Таким образом, восприятие и оценка времени — это сложная функциональная система, правильная работа которой возможна при успешной и слаженной работе всех ее подсистем и функциональных блоков, таких как оценка на основе внешних ориентиров, оценка по внутренним ориентирам (например, физиологическим показателям), оценка по событийной насыщенности временного интервала и т.д. В опытах по SD внешние показатели времени нередко отсутствуют, а такие внутренние ориентиры, как физиологические процессы, рассогласовываются и перестают соответствовать естественному циркадному ритму. Однако здесь могут вступить в действие корригирующие механизмы, значительный вклад в работу которых вносят знания об искажениях оценки времени, происходящих в ситуации SD. Чтобы определить влияние данных знаний на результирующую оценку и проследить работу механизмов восприятия времени без подключения корригирующего звена, необходимо строго контролировать степень психологической подготовленности испытуемого к предстоящим экспериментам (его знания о действии условий депривации на психику вообще и на восприятие времени в частности).
С. Фишкин и Б. Джонс [8] считают нарушение восприятия времени показателем глубоких изменений в состоянии сознания. Р. Могар [7] также рассматривает происходящее при SD расстройство ориентации во времени как показатель ИСС.
А. Людвиг [4] в качестве одной из характеристик ИСС выделяет нарушение чувства времени (т.е. отмечает лишь один аспект изменений в восприятии времени) — появление ощущений безвременья, остановки, ускорения или замедления времени.
В. Фазинг признает одной из характерных особенностей ИСС изменение переживания протяженности времени — оно становится нелинейным (по выражению Р. Орнштейна). Он же отмечает и нарушение процессов оценки временной протяженности при ИСС [7, с. 210—211]. Все подобные феномены наблюдаются и при SD.
2.2 Расстройства произвольного внимания и целенаправленного мышления
В отечественной психологии труда давно известно, что такой вид SD, как монотония, приводит к значительным трудностям концентрации и переключения внимания, снижению бдительности [9; 20], например, у экипажа самолета, управляемого с помощью автопилота.
В сурдокамерных экспериментах [11; 20, с. 170] и в опытах с длительной гипокинезией [1; 6; 14; 21] было обнаружено ослабление внимания и целенаправленности мышления. Почти все испытуемые в той или иной степени отмечали быструю утомляемость при смысловом восприятии, жаловались на неспособность к последовательному обдумыванию разных несложных и ранее приятных ситуаций, в самоотчетах указывали, что "невозможно на чем-либо сосредоточиться", "мысли путаются", становятся "короткими, перебивают друг друга, часто разбегаются" [6; 11; 20, с. 170]. О трудностях удержания хода рассуждения, доведения мысли до конца, о наличии периодов "умственной пустоты" сообщали испытуемые в опытах Г. Ханта и К. Чефурки с кратковременной (10-минутной) SD [2, с. 871]. Нарушения произвольного внимания (по результатам выполнения разных вариантов корректурной пробы и таблиц Шульте, которые соответствовали данным самоотчетов) наблюдались и в гермокамерных экспериментах [11; 23].
После сурдокамерных экспериментов также наблюдались нарушения целенаправленности мышления и "перескакивающее" внимание: каждое новое впечатление вызывало забывание предшествующего и переключало внимание на новый объект, в разговоре человек постоянно перескакивал с одной мысли на другую, увлекаясь поверхностными ассоциациями, отмечалось снижение логичности и систематичности отчетов. О.Н. Кузнецов и В.И. Лебедев рассматривали это снижение как следствие эмоциональных нарушений (гипоманиакального синдрома), наступающих при выходе человека из экстремальных условий и начале его адаптации к обычным условиям [20, с. 267—270].
Подобные нарушения внимания и мышления были показаны уже в ранних экспериментах по SD, проведенных Дж. Мендельсоном и Фоули [19, с. 237], П. Сьюдфельдом и Р. Борри [19], В. Героном (40, с. 16—17], С. Фридманом, Г.Грюнебаумом и М. Гринблаттом [39, с. 66], Дж. Мендельсоном, Ф. Кубзанским, Г. Лейдерманом и др. [45, с. 111]. Испытуемые отмечали, что им было трудно сосредоточиться на чем-либо, их разум "блуждал", мысли вливались в неконтролируемый поток сознания, затруднялось их выражение логически непротиворечивым образом. Содержание самоотчетов соответствовало объективным показателям: так, Герон обнаружил значительное снижение продуктивности в заданиях на перемножение в уме двух- и трехзначных чисел, продолжение серий чисел, "схватывание" арифметической проблемы, создание новых слов из букв заданного слова, анаграммы, росло количество ошибок, испытуемые не удерживали инструкцию [10].
В самоотчетах испытуемые часто упоминали о "вторжении непрошеных мыслей" [21, с. 89], пугающих своей силой и неинтенциональным характером [49]. Этот феномен "непрошеных" (т.е. не контролируемых самим субъектом) мыслей часто встречается в дневниках людей, переживших длительное одиночное заключение [26, с. 342].
Причина наблюдаемого снижения продуктивности мышления — разрушение организованной и целенаправленной познавательной деятельности. Сьюдфельд, проанализировав данные более 80 исследований, обнаружил зависимость между снижением результатов когнитивной деятельности при SD и степенью сложности предъявляемой задачи: при относительно сложных задачах (с "открытым концом" — например, придумывание историй и решение творческих проблем) ухудшение выполнения было более вероятным, чем при более простых (запоминание вращений или арифметические операции в уме) [17, с. 192).
С нашей точки зрения, в основе дезорганизации мыслительной деятельности при SD лежат мотивационно-смысловьге трансформации (что не исключает, разумеется, изменений в операционально-технической стороне деятельности). Это подтверждается фактами, обнаруженными М.А. Гердом и Н.Е. Панферовой в исследовании влияния иммобилизации на когнитивные функции:
а) испытуемый с трудом мог заставить себя выполнить работу, требующую интеллектуального напряжения; б) ухудшению интеллектуальной деятельности соответствовало понижение настроения; в) изменениям познавательных функций предшествовало появление эмоциональных сдвигов; г) обнаруженные защитные реакции были направлены на поддержание положительного эмоционального состояния, а их исчезновение приводило к глубоким нарушениям мышления, внимания, восприятия, памяти [6].
Итак, при SD нарушается организация познавательной деятельности, и соответственно могут разрушиться стабильные формы такой организации — ВПФ (словесно-логическое мышление, опосредованное запоминание, произвольное внимание, осмысленная речь). Например, Мерриен представил сведения о снижении уровня абстрагирования (наряду со снижениями речевой функции, сужением интересов, ослаблением памяти) у моряков, находившихся на необитаемых островах в одиночестве несколько лет [21, с. 39—40]. П.С. Поливанов вспоминает о заключенных, которые после нескольких лет полного одиночества разучились говорить или говорили с большим затруднением и забывали многие слова [16, с. 384].
Герд и Панферова обнаружили, что при иммобилизации речевые реакции становятся примитивнее [6].
Характеризуя ИСС, В. Фазинг [17] подчеркивал изменения внимания, внутренней речи, "мыслительных процессов высшего уровня". Он отмечал, что возможна смена направленности внимания (на внешний мир или на себя самого) и усиление его концентрации на каком-либо одном объекте, что, разумеется, ухудшает переключаемость внимания и затрудняет его фиксацию на чем-либо еще. (Нарушения произвольного внимания, обнаруживаемые в опытах по SD, Фазингом не упоминаются.) Удельный вес внутренней речи уменьшается, ухудшается ее связность, соответствие действиям человека и текущей ситуации, в содержании внутренней речи увеличивается доля фантазий. (Для ситуаций SD, а особенно длительной изоляции, мы располагаем лишь отрывочными сведениями о нарушении связности внешней речи.)
Что касается "мыслительных процессов высшего уровня" — процессов творческого мышления и принятия решений, — то, с одной стороны, их осуществление затруднено из-за нарушений кратковременной памяти и критики, с другой — известны случаи появления действительно творческих решений именно в ИСС [17, с. 209]. (В ситуации SD действительно обнаруживаются трудности решения сложных мыслительных задач, но связь с нарушениями памяти не установлена из-за почти полного отсутствия исследований мнестической деятельности при SD.)
А. Людвиг полагает, что в ИСС начинают доминировать архаические модусы мышления, связанные с ослаблением так называемой проверки реальности, нечеткостью различий между причиной и следствием, амбивалентностью мышления, сосуществованием противоположностей (без переживания какого-либо конфликта), снижением чувствительности к логическим противоречиям [14]. Этот феномен практически отсутствует в материалах отечественных исследователей SD, что может быть обусловлено как иными категориальными установками советских ученых, так и трудностями его выявления из-за не очень высокого уровня депривации. Тем не менее следует вспомнить идеи Л.С. Выготского, что генетически более ранние типы сознания (по сравнению с сознанием, единицей которого является понятие) сохраняются у человека в качестве подстройки, в "снятом" виде в ведущих формах [3, с. 18] и могут выходить на первый план как при распаде ведущих форм мышления (например, при шизофрении), так и в состоянии бодрствования (в периферическом восприятии) [3, с. 168; 4, с. 188].