Субъективная структура различных событий и ситуаций зависит от того, какие схемы использует индивид. Схема может долгое время оставаться в дезактивированном состоянии, но она легко приводится в движение специфичным средовым стимулом (например, стрессовой ситуацией). Реакция индивида на конкретную ситуация детерминируется активированной схемой. В психопатологических состояниях, подобных депрессии, у человека нарушается восприятие стимулов; он искажает факты или воспринимает только те из них, которые вписываются в доминирующие в его сознании дисфункциональные схемы. Нормальный процесс соотнесения схемы со стимулом нарушен вторжением этих чрезвычайно активных идиосинкразических схем. По мере того как идиосинкразические схемы набирают активность, расширяется диапазон актуализирующих их стимулов; теперь они могут быть приведены в движение даже абсолютно нерелевантными стимулами. Пациент почти утрачивает контроль над своими мыслительными процессами и не в состоянии задействовать более адекватные схемы.
При мягких формах депрессии пациент, как правило, способен более или менее объективно оценить свои негативные мысли. С усугублением депрессии негативные идеи приобретают все большую силу, несмотря на отсутствие каких бы то ни было объективных подтверждений их правомочности. Поскольку доминирующие идиосинкразические схемы приводят к искажению реальности и систематическим ошибкам в мышлении, депрессивный пациент все менее склонен признавать ошибочность своих интерпретаций. В самых тяжелых случаях идиосинкразическая схема безраздельно властвует в мышлении пациента. Пациент всецело захвачен персеверативными, повторяющимися негативными мыслями; ему чрезвычайно трудно сосредоточиться на внешних стимулах (например, чтении или вопросах собеседника), и он неспособен к произвольной умственной активности (вычислениям, решению задач, воспоминаниям). В этом случае мы приходим к заключению, что идиосинкразическая когнитивная структура приобрела автономный характер. Депрессивное когнитивное формирование может быть настолько независимым от внешней стимуляции, что индивид становится абсолютно нечувствительным к изменениям, происходящим в его непосредственном окружении [1].
Неправильная обработка информации. Третьей важной составляющей когнитивной модели является неправильная обработка информации. Убежденность пациента в достоверности его негативных идей сохраняется благодаря следующим систематическим ошибкам мышления (см. Beck, 1967).
1. Произвольные умозаключения: пациент делает выводы и умозаключения при отсутствии фактов, поддерживающих эти заключения, или вопреки наличию противоположных фактов.
2. Избирательное абстрагирование: пациент строит свои заключения, основываясь на каком-то одном, вырванном из контекста фрагменте ситуации, игнорируя ее более существенные аспекты.
3. Генерализация: пациент выводит общее правило или делает глобальные выводы на основании одного или нескольких изолированных инцидентов и затем оценивает все остальные ситуации, релевантные и нерелевантные, исходя из заранее сформированных выводов.
4. Переоценивание и недооценивание: ошибки, допускаемые при оценке значимости или важности события, столь велики, что приводят к извращению фактов.
5. Персонализация: пациент склонен соотносить внешние события с собственной персоной, даже если нет никаких оснований для такого соотнесения.
6. Абсолютизм, дихотомизм мышления: пациент склонен мыслить крайностями, делить события, людей, поступки и т. д. на две противоположные категории, например «совершенный—ущербный», «хороший—плохой», «святой—греховный». Говоря о себе, пациент обычно выбирает негативную категорию.
В депрессии человек структурирует опыт сравнительно примитивными способами. Его суждения о неприятных событиях носят глобальный характер. Значения и смыслы, представленные в потоке его сознания, имеют исключительно негативную окраску, они категоричны и оценочны по содержанию, что рождает крайне отрицательную эмоциональную реакцию. В противоположность этому примитивному типу мышления, зрелое мышление без труда интегрирует жизненные ситуации в многомерную структуру (а не в какую-то одну категорию) и оценивает их скорее в количественных, нежели качественных терминах, соотнося, их друг с другом, а не с абсолютными стандартами. Примитивное мышление редуцирует сложность, многообразие и изменчивость человеческого опыта, сводя его к нескольким самым общим категориям. Представленная ниже таблица 1 иллюстрирует различия между этими двумя типами мышления.
| «Примитивное» мышление | «Зрелое» мышление |
| 1. Одномерное и глобальное. Я ужасно робкий | Многомерное. Я довольно робкий, но зато я щедрый и неглупый |
| 2. Абсолютистское и моралистичное. Я презренный трус | Релятивистское и безоценочное. Я чаще испытываю страх, чем большинство моих знакомых |
| 3. Инвариантность. Я всегда был и всегда буду трусом | Вариативность. Мои страхи зависят от ситуации |
| 4.«Характерологический диагноз». У меня какой-то дефект характера | «Поведенческий диагноз». Я слишком часто бегу от неприятных ситуаций и слишком часто испытываю страх |
| 5. Необратимость. Я слишком слаб, чтобы преодолеть свои страхи | Обратимость. Я могу научиться преодолевать страх и смело встречать любые ситуации |
Таблица 1.
Депрессивный пациент склонен видеть в том, что происходит с ним, только лишения и поражения (одномерность мышления) и склонен считать, что они никогда не закончатся. Он относит себя к «неудачникам» (категоричное, оценочное суждение) и полагает, что обречен на вечные страдания [1].
Предрасположенность к депрессии. Когнитивная модель предлагает гипотезу о предрасположенности к депрессии. Согласно этой теории, негативные представления о собственной персоне, своем будущем и окружающем мире формируются у человека на основе раннего опыта. Эти представления (схемы) могут до поры до времени находиться в латентном состоянии — их активируют специфические обстоятельства, аналогичные тем, что ответственны за внедрение негативной установки.
Например, развод может активировать у человека, пережившего в детстве смерть отца или матери, концепцию необратимой утраты. Точно так же физическое увечье или болезнь могут вызывать депрессию, активируя латентное убеждение человека в том, что он обречен на муки и страдания. Однако неприятные события не обязательно имеют депрессогенный эффект; последний наблюдается только в том случае, если человек в силу своей когнитивной организации оказывается особенно чувствительным к данному типу ситуаций [1].
Теория А. Эллиса. А. Эллис (1994) предложил добавить ко всем перечисленным моментам теории Бека, особый абсолютистский тип мышления, который возлагает на человека бессмысленные обязанности, не обоснованные рационально, своего рода "must-урбации". Как он полагает, это единственно явное различие между так называемыми «адекватными негативными эмоциями» (печалью, грустью, обидой) и депрессивными переживаниями, которые носят аномальный характер. В случае депрессии внутренний диалог приобретает форму команд и "тычков", которые программируют настоящее и будущее, проявляясь в форме долженствующего Я. Присутствие в личностном стиле самокоманд как способа контроля и регуляции исключает гибкое, приспосабливающееся реагирование на ситуацию и даже в обычных условиях бывают весьма тягостны, в критические же моменты это может формировать описанные чувства беспомощности, вины, ожидания наказания и ведет к депрессивным состояниям [6].
А.Эллис полагает, что в возникновении эмоциональных расстройств, абсолютистское мышление играет большую роль, чем алогичное, нереалистическое или сверхгенерализованное.
Депрессивное мышление описывается как незрелое и примитивное, с чертами глобальности, абсолютизма и морализаторства, в то время как зрелое мышление характеризуется гибкостью и дифференцированностью [7]. Для депрессии характерны определенные нарушения мышления в виде недостаточной абстрагированности, предпочтении конкретности и дискретности. Это мышление функционирует по принципу «все или ничего».
Теория выученной беспомощности. К когнитивно-поведенческому подходу, также относится теория выученной беспомощности Селигмана (1974).
Мapтин Сeлигмaн oпpeдeляeт бecпoмoщнocть как cocтoяниe, вoзникaющee в cитуaции, кoгдa нам кaжeтcя, что внeшниe coбытия от нac не зaвиcят, и мы ничeгo не мoжeм cдeлaть, чтобы иx пpeдoтвpaтить или видoизмeнить.
Бecпoмoщнocть у чeлoвeкa вызывaeтcя нeкoнтpoлиpуeмocтью и нeпpeдcкaзуeмocтью coбытий внeшнeгo миpa. Уже в paннeм дeтcтвe - в млaдeнчecкoм вoзpacтe чeлoвeк учится кoнтpoлю над внешним миpoм. Пoмeшaть этому пpoцeccу могут три oбcтoятeльcтвa:
1. полное oтcутcтвиe пocлeдcтвий (дeпpивaция),
2. oднooбpaзиe пocлeдcтвий или же
3. oтcутcтвиe видимой связи между дeйcтвиями и иx пocлeдcтвиями.
По мнению M. Seligman, обученную беспомощность можно рассматривать как аналог клинической депрессии, при которой человек снижает контроль над усилиями по сохранению своего устойчивого положения в окружающей среде. Ожидание отрицательного результата, к которому приводит попытка контролировать происходящее (безнадежность, беспомощность, бессилие), приводит к пассивности и подавлению ответов (клинически проявляющихся как пассивность, моторная, вербальная и интеллектуальная заторможенность).
В целом хронические воздействия, вызывающие отрицательные переживания, снижение адаптивных способностей, потеря контроля над ситуацией, состояние беспомощности и безнадежности, возникающее при нарушении социальной приспособленности, являются для исследователей бихевиористского направления частично совпадающими понятиями, описывающими клиническую структуру депрессивных расстройств. Терапевтические схемы вытекают из предполагаемой структуры основного дефекта. Терапия основана на изменении ситуации, обучении в особых условиях, позволяющих путем позитивного подкрепления разрушить устойчивые стереотипы депрессивного стиля поведения, укрепляя поведенческую активность. Систематическая десенсибилизация, целью которой является снижение тревоги или тренировка настойчивости, предназначена для того, чтобы вернуть индивиду контроль над межличностными отношениями [12].