Достаточно уверенно можно предположить, что в жизни очень редко можно встретить какую-либо систему когнитивных элементов, в которой диссонанс полностью отсутствует. Почти для любого действия, которое человек мог бы предпринять, или любого чувства, которое он мог бы испытывать, почти наверняка найдется, по крайней мере, один когнитивный элемент, находящийся в диссонантном отношении с этим «поведенческим» элементом.
В 1956 г. Фестингер написал книгу "Когда пророчество не сбывается" о культе "летающих тарелок", действовавшем в то время в штате Висконсин. Лидер группы, миссис Кич, якобы получила сообщения, посланные "Хранителем" с планеты "Кларион". Она сообщила прессе, что 21 декабря того же года случится огромное наводнение и все, кроме немногих избранных, погибнут. Ее последоватили продали дома, отдали деньги, и ждали прибытия космических кораблей. Когда утро наступило, без "тарелочек" и без наводнения, можно было ожидать, что последователи разочаруются. Но когда миссис Кич объявила, что инопланетяне были свидетелями их правоверного бдения и решили пощадить Землю, большинство членов стали испытывать к ней еще большую преданность, несмотря на публичное унижение. Согласно Фестингеру, причина этой возрожденной преданности сводилась к тому, что чувства и мысли членов культа изменились, чтобы уменьшить диссонанс, созданный их поведением.
Даже совершенно тривиальные знания, как, например, осознание необходимости воскресной прогулки, весьма вероятно, будут иметь некоторые элементы, диссонирующие с этим знанием. Человек, вышедший на прогулку, может сознавать, что дома его ждут какие-либо неотложные дела, или, например, во время прогулки он замечает, что собирается дождь, и так далее. Короче говоря, существует так много других когнитивных элементов, релевантных по отношению к любому данному элементу, что наличие некоторой степени диссонанса - самое обычное дело.
Степень диссонанса между данным конкретным элементом и всеми остальными элементами когнитивной системы индивида будет прямо зависеть от количества тех релевантных элементов, которые являются диссонантными по отношению к рассматриваемому элементу. Таким образом, если подавляющее большинство релевантных элементов являются консонантными по отношению к, скажем, поведенческому элементу когнитивной системы, то степень диссонанса с этим поведенческим элементом будет небольшой. Если же доля элементов, консонантных по отношению к данному поведенческому элементу, будет гораздо меньшей, нежели доля элементов, находящихся в диссонантном отношении с данным элементом, то степень диссонанса будет значительно выше. Конечно, степень общего диссонанса будет также зависеть от важности или ценности тех релевантных элементов, которые имеют консонантные или диссонантные отношения с рассматриваемым элементом.
Когда диссонанс возникает между когнитивным элементом, относящимся к знанию относительно окружающей среды, и поведенческим когнитивным элементом, то он может быть устранен только посредством изменения поведенческого элемента таким образом, чтобы он стал консонантным с элементом среды.
Основная суть теории диссонанса, довольно проста и в краткой форме состоит в следующем: могут существовать диссонантные отношения или отношения несоответствия между когнитивными элементами; Возникновение диссонанса вызывает стремление к тому, чтобы его уменьшить и попытаться избежать его дальнейшего увеличения; Проявления подобного стремления состоят в изменении поведения, изменении отношения или в намеренном поиске новой информации и новых мнений относительно породившего диссонанс суждения или объекта.
В ходе одного из классических экспериментов, демонстрирующих принцип «меньше - значит больше», студенты колледжа в течение целого часа выполняли скучные, монотонные задания. Они складывали катушки на поднос, потом высыпали их и начинали все сначала; еще они поочередно поворачивали квадратные фишки каждый раз на четверть оборота, - в то время как экспериментатор якобы наблюдал за их работой. Мягко выражаясь, скучное занятие. Позднее экспериментатор предложил некоторым испытуемым по доллару за то, чтобы они сообщили (в интересах научных исследований) следующим испытуемым, что экспериментальные задания интересны, а их выполнение доставляет удовольствие. Другим испытуемым за такую же ложь было предложено по 20 долларов. Несмотря на разницу в размере вознаграждения, почти все испытуемые согласились солгать, т. е. совершить поступок, противоречащий их установкам.
Хотя доли согласившихся (среди студентов, получивших по 1 и по 20 долларов) были примерно одинаковыми, последствия этой лжи в смысле ее влияния на установки оказались различными. Солгавшие испытуемые затем проходили индивидуальное интервью, которое с ними проводил человек, по их мнению, не имевший отношения к эксперименту. Интервьюер просил их оценить, насколько им самим понравилось выполнять экспериментальные задания.
Испытуемые, которым заплатили по 20 долларов, оценивали задания как относительно неинтересные. Их оценки были весьма близки к оценкам испытуемых из контрольной группы, которые просто выполняли задания, а потом оценивали свое отношение к ним. Те, кто получил только по 1 доллару, наоборот, выражали более позитивное отношение: они оценивали задания как доставляющие удовольствие. Похоже, что студенты, получившие по 20 долларов, испытывали слабый диссонанс. Полученное ими вознаграждение в размере 20 долларов служило оправданием лжи - тем более, что это была незначительная ложь, санкционированная авторитетным лицом (исследователем). Один доллар, впрочем, труднее считать достаточной платой за то, чтобы обмануть своего брата-студента. Поэтому испытуемые, получившие по 1 доллару, испытывали диссонанс, для избавления от которого они изменяли свои установки так, чтобы они не противоречили их неблаговидному поступку.
Так и в жизни, например, среди обездоленных капитализмом людей находятся массы его приверженцев, и, напротив, среди тех, кому больше повезло на перестройке встречаются люди с более его здоровым пониманием. Удивляет, что самые безапелляционные приверженцы капитализма встречаются среди нищих.
Поскольку один доллар - сумма пустяковая, у испытуемых создавалось крайне важное в смысле оказываемого им влияния впечатление, что они якобы сами решили сообщить ложную информацию другим испытуемым. На самом же деле все они находились во власти искусственно созданной исследователями «иллюзии выбора»: экспериментаторы взяли на вооружение факт, что люди не замечают трудно уловимых ситуативных факторов. Истинные причины поведения испытуемых заключаются в мощных ситуативных «ловушках», - настолько сильных, что солгать согласились 90 % испытуемых, которым предложили по одному доллару. Давление, вынудившее испытуемых согласиться, настолько трудноуловимо, что в отсутствие очевидного стимула (к примеру, 20 долларов вознаграждения) испытуемым показалось, что они приняли решение свободно, не испытывая никакого давления.[9]
Проблемы лжи и обмана, честности и доверчивости чрезвычайно актуальны как для многих профессиональных сфер, так и для межличностных взаимоотношений в целом, однако они еще недостаточно изучены в психологической науке. Перед психологией стоит задача разработки методов диагностики такой способности и изучения ее взаимосвязи с другими свойствами личности (в том числе и с реальной лживостью, склонностью к обману и манипулированию, а также честностью и доверчивостью). При овладении подростком, каждым видом деятельности, отражающим те или иные аспекты общественного опыта, происходит постепенное свертывание внешней деятельности: от внешних, материальных действий с предметами к выполнению внутренних, умственных. Ученые обнаружили, что мозг патологических лгунов отличается от мозга обычных людей. Оказалось, что у них значительно больше белого вещества.
Когда подростки прибегают ко лжи, обману, у них всегда имеются мотивы: избежать наказание, уйти от ответственности, поднять в глазах окружающих свою значимость, но мифоманы таких мотивов обычно не имеют. Подобно клептоманам, мифоманы на первый взгляд не преследуют цели выгоды, более того, своим поведением сильно подрывают себе репутацию. Чтобы красиво врать и при этом не попасть впросак, для этого нужно иметь отличную память.
Чтобы преодолеть лицемерие взрослого, надо изучить ребенка. Дети – наша мифология, наша незамутненная природность, наша сущность – уничтожение нашей субъективности.
«Положительная» родительская стимуляция закрепляет у ребёнка способ завоёвывать симпатии и любовь через фантазии, вымысел, враньё. Границ для детской изобретательности и фантазий нет. Ребёнок продолжает врать, получая в награду внимание, удивление, смех, восторг и негодование. Он продолжает играть роль безудержного фантазёра. Такой способ самоутвердиться вначале входит в привычку, потом в зависимость. Вся жизнь проходит под знамёнами “Первого апреля". Такой способ укореняется, врастает глубже, становится определяющей линией поведения. Но этот способ не удовлетворяет истинные потребности ребёнка, подростка, скорее наоборот. Создаёт конфликтные ситуации, формирует несерьёзное к себе отношение, даже более того: катастрофически теряет к себе доверие, теряет в своих глазах собственное достоинство.