Недостаток жизненного опыта и завышенный уровень притязаний как в смысле оценки своих способностей овладеть сложной профессией, так и относительно предъявляемых к ней ожиданий (вроде того, чтобы работа была сплошным праздником) чреваты разочарованиями и травмами. Причем по мере перехода студентов на старшие курсы вузов число тех из них, кто не удовлетворен избранной специальностью, не сокращается, а растет.
Такая неудовлетворенность может объясняться разными причинами: низкий уровень преподавания, обнаружение теневых сторон будущей специальности, которые раньше не замечались. У многих это просто кризисная точка в развитии: сомнения пройдут, когда начнется практическая работа. Но там молодого специалиста подстерегают новые трудности: один не справляется с возложенной на него высокой ответственностью, другой, напротив, обнаруживает, что должностные требования значительно ниже его возможностей и полученного им образования.
В зарубежной психологической литературе много пишут о так называемом "кризисе середины жизни", или "кризисе среднего возраста", относя его условно к периоду между 40 и 50 годами. Проблема эта, безусловно, реальна. "Середина жизни" для многих мужчин и женщин действительно является "трудным возрастом". Современный человек долго сохраняет ощущение молодости, но где-то около 40 лет он начинает все острее чувствовать, что есть много вещей, которые ему уже "нельзя делать" или "поздно начинать". И дело здесь не столько в физическом самочувствии. Пик профессиональной, служебной деятельности у большинства людей (исключение составляет лишь административно-политическая и научная карьера) к 45 годам уже достигнут, а то и перейден. Овладение секретами профессионального мастерства приносит социальное признание и радостное чувство от умения делать свое дело, но в то же время влечет за собой определенную рутинизацию трудовых навыков, которой нередко сопутствует усталость и некоторое разочарование в работе, а заодно и в собственных способностях. Процессы рутинизации наблюдаются и дома: супружеская любовь утратила былую страсть, поблекла в мелочах быта; дети, цементировавшие семью, выросли и предпочитают жить собственной жизнью, а круг внесемейного общения с годами сузился, да и само оно приобрело известную монотонность. Если в молодости и периоде ранней зрелости основным временным параметром самовосприятия является то, что можно было бы назвать "будущее в настоящем" (жизнь в сегодняшнем дне, но не ради него самого, а ради предвидимого и творимого в нем завтра), то к "середине жизни" настоящее постепенно становится самоцелью. А сужение временной перспективы часто оборачивается апатией, скукой, боязнью новых начинаний и т.д.
Некоторые люди пытаются вернуть ушедшую молодость путем возврата к уже пройденным экспериментально-игровым формам бытия, сбросив груз ранее принятых обязанностей. Существует и тип "вечных юношей", которые не могут и не хотят взрослеть. Образ такого мужчины предстает перед зрителем в фильме "Полеты во сне и наяву". Вечная юность кажется прекрасной, но, как и вечная весна, она обрекает на вечное бесплодие, которое ложится тяжким грузом и на самого субъекта, и на окружающих его людей. На воображаемых крыльях можно летать лишь во сне.
Попытки преодолеть чувство стагнации возвращением к стилю жизни собственной юности лишь демонстрируют недостаток творческих потенций личности. Чтобы сбросить с плеч бремя прожитой жизни, нужно смотреть не назад, а вперед - устремляться в неизведанное и принимать на себя новую ответственность не только за себя, но и за других.
Хотя жизненные кризисы и их переживание сугубо индивидуальны, их нельзя вырвать из социального контекста, которым они в значительной мере обусловлены. Молодой студент с восхищением и завистью следит за успехами 15-16-летней чемпионки мира по художественной гимнастике. Но ему самому предстоит еще долгий и радостный путь по восходящей, тогда как спортивные звезды рано профессионально стареют и вынуждены затем искать себе новое применение, причем их достижения в новой сфере деятельности крайне редко равняются тому, что было однажды достигнуто. Помочь этим людям в юности избежать "звездной болезни", а затем - чувства, что все главное в жизни уже позади, - одна из задач спортивной и социальной психологии.
Понятие взрослости, если отвлечься от его формальных возрастных рамок, подразумевает, с одной стороны, адаптацию, освобождение от юношеского максимализма и приспособление к жизни, а с другой - творческую активность, самореализацию. Но разные люди обладают этими качествами в разной степени. Французский психолог Б. Заззо, проанализировав термины, в которых люди описывали свой переход от юности к взрослости, обнаружила здесь два полюса. Для одних взрослость означала расширение своего "Я", обогащение сферы деятельности, повышение уровня самоконтроля и ответственности, короче - самореализацию. Другие, наоборот, подчеркивали вынужденное приспособление к обстоятельствам, утрату былой раскованности, свободы в выражении чувств и т.д. Взрослость для них - не приобретение, а потеря, не самоосуществление, а овеществление. В первом случае налицо активное, творческое "Я", воплощенное в своих деяниях и отношениях с другими людьми, во втором - пассивное, овеществленное "Я", сознающее себя игрушкой внешних сил и обстоятельств. Подобное самовосприятие - результат фактора не столько возрастного, сколько личностного. И отчетливее всего оно проявляется в старости.
Отцом "новой болезни" принято считать канадского психоаналитика Элиота Жака (Еlliot Jaques), который в 1965 году в "Международном журнале Психоанализа" опубликовал статью под оптимистическим названием "Death and the mid-life crisis" ("Смерть и кризис середины жизни"). Изучив множество личных биографий, автор пришёл к выводу, что в середине жизни, люди испытывают некий кризис обусловленный двумя основными факторами. Во-первых, к этому моменту индивидуумы начинают глубоко осознавать собственную природу, как смертных существ. Во-вторых, к этому моменту у людей меняются рамки восприятия действительности, в результате чего система прямого отсчёта "время с момента рождения" заменяется в сознании системой обратного отсчёта "время до смерти".
Данная концепция получила широкое распространение, несмотря на то, что её сторонникам приходилось сталкиваться с огромными концептуальными трудностями, обусловленными ёмкостью и размытостью данного определения.
Теория "кризиса середины жизни" нашла применение в ряде предложенных в конце прошлого столетия моделей "жизненного развития взрослых"Все эти модели предполагали, что к середине жизни, у человека возрастает осознание собственной смертности, и он начинает оценивать время оставшееся до смерти. В ответ на это осознание, происходит переоценка собственной жизни, меняется отношение к работе, семье, качестве жизни и смыслу существования.
На волне популярности психоаналитики, тема "кризиса середины жизни", получила бурное развитие, и стала предметом тщательного изучения. Учеными было выявлено несколько концептуальных составляющих, присущих "кризису середины жизни". Среди них:
беспокойство относительно будущего;
безрадостное проведение отдыха;
ощущение расшатывающегося здоровья;
негативная переоценка отношений с родителями и детьми;
негативная переоценка супружеских отношений;
негативная оценка карьерного пути и текущей работы;
духовные искания, поиск смысла жизни, обращение к религии или эзотерике;
увеличение стрессов от ухода за престарелыми родственниками.
Вышеперечисленные характеристики легли в основу статистических исследований, целью которых было выяснить: зависит ли интенсивность этих ощущений от возраста респондентов. В результате, Левинсон (1978) доказал, что 80% опрошенных испытывали ощущения характеризующие кризис среднего возраста.
Последние исследования американских учёных (Clements, Jonathan, 2005), подтвердили, что наименьший уровень счастья люди испытывают именно с сорока до пятидесяти лет.
Таким образом, эмпирически обнаруженный и теоретически обоснованный симптом кризиса, вырвался в мир поголовными стрессами, общими поисками смысла, процветанием различных психологических служб, направлявших свои усилия на возврат процесса в рамки нормы.
Все исследователи сходятся на том, что пик кризиса приходится на середину сорокалетнего периода. Многие расширяют этот диапазон от 35 до 50 лет. Существует мнение, что это не разовый кризис, а серия возрастных трансформаций, которые именуются фазой перерождения, фазой освобождения и фазой подведения итогов и происходят соответственно в периоды 40-65 лет, 55-75 лет и 65-85 лет (Cohen, Gene, 2006). Однако сегодня, проблемы и ощущения свойственные с кризисом среднего возраста возникают уже у тридцатилетних. Этому есть множество объяснений, но какие из них верны, покажет время.
Так, как же сегодня выглядит проблема и для кого она действительно остаётся актуальной?
Типичным представителем данной категории, является мужчина 30-45 лет, достигший благополучия во всём, и вдруг, в один день решающий порвать со старой и умчаться в направлении, какой-нибудь юношеской мечты.
Такими рисовали представителей этой категории ещё совсем недавно. Но времена меняются, и такие понятие как успех, независимость, финансовая свобода сменили пол и стали вдруг женского рода. Мужчины, у которых отобрали универсальное оправдание для ленивой хандры и не всегда порядочных поступков, пытались отстаивать своё уникальное право страдать данным недугом, и даже выступили со статьей "Они отобрали у нас кризис" (Hundy B.) Статья, конечно, скорее ироничная, но в ней очень чётко отмечена тенденция представлять кризисных мужчин лысоватыми толстяками нелепо смотрящимися на фоне юных пассий, в то время как образ женщины в это время рисуется подчёркнуто изящно и без оттенка иронии.