Природа наделила человека стремлением к физическому контакту, эмоциональной привязанности, дружескому единению. Детям хочется, чтобы с ними играли и разговаривали. Это и есть социальное чувство. От воспитания и переживаний, испытанных в детстве, зависит – превратится ли оно в сознательный интерес к здоровью, поступкам, душевному миру другого человека, в способность жить насыщенной духовной жизнью, в единстве с народом, человечеством. Воспитание в людях социального чувства - первостепенная задача педагога и психиатра. Она достаточно сложна. Чтобы ее решить, нужно выяснить структуру социального чувства, этапы и механизмы его развития, добиться того, чтобы различные социальные институты, вся культурная среда действовали согласованно, целенаправленно, чтобы дело воспитания детей и молодого поколения находилось в руках ответственных, компетентных людей. От этого мы, как думал Адлер, еще очень далеки.
Социальное чувство или социальный интерес, Адлер понимает как инстинктивную и в то же время сознаваемую и управляемую способность «видеть глазами другого, слышать ушами другого, чувствовать сердцем другого». Эта способность опирается на чувство принадлежности к группе, народу; на стремление к глубокой эмоциональной коммуникабельности; на интерес к процессам, происходящим в обществе; веру в людей, способность доверять, быть откровенным, искренним и свободным в диалоге; на оптимизм и историческое чувство, готовность выслушать критику, трезво оценивать свои способности, признавать свое несовершенство, готовность проявить доброту, участие, инициативу.
3.4.Прототип личности и индивидуальный стиль жизни.
Обычно полагают, что основная идея Адлера – «комплекс неполноценности». Этот комплекс безличен, универсален, присущ всем людям. Вопрос лишь в том, каким образом он компенсируется: социально полезным, разумным или бесполезным, с помощью какой – то фиктивной идеи собственного превосходства.
Однако уже само название концепции Адлера – «индивидуальная психология» - указывает на значение индивидуально – биографического метода исследования личности. Действительно, Адлер – прирожденный психолог – практик. Он не нуждается в отвлеченных понятиях, типологиях для того, чтобы иметь дело с человеком, который сейчас перед ним. Всякие схемы, модели, принципы имеют для него лишь вспомогательное значение. Главное при изучении человека и при его лечении – это непосредственный, личный контакт с пациентом, взаимопонимание. В таком контакте Адлер не морализирует, не увещевает. Он старается выявить, прежде всего, стержневую установку личности и на нее воздействовать. Этот «жизненный план», «прототип», «стиль» и служит главным предметом интереса Адлера и как психолога, и как педагога. В благоприятных условиях «стиль жизни» не выражен ясно. Но вот в опасных, трудных, критических ситуациях он проявляется отчетливо. Поэтому Адлер придает большое значение анализу воспоминаний пациента, касающихся разного рода критических случаев.
Впервые термин «жизненный стиль» Адлер употребил в 1926 году. До этого он пользовался менее емкими терминами: «направляющий образ», «форма жизни», «линия жизни». Речь идет о значении, которое человек придает миру и самому себе, его цели, устремлениям, а также методах, которыми он обычно пользуется при решении жизненных проблем.
Здоровый, нормальный стиль жизни, по Адлеру, отличается тем, что человек хорошо адаптирован к обществу и общество извлекает выгоду из его деятельности. У здорового человека достаточно энергии и смелости, чтобы открыто встречать новые проблемы. Адлер говорит, что «уже младенец старается оценить свои силы, свой удел…Значение жизни постигается в первые четыре – пять лет и подходит к нему человек через блуждания и потемки, ощупью, через ощущения, догадки, намеки, приблизительные объяснения. Стремление уловить некую устойчивую и непреходящую линию в собственной жизни входит противоречие с ее вечной текучестью. Поэтому фиксация каких – то переживаний в качестве основы для понимания всей жизни содержит в себе некую натяжку, ошибку.… Тем не менее, уже к концу пятого года жизни ребенок достигает единого, кристализированного образца поведения, вырабатывает свой стиль решения проблем. Он закрепляет для себя в глубине души представление о том, что ждать от мира и от самого себя. Теперь он воспринимает мир – и на всю жизнь – через устойчивую схему восприятия. Все переживания истолковываются в соответствии с этой схемой, т. е. первоначальным значение, которое было придано жизни. При этом даже если это значение ошибочно и наш стиль жизни постоянно навлекает на нас несчастья, мы никогда легко не отказывается от него».
Нельзя сказать, что приведенное разъяснение стиля жизни четко и ясно. Тем не менее, в нем есть смысл. Индивидуальность человека действительно устойчива, универсальна, уникальна. Она включает в себя какое – то понимание цели и смысла жизни, благодаря которым раскрывается значение отдельных событий и поступков. Стиль или прототип – основа развития личности, система ориентаций поведения и мышления. Она проходит через всю жизнь и обладает силой судьбы.
Возникновение прототипа Адлер показывает на простых примерах. Так, ребенок с желудочным расстройством будет иметь повышенный интерес к еде. Разговоры о еде, метафоры, связанные с едой, будут для него характерны. Другой ребенок – с дефектом зрения, будет озабочен рассматриванием вещей. Но не только врожденные задатки определяют прототип. Родительское влияние может иметь преобладающее значение. Из – за вспыльчивости, грубости, необщительности отца у некоторых девочек формируется установка на избегание мужчин. Мальчики, которых подавляла строгая мать, могут избегать женщин. Очередность рождения – существенный фактор, влияющий на прототип. Адлер считает печальной жизнь первенца. Ведь вначале он – единственный и находиться в центре внимания. Но после рождения второго ребенка обнаруживает вдруг себя свергнутым с пьедестала, ощущает трагическую утрату власти, которой обладал. Боязнь утратить власть, подозрение, что его в любой момент могут покинуть ради кого – то другого, будет преследовать первого ребенка всю жизнь. Положение второго ребенка тоже своеобразно. Он изначально побуждается к соревнованию с первенцем, к достижению всего того, что есть уже у старшего. Второй ребенок, согласно Адлеру, более деятелен, по натуре бунтовщик, не признающий власти и авторитета. Но он может вырасти избалованным, не способным к усидчивой работе. Старший же, который находится на периферии внимания, привыкает быть независимым и больше полагаться на свои силы. Легко себе представить, что с поступлением в школу, когда заканчивается благоприятная ситуация для избалованных детей, старший существенно опережает младшего.
Интересна судьба левшей. Их можно узнать еще в колыбели, так как левая рука у них движется быстрее, чем правая. Их сразу же начинают учить пользоваться правой рукой, но сначала на них сыпятся упреки и насмешки. Однако к ним проявляют больше внимания, чем к правшам, у левшей развивается интерес к тому, что вообще можно делать руками, например, к письму, рисованию, лепке, строительству. Неудивительно, что многие левши, «переученные» на правшей, обнаруживают более высокий уровень достижений и способностей. Но бывает, что врожденный недостаток левшей слишком часто подчеркивается, а попытки развить правую руку не предпринимается. Тогда у ребенка возникает сильное чувство неполноценности, и он, став взрослым, постоянно чувствует себя неуклюжим, неловким. Он может вести борьбу со своим «недостатком», что придает его характеру воинственность и конкурентность. Но если он часто терпит неудачи – даже вне связи с тем, что он – левша, то привыкает принимать свои поражения как нечто должное. На этой почве у него вырабатываются зависть, мстительность или повышенные амбиции, властолюбие.
Уже на этих примерах видно, что возникший в детстве прототип может развиваться в разных направлениях. Возникают всякого рода компенсации, отклонения, но некоторое устойчивое динамическое ядро характера проступает с возрастом все более отчетливо.
На основе комплекса неполноценности развивается компенсаторный комплекс превосходства. Оба комплекса, по Адлеру, имеют нечто общее: будучи развиты сверх меры или не уравновешивая друг друга, они способствуют выключению из полезной жизни и невротизации. Но, будучи наполнены социальным содержанием и проявляясь адекватно ситуации, они выступают как сигнальные ориентиры, обозначающие границы судоходного русла, ни влево, ни вправо от которого уходить нельзя.
Каждый человек на основе своего прототипа стремится создать ситуацию, в которой он превосходит всех. При этом каждый идет своим путем, по – своему адаптируется к обществу. Один всегда идет «напролом», находит удовлетворение в том, чтобы преодолеть себя, справиться с трудностью. Другой привыкает «действовать в обход», избегать сложных ситуаций. Эффективность любой стратегии ограничена, но, в среднем, выигрывает тот, кто готов действовать в любых обстоятельствах.
Любой стиль жизни, в особенности жесткий, ригидный, может стать основой невроза. Коррекция, по Адлеру, состоит в том, чтобы пробудить в человеке чувство общности, интерес к делам общества. Другая задача терапевта – уменьшить чувство неполноценности пациента. Но самое главное - изменить цель. Если мы сумели понять, что целью жизни пациента является «бегство», самоизоляция, достижение превосходства, то должны с тактом и искусством проникнуть во внутренний мир пациента и скорректировать его цель.
Развивая свою концепцию стиля жизни, Адлер стремился решать задачи воспитания, социальной педагогики, борьбы со всякого рода социальными отклонениями. Так, поведение проституток, самоубийц, преступников он объяснял чувством неполноценности, которое не было у них скомпенсировано социальным чувством. Единства человечества он мечтал достичь на путях воспитания у всех людей социального чувства. Работа ради этой цели была смыслом его жизни. Адлер выходил за границы медицины, боролся с индивидуализмом, агрессивностью, лживостью, праздностью, ленью и другими пороками, связывая их с комплексом неполноценности. Адлер подчеркивал значение сознательной реализации каждым человеком своей социально – полезной способности. Он считал, что жизненный успех зависит от правильного выбора компенсаторной цела, от того, удастся ли человеку избежать в своем развитии крайностей: преступления и невроза.