Из семейных событий крестины чаще бывали на восьмой день после рождения; ребенка торопились окрестить, чтобы в случае смерти Бог «забрал его к себе». В период двоеверия (т. е. повсеместного распространения пережитков язычества) кроме христианского имени широко бытовали и прозвища (Неждан, Волк, Дружина). День рождения не считался праздником, торжественно справлялись лишь именины; в «день ангела» будущим гостям рассылались именинные пироги тем больше, чем выше был чин гостя, вечером на пиру одаривали именинника. На новоселье священник освящал дом, в который вносили хлеб-соль (символ благополучия и спасения от «сглаза»), а суеверные люди — черную кошку или курицу, а также растворенную квашню; после был пир.
Считалось, что христианин умер достойной смертью, если он находился в сознании, чтобы огласить завещание, благословить родню иконой, отпустить на волю холопов, сделать «вклады» в церкви и монастыри, некоторые принимали схиму; после смерти на окно ставили святую воду — «на омовение и питание души», люди с достатком нанимали плакальщиц. Хоронить старались быстро (летом — за сутки); опустив гроб, прикладывались к иконе, ели кутью; после похорон устраивались поминки, потом на девятый день и на сороковой; от похорон до 40-дневного поминовения читали Псалтырь, часто и на могиле, и в церкви, и дома. В народном сознании похороны воспринимались как бракосочетание со смертью, а свадьба — как похороны девичьей свободы. Поэтому в песнях, сопровождавших эти обряды, есть немало схожего.
Гостевой этикет на Руси учитывал возраст и происхождение. К равному гости въезжали во двор, а затем подъезжали к крыльцу; к более высокому лицу шли через двор пешком; не было принято старшим ездить к младшим. Важного человека приглашал сам хозяин или его родня, менее важных — родня или слуги; знатного гостя встречали у крыльца или устраивали три встречи (слуги у ворот, родня во дворе и хозяин у крыльца), равного — в сенях, младшего — в комнате.
Палка (или трость) оставалась в сенях, в комнату входили без шапки, несли ее с платком внутри перед собой в руке, троекратно крестились на образа, клали три поясных поклона до земли, затем кланялись хозяину (кивком, в пояс, касаясь земли рукой, на коленях, касаясь лбом пола), равные протягивали друг другу руки; друзья и родные раскрывали объятия, целовали гостя в голову, прижимали к груди. В гостях нельзя было кашлять и сморкаться; хозяин «корил» себя в специальных словесных формулах, гостю говорил особые комплименты, называя его «кормильцем» и «благодетелем»; у светских людей спрашивали про здоровье, у духовных особ — о спасении. При прощании троекратно крестились на образа, кланялись им, целовались с хозяином, один раз крестились, и хозяин провожал гостя до сеней или крыльца, по его знатности. Знаком высшего доверия к гостю был выход жены с чаркой; жена меняла наряды перед угощением каждого гостя, избранного мужем, потом они ее целовали. В случае приглашения гостя на обед жена обедала на своей половине.
Относительная свобода славянской женщины в 10—13 веках постепенно сменилась ее ограничением во всех слоях общества, но особенно у самых родовитых и состоятельных. До замужества девушка находилась в полном подчинении у отца, после свадьбы — у мужа. Никогда и ни при каких обстоятельствах порядочная женщина не показывалась без сопровождающих, из дому выходила редко, обычно только в церковь. При разговоре с посторонними считалось приличным закрывать лицо рукавом.
В домашнем кругу женщину с детства окружали многочисленные кормилицы-«мамки», нянюшки, сенные девушки, зачастую бедные родственницы и приживалки. Выйдя замуж и став хозяйкой, женщина должна была следить за повседневной жизнью всех многочисленных домочадцев, вставать раньше всех, а ложиться — позже. Круг общения женщины был крайне ограничен. За расходами следил обычно хозяин, уход за детьми передавался доверенным слугам, хозяйка заботилась об одежде и утвари, раздавала «уроки», то есть работу, которую все домочадцы должны были сделать за день. Достойным занятием считалось рукоделие, которому обучали с малых лет. Грамоте обучали весьма немногих. Женской в России отчасти была и профессия ювелира. Заботилась хозяйка и о душе своих подопечных — учила их молитвам, следила за нравственностью.
Утрата девственности была позором для самой девушки и всего дома: в городах таких согрешивших постригали в монастырь, в селах их позорили, мазали дегтем ворота, но на не слишком выгодное замужество они все же могли рассчитывать.
В семье хозяин, чтобы не подвергнуться всеобщему осуждению, должен был держать в страхе жену и всех домочадцев. Провинности наказывались плетью (плеть-«дурак» висела на поясе у мужа). Подробная роспись наказаний содержится в знаменитом «Домострое», чье составление приписывается сподвижнику Ивана Грозного священнику Сильвестру. В имущественном отношении русская женщина и в то время была защищена законом: за ней сохранялись права на приданое, вдова получала не менее седьмой части имущества мужа, если не было завещания в ее пользу, жена и дети осужденного преступника сохраняли права на его имущество.
Соблюдению постных дней придавалось огромное значение. Росписи блюд составлялись чуть ли не на год. У хорошего хозяина всегда имелись в большом количестве съестные припасы. На рынке покупали продукты только самые бедные люди. Хозяину полагалось настойчиво угощать гостя, который не имел права отказываться от угощения. Часто еда с пира посылалась тем приглашенным, которые почему-либо не пришли. Чем больше повар следовал традициям, тем выше ценилось его искусство.
Одежда у мужчин и женщин имела одинаковые линии, никогда не подгонялась по фигуре, состояла из нескольких слоев: исподнего — домашнего, среднего и верхнего. На рубаху у женщин надевался летник, затем опашень (или сарафан, душегрея, телогрея), мантия (приволока), или шуба, а у мужчин — кафтан, ферязь, опашень, шуба (ходить без пояса не полагалось). Названия мужской и женской одежды были схожи, но была и «летняя шуба» (без меха) у одних женщин. Женщины чаще, чем мужчины, ходили в сапогах (башмаках, чеботах) на высоких каблуках; девицы обязательно показывали волосы из-под венцов (или головных повязок), замужние женщины прятали их под волосник, на который надевали убрус (платок), кику или кокошник. Выходить на улицу без румян, сурьмы, белил женщине было неприлично. Одно время следовали восточной моде чернить зубы. Нарядная одежда (в том числе дорогая), хранящаяся помногу лет, была почти в каждой семье, а на различия в общественном положении указывал головной убор. Серьги, ожерелья, перстни, одновременно несколько образков и крестов на шее носили и женщины и мужчины. Одежда обшивалась часто жемчугом, полудрагоценными камнями и драгоценными нитями (золотыми и серебряными). Женщинам полагалось держать платок в руках, мужчины носили платок не в кармане, а в шапке.
В поездках и путешествиях предпочитали санный и водный пути, сани и струги, так как дороги были плохие. Летом старики ездили в колымагах и даже в санях; молодые ездили верхом (верхом щегольства были белые лошади). Знатный человек ехал, окруженный свитой, слуги били в литавры, чтобы отпугнуть прохожих на дороге. Женские повозки скрывали пассажирок, для которых имелись небольшие слюдяные оконца. В поездках укрывались множеством одежд, брали с собой сулею с вином, съестные припасы, пополняя их в дороге. Мебель в то время была редка и дорога, даже самые знатные и богатые возили ее за собой. За плату можно было нанять лошадей и ямщиков.
Бани (мыльни) у древних славян были в виде полуземлянок, топившихся по-черному. В средние века их топили 1—2 раза в неделю, летом в городских поселениях власти часто запрещали мыться таким образом из-за опасности возникновения пожаров. В этих случаях ходили в общественные платные, так называемые «царские» бани, где мужчины и женщины раздевались в общем предбаннике, а нередко и мылись вместе, причем обычай этот продержался до времен Екатерины II, когда наблюдавший эту картину многоопытный Дж. Казанова заметил, что это происходит не от развращенности, а от чистоты нравов. Баня была излюбленным народным средством от разных недугов, здесь нередко происходили роды. Баню не советовали посещать натощак; обязательно мылись и парились в субботу, чтобы предстать чистыми к воскресной заутрене.