Б) явления патологической акселерации отдельных функций, например чрезвычайно раннее (до 1 года) изолированное развитие речи при раннем детском аутизме, сочетающееся с грубым отставанием, ретардацией в сенсомоторной сфере. При этом варианте асинхроний развития могут длительно сосуществовать развитая (взрослая) речь и речь автономная: наглядные, комплексные обобщения и обобщения понятийные и т. д. Таким образом, на одном возрастном этапе имеется смешение психических образований, наблюдаемых в норме в разные возрастные эпохи. Таким образом, при асинхрониях развития наблюдаются различные варианты нарушений: явления стойкой изоляции, фиксации, нарушение инволюции психических функций, временные и стойкие регрессии.
Изучение гетерохронии и асинхроний развития не только углубляет понимание механизмов симптомообразования, но и открывает новые перспективы в области коррекции.
Если известен набор элементов, необходимых для построения новой функциональной системы, скорость и последовательность, с какой каждый из элементов должен пройти свой участок пути, а также набор необходимых качеств, которыми должна обладать будущая система, то в случае сбоев в этом процессе мы можем не только предсказать характер ожидаемых нарушений, но и предложить адресную программу, направленную на коррекцию всех составляющих формирующейся функции.
1.2 Некоторые тенденции в понимании нормального и аномального развития личности
Проблема нормального развития личности в зрелом возрасте является, как ни странно, постоянно ускользающей из поля внимания психологов. Ее по преимуществу обрывают юношеским возрастом, хотя за ним следует та взрослая жизнь, которую, согласно пословице, «прожить — не поле перейти».
Между тем, не поняв, что есть нормальная личность, каково ее движение в зрелом возрасте, мы оказываемся бессильными перед рядом насущных, конкретных проблем, например проблемы построения психологических основ коррекции, воспитания личности. Парадокс современных представлений о личности состоит в том, что мы значительно больше знаем (правда, главным образом в плане описательном, феноменологическом) о ее аномалиях, патологических отклонениях и вариантах, нежели о том, что же с точки зрения психологии есть личность нормальная. Те же взгляды на норму и патологию, которые сформулированы на сегодня в рамках зарубежной психологии представляются пока не достаточно обоснованными. Перечислим некоторые из них.
Прежде всего здесь главенствуют негативные критерии психического здоровья, согласно которым норма понимается прежде всего как отсутствие каких-либо патологических симптомов. Такой подход, в лучшем случае, очерчивает границы круга, в котором следует искать специфику нормы, однако сам на эту специфику никоим образом не указывает. В этом подходе можно усмотреть и логическую ошибку: из того, что наличие того или другого патологического явления говорит о душевном расстройстве, вовсе не следует, что при его отсутствии можно говорить о норме.
Весьма распространенными за рубежом являются также релятивистски-статистические критерии нормы. Они базируются на двух предпосылках:
1) на статистическом понимании «нормального», как «среднего» или наиболее обычного и
2) на точке зрения культурного релятивизма, согласно которому как о норме, так и о патологии можно судить лишь на основании соотнесения с определенной социальной группой, с особенностями ее культуры; то, что вполне «нормально» в одной культуре, в другой будет выглядеть как патология.
Рассмотрение «срединности» и адаптации к привычному окружению, как основы нормальности, также уводит нас от собственно психологических проблем развития личности и по сути примыкает к классу негативных критериев с тем лишь добавлением, что нормальный человек, помимо отсутствия патологических симптомов, должен еще и ничем существенным не выделяться среди своего окружения. Понятие «нормальная личность» оказывается пустым, лишенным какого-либо положительного содержания.
Чем же в таком случае пытаются заполнить эту пустоту сторонники рассматриваемого взгляда? Достаточно частым является здесь заимствование терминологии, описывающей психопатические отклонения. Степень патологичности субъекта определяется наличием этих отклонений, равно как степень его нормальности — их отсутствием. Эта позиция лежит, как об этом неоднократно писала Б. В. Зейгарник, в основе многих популярных за рубежом методов исследования личности, которые строят структуру личности, как больной, так и здоровой, из одних и тех же категорий психиатрической диагностики (например, опросники MMPJ, тест невротизма Айзенка и др.). Привлечение математического аппарата, корреляционных и статистических методов не изменят при этом сути дела, поскольку касается, прежде всего способов обработки материала, но не тех теоретических оснований, исходя из которых этот материал добывается.
Рассматриваемая схема, в которой психическое здоровье понимается как отсутствие выраженных патологических симптомов и нарушений адаптации (что, по сути, есть апология мещанского взгляда «все как у людей»), мало того что совершенно недостаточна в общетеоретическом плане, является непродуктивной и для решения практических вопросов. Например, как подчеркивает Э. Шобен, конечные цели психиатрии не могут сводиться к ликвидации болезненных симптомов и приведении личности в соответствие с нормами общества, но предполагают также и «возвращение пациента самому себе», т. е. приобретение им собственной целенаправленной активности. Вполне понятно, что релятивистско-статистический подход не отвечает и требованию, сформулированному еще 3. Фрейдом, согласно которому психотерапия должна быть каузальной, т. е. ликвидировать не только симптомы, но и их причины. В своей практическое (терапевтической) реализации эта схема приводит не более чем к различным способам «модификации поведения», среди них прямому (фармакологическому, электрофизиологическому) воздействию на нервные механизмы, реализующие психическую активность индивида, минуя таким образом уровень личностной регуляции.
Таким образом, отмечает Зейгарник Б.В., релятивистски-статистический подход, несмотря на его значительную популярность, антипсихологичен и по сути обходит вопрос о позитивных психологических характеристиках нормальной личности.
Как реакцию на такую точку зрения можно рассматривать другой подход к проблеме, а именно появление в психологической литературе описательных критериев, с помощью которых, пытаются наполнить содержанием понятия «нормы», «психическое здоровье». Так, например, Э. Фромм в свое время отметил, что психически здоровый индивид продуктивен и не отчуждаем; со своими эмоциями он ощущает связь с окружающим миром, со своим интеллектом он постигает объективную реальность; он осознает свою собственную неповторимую личность и чувствует свою связь с ближними. Здесь мы встречаемся с широким привлечением общегуманистических принципов этики и философии, пришедшими на смену статистике, и примату «приспособления».
Следует отметить общность взглядов большинства авторов по вопросу о том, какие свойства личности могут быть отнесены к кругу нормальных. Г. Оллпорт, проанализировав описания многих психологов, представил их в виде следующего перечня:
1) интерес к внешнему миру, расширение связей «я» с внешним миром;
2) самообъективация, привнесение своего внутреннего одыта в актуально переживаемую ситуацию, способность юмористически окрашивать действительность;
3) наличие «жизненной философии», которая упорядочивает, систематизирует опыт и сообщает смысл индивидуальным поступкам;
4) способность к установлению теплых, душевных контактов с окружением;
5) владение адекватными навыками, способностями и восприятиями, необходимыми при решении практических проблем повседневной жизни;
6) любовь и уважение ко всему животному.
Как можно оценить этот подход? Прежде всего он представляется необходимым шагом в познании нормальной личности. Если негативные критерии лишь указывают (и то весьма приблизительно) границу между обширными областями нормы и патологии, если статистические и адаптационные критерии определяют нормальность человека как степень отсутствия в нем патологических симптомов и соответствия требованиям окружения, то данный подход пытается выделить, наконец, то позитивное, что несет в себе нормальная человеческая личность. Весьма интересным является здесь, на наш взгляд, нередкое единство мнений о характерных чертах такой личности. Стоит обратить внимание на этот факт, поскольку здесь мы встречаемся как бы с «методом компетентных судей», которые независимо друг от друга сходятся в описании интересующего нас феномена.
Вместе с тем описательный подход имеет и свои ограничения. Во-первых, большинство описаний не соотнесено с психологическим категориальным аппаратом и потому не может быть непосредственно ассимилировано научной психологией. Во-вторых, они, как правило, описывают конечный продукт — личность, ничего не говоря о самом главном и ценном для теории и практики — о том процессе,который привел к ее появлению и, разумеется, о тех внутренних закономерностях, что лежат в основе этого процесса.
Когда же речь заходит об этих закономерностях, суждения «компетентных судей» зарубежной психологии обнаруживают все принципиальные разногласия, которые соответствуют разным психологическим концепциям личности. Далеко не в каждой из этих концепций ставится проблема нормального развития личности. Такая проблема не существует вообще для бихевиоризма. Точнее, понятие о нормальности здесь присутствует, но оно понимается как адаптивность, соответствие поведения среде и т. п., со всей ограниченностью этого взгляда, на которую мы указывали выше.