном отношении набор теоретических построений, отражающих состояние определенной поляризации, которая присуща любому идеологическому полю. Во-первых, следует различать круг теоретиков «основного направления», в рамках которого разработка современной концепции гражданского общества постепенно переносится из нормативного контекста в контекст аналитический (эмпирически ориентированный). Сторонники данного подхода стремятся к рассмотрению условий поддержания и самовоспроизведения сложившегося в «хорошо устроенном либеральном сообществе» (по выражению Рональда Дворкина) устойчивого институционального и социально-культурного порядка. Более подробно об аналитической перспективе мы будем говорить позднее. Во-вторых, существуют более радикальные теоретики, которые видят важнейшим проявлением «гражданственности добродетели» способность открыто противостоять социально-культурной и институциональной рутине общественного окружения. Такой нонконформистский протест будет оправдан в том случае, если сложившийся status quo требует корректировки. Необходимость корректировки определяется в соответствии с оценками, порождаемыми как рациональным социальным анализом, так и своеобразным инстинктом «цивилизованной гражданственности» [Meyer], который усваивается в атмосфере либерального сообщества и артикулируется в процессе личностного саморазвития. Наконец, в-третьих, мы можем также говорить о «либерально-консервативных» теоретиках, тяготеющих к формулам классического либерализма и выступающих с критикой эгалитарных мотивов, которые отчетливо звучат в либерализме современном [Cahoone].
Коммунитаристский проект
Начиная с 80-х годов, концепция гражданского общества стала привлекать все большее внимания политиков и политических теоретиков в США. Хотя и здесь описываемый ею общественный феномен имеет давнюю историю, а соответствующая терминология никогда полностью не исчезала из словаря американской политической дискуссии.