Так, например, существенная доля рынка пластиков и полимеров принадлежит компаниям, не входящим в состав вертикальных или горизонтальных химических холдингов. Это и «Саянскхимпласт», который создан группой «Истлэнд» из государственного АО «Саянскхим-пром»; и стерлитамакский «Каучук», который неизвестные частные владельцы наотрез отказываются продавать кому-либо, хотя спрос значительно превышает предложение; и большое количество приватизированных в 2001 году госпредприятий, таких как воронежское АО «Пластик», держащее под контролем 15% российского рынка поливинилхлорида. Кроме того, существуют уникальные предприятия. Государственный Новочеркасский завод синтетических продуктов уже является предметом переговоров нескольких химических компаний, хотя о его приватизации пока и речи нет (дело в том, что он при не слишком больших инвестициях способен занять до четверти российского рынка метанола). Наконец, в России, за исключением рынка синтетических моющих средств (на нем сильны международные компании — Henkel, P&G), практически независим сектор производства химических потребительских товаров. Так, группа «Новое содружество», сейчас занимающаяся реструктуризацией завода «Авиастар», начинала с поднятия ростовского завода лакок-расок «Эмпилс», одного из лидеров рынка.
В целом структура собственности на химическом рынке уже вполне определилась, и огромных перемен ждать не приходится. Основная задача «социалистической» модели химического рынка — установление на нем власти четырех-пяти суперхолдингов — будет решена в ближайшие пять лет без особых сложностей. Но дьявол, как известно, в деталях. Судя по тому, что уже сейчас химическая отрасль является одним из основных поставщиков скандалов для делового мира, скучным этот процесс не будет.
За год, прошедший с публикации последней версии «Кому принадлежит Россия», тенденции в развитии российской химии принципиально не изменились. Буквально все крупные сделки вокруг российских предприятий подчинены одной идее — укрупнению, концентрации капиталов. Однако в отличие от ситуации годовой давности конкурируют за активы уже не просто «дочки» крупных промышленных групп, а вполне самостоятельные компании. Очевидно, в ближайшее время перестанут говорить, что СИБУР — это по сути «Газпром», а «Фосагро» — детище ЮКОСа. Дети гигантов растут слишком быстро.
Событием года в химической отрасли можно считать размещение очередной эмиссии акций СИБУРа, которая призвана сделать из производственной группы химическую компанию европейского масштаба. Заодно в ходе сделки команда Якова Голдовского должна получить деньги, причитающиеся ей за проведенную работу по консолидации в отрасли.
Начиналась эмиссия более чем загадочно. 31 декабря 2000 года в интервью „Ъ" господин Голдовский сообщил — буквально одним предложением,— что СИБУР, 51 % акций которого еще в ноябре купил «Газпром», готовит новый выпуск ценных бумаг. На вопрос о том, как владелец контрольного пакета отнесется к предложению купить его еще раз (по сути, предлагалось именно это), президент СИБУРа весьма твердо произнес:
«Мы — независимая от "Газпрома" компания».
В независимость СИБУРа тогда верилось с трудом, однако вскоре то, что «Газпрому» все-таки придется купить свою долю в новой эмиссии, подтвердили нефтяные компании. Аналитики нефтяников, изучившие предложения СИБУРа по проспекту эмиссии до 70 млрд руб., с удивлением обнаружили, что, по сути, огромный СИБУР представляет собой весьма рыхлый конгломерат ОАО, ЗАО и 000, в котором ОАО «Сибирско-Уральская нефтегазохимическая компания» (именно в нем «Газпром» купил 51% акций) — отнюдь не самый весомый элемент, а для того чтобы СИБУР стал компанией с консолидированными активами, нужно заплатить. Для «Газпрома» эта сумма была определена в $700-800 млн -либо деньгами, либо акциями предприятий, интересующих СИБУР. Казалось, грянет скандал: было очевидно, что команда господина Голдовского на деньги «Газпрома» собрала холдинг таким образом, чтобы газовая монополия под угрозой потери собственности в нем обязалась финансировать его развитие. Но, несмотря на дерзость предложения, «Газпром» согласился выкупить свою долю допэмиссии. Почему он сделал именно так, а не заблокировал предложение на совете директоров? Вероятно, руководители газового колосса понимают: доля в «большом» СИБУРе лучше, чем все — в «маленьком». За счет присоединения к СИБУРу приобретенных «Газпромом» с боями венгерских комбинатов Borsodchem и TVK СИБУР может твердо считаться одной из крупнейших химических компаний Европы с капитализацией уже в 2004-2005 годах не менее $8 млрд. Сумма, которую команда господина Голдовского просит за завершение этого грандиозного плана, не кажется слишком высокой.
Еще одна важная сделка последнего года — продажа череповецкого АО «Аммофос» его бессменным в течение последних десяти лет руководителем Валерием Бабкиным. Сделка знаковая: господина Бабкина, сумевшего превратить череповецкий гигант в одного из крупнейших рыночных производителей фосфатных удобрений в Европе, «Аммофос» продавать никто не заставлял. Мало того, никакого давления на него никто не оказывал. Просто в определенный момент стало ясно, что «Аммофос» обречен войти в более крупную структуру, которая сможет продолжить его развитие. В одиночку он остался бы просто прибыльным предприятием без перспектив.
«Аммофос» — признанный лидер рынка фосфатных удобрений как в России, так и в Евpone. На его долю приходится около 33-35% национального производства этой продукции. Кроме того, «Аммофос» — второе в стране приватизированное предприятие. Разрешение на продажу его акций, по легенде, дал лично Анатолий Чубайс. Глава ГКИ якобы тайно приехал для этого в Череповец, осмотрел предприятие, познакомился с его руководством и дал отмашку. Несмотря на то что все это происходило в 1992 году, когда слово «акция» скорее ассоциировалось с пирамидой МММ, нежели с имеющими реальную ценность активами, команде менеджеров во главе с Валерием Бабкиным удалось сделать все, что называется, по уму. Уже через несколько лет владельцем 51,9% акций «Аммофоса» стала некая швейцарская компания NW Nordwest AG, полномочия господина Бабкина, контролировавшего компанию, стали неоспоримы на необозримый срок, а «Аммофос», до 90% своей продукции отправлявший на экспорт, стал объектом недосягаемых мечтаний конкурентов.
И вот в декабре 2000 года появились слухи о том, что NW Nordwest меняет владельцев. Поначалу в это не верили, но в январе 2001 года было созвано собрание акционеров, в повестке дня которого значились выборы генерального директора «Аммофоса» и нового совета директоров. Казалось, вокруг «Аммофоса» вот-вот закрутится увлекательный скандал с арестами бумаг, уголовными делами и ОМОНом в качестве последнего аргумента: ходили разговоры, что предприятием заинтересовался «Роспром».
Когда в конце февраля ожидаемое собрание акционеров состоялось, не верилось, что все уже закончилось. Действительно, экспортер трети фосфатных удобрений страны, первый в истории «приватизатор» и просто грамотный менеджер Валерий Бабкин покинул свой пост. На его место пришел Николай Горбачев, вице-президент ассоциации «Фосагро», созданной из предприятий-конкурентов «Аммофоса» поставщиком сырья мурманским АО «Апатиты».
Что же заставило господина Бабкина продать предприятие? Доподлинно это неизвестно. Однако уже к весне «Аммофос» начал координировать свою работу с «Фосагро». Поговаривают, что гендирек-тору «Аммофоса» надоела карьера бизнесмена и он решил стать просто миллионером. Однако факт — впервые в отрасли крупное предприятие перешло в руки новых владельцев без «войны влияний».
В отличие от череповецкого «Аммофоса» его конкуренту АО «Фосфорит» из Кингисеппа (Ленинградская область) с приватизацией явно не повезло. Фонд «Фосфорит-инвест», созданный менеджментом компании в середине 1990-х и сейчас управляемый трудовым коллективом, сумел получить под свой контроль 36% акций компании. А остальные 64% акций за последние пять лет меняли владельца бессчетное число раз — «Фосфорит» управлялся и некими немецкими инвесторами, и структурами, близкими к МПС, и трейдинговыми компаниями. Последний год на предприятии разворачивается масштабная битва. С одной стороны — «Группа МДМ», скупившая у очередных владельцев предприятия 54% акций, с другой — известный питерский предприниматель Александр Сабадаш. Последний не владеет акциями «Фосфорита», но близок к тому, чтобы получить над ним полный контроль. Дело в том, что «Фосфорит», имеющий наиболее выгодное расположение для экспорта удобрений в Европу,— банкрот.
В мае 2000 года «Фосфорит», в очередной раз менявший владельца контрольного пакета, попал по иску некрупного кредитора под процедуру наблюдения. Временным управляющим был назначен штатный сотрудник центрального аппарата ФСФО Владимир Орешко. За несколько месяцев управления господину Орешко удалось превратить ситуацию на «Фосфорите» из плохой в конфликтную. Он сумел уволить генерального директора, выявить признаки преднамеренного банкротства АО, перессориться с большинством кредиторов, из объявленных 2 млрд. руб. кредиторской задолженности признать только 680 млн. и представить план выхода из этой ситуации. Выход предполагался простой: вывести из «Фосфорита» активы в новую компанию и передать контроль над ней кредиторам, то есть господину Сабадашу.
«Группа МДМ», тем временем вложившаяся в покупку контрольного пакета акций «Фосфорита», непрерывно пытается прекратить попытки банкротства предприятия, которое, вообще говоря, вряд ли убыточно: мало в стране предприятий, твердо обеспеченных экспортным сбытом на 90%. Впрочем, господин Сабадаш настаивает на том, что «Фосфорит» де-факто принадлежит именно ему.