Стереотип "маленького человека". Этот стереотип прямо связан с самооценкой и уровнем притязаний работника. Часто он ведет к снижению своей профессиональной самооценки, проявлению конформизма и отсутствию своих собственных суждений по тому или иному служебному вопросу.
Стереотип "оптимального" ролевого поведения. Он часто выступает как механизм приспособительного поведения к определенным служебным ситуациям и конкретным профессиональным действиям. Так, угрожающее и агрессивное поведение рассматривается как оптимальное для получения показаний от подозреваемого, проявления настойчивости в аргументации единственной версии преступления, выдвинутой работником и т.д.
Стереотип "нахождения виновного". Этот стереотип оправдывает все действия по нахождению виновного, его наказания и т.п. При этом работа по выявлению истинных причин неэффективности деятельности уходит на задний план, и ее недостатки остаются неизвестными.
Проявления профессиональной деформации имеют место как во внешней среде деятельности, взаимодействии с объектом деятельности (правонарушителем) и другими гражданами, так и во внутрисистемном общении, совместном выполнении служебных задач с другими работниками, контактах с руководителем. Во внешней среде деятельности можно рассмотреть следующие проявления профессиональной деформации работников органов правопорядка:
1) уверенность и порой самоуверенность в собственной непогрешимости при решении профессиональных задач, чрезмерное самомнение и завышенная самооценка;
2) наличие установки на "обвинительный уклон" по отношению к другим людям, чрезмерная подозрительность, грубые ошибки в восприятии и оценке других людей, их действий и поступков;
3) "правовой нигилизм", который проявляется в пренебрежительном отношении к требованиям закона, игнорировании требований закона и произвольном толковании закона и подзаконных нормативных актов;
4) "правовой ригоризм", представляющий собой выраженную установку на ужесточение наказания, применение к правонарушителю более жестких мер наказания безотносительно к особенностям его личности и ситуации совершенного правонарушения;
5) стереотип закрытости, стремления к излишней секретности, приданию своей работе мнимой значительности, тенденция к сверхконтролю;
6) перенос своей служебной роли, профессиональных навыков и установок во внеслужебные отношения;
7) усвоение элементов криминальной субкультуры (уголовного жаргона, норм поведения, обращения к другому человеку и т.д.) и их использование в своей деятельности;
8) "упрощение делового общения", выражающиеся в снижении культуры и этики общения с гражданами, обращения на "ты", применении выражений, оскорбительных для других людей и т.п.;
9) наличие установки на применение только властных методов воздействия на правонарушителей и других граждан, пренебрежение методами психологического влияния, достижения согласия, разрешения конфликта на основе вербального воздействия и т.д.
10) педантичность, излишний формализм в работе и затягивание вопросов о принятии конкретных решений в рамках своей компетенции.
Во внутрисистемном управлении, в общении с руководителями и сослуживцами возможны следующие проявления профессиональной деформации:
1) "потеря инициативы в работе", выражающейся в ориентации только на исполнение приказов и распоряжений руководителей, вышестоящих звеньев управления и забвения своих личных должностных обязанностей и ответственности;
2) установка на приоритетность текущего процесса деятельности, выполнения текущих задач вне связи с достижением конечных результатов деятельности, "имитация активной деятельности";
3) переоценка "старых", привычных методов работы и недооценка необходимости внедрения новых методов деятельности, инноваций;
4) установка на совершение формализованных, документально оформленных профессиональных действий при недостаточном внимании к человеку;
5) профессиональный эгоизм (эгоцентризм), часто блокирующий эффективное взаимодействие работников различных служб органа правопорядка и снижающий результаты совместной деятельности.
Часто проявления профессиональной деформации являются следствием обращения работника к неадекватным защитным механизмам в своей деятельности:
- рационализации (объяснения своих незаконных действий интересами раскрытия и расследования преступления и т.п.);
- вымещения (например, словесного оскорбления задержанных и т.п.);
- замещения (например, достижение ложного ощущения своей профессиональной значимости за счет внешней атрибутики деятельности и т.п.);
- изоляции (сокращения контактов с другими людьми вне рамок своей правоохранительной системы, сужение коммуникативных связей) и др.
На наш взгляд следует отметить то факт, что у сотрудников правоохранительных органов присутствует гипертрофированное чувство права на насилие. Силовые ведомства наделены властью, подкрепленной владением боевым оружием. Это необходимо. Однако гипертрофированное право на насилие может стать причиной деформации личностей сотрудников этих ведомств. Чрезмерное, т.е. незаконное присвоение и использование власти может быть результатом деформации личности. Вместе с тем, хорошо известны периоды истории, когда государственная властная элита наделяла силовые ведомства чрезмерными репрессивными полномочиями, и это не могло не деформировать личности сотрудников этих ведомств.
При гипертрофированном праве на насилие возникают два психолого-социальных фактора деформации личности. Первый из-за того, что сотрудники ряда служб и подразделений УВД должны профессионально «общаться» с преступниками, т.е. лицами в той или иной мере морально-ущербными.
У некоторых из числа сотрудников «явление профессиональной деформации изменяет отношение к правонарушителям в диапазоне от полного неприятия (агрессивности, хамства, грубости) до вседозволенности, неслужебных связей с уголовно-преступными элементами, моральной и материальной зависимости от них… Крайняя степень профессиональной деформации личности сотрудника ОВД – профессиональная деградация, когда нарушение закона, аморальность, асоциальное поведение или профессиональное бессилие делает невозможной дальнейшую службу в органах внутренних дел»[11].
Еще один фактор деформации личности сотрудников силовых ведомств заключается, по мнению изучавших его психологов, в том, что «в большинстве своем граждане Российской Федерации перестали обращать внимание на то, что сотрудники милиции часто нарушают или пытаются нарушить их права, допускают различного рода непрофессиональные действия по отношению к гражданам (оскорбление, грубость, нетактичность и т.д.). Граждане не хотят отстаивать свои права, “позволяют” обидчикам оставаться безнаказанными, что способствует более серьезным проявлениям деформации»[12].
При этом психологическая порочность нарастает по «замкнутому кругу»: массированные репрессивные тенденции «силовых» органов (при безразличии и попустительстве высших властных инстанций) оставляют населению возможность лишь неприязненно терпеть нелегитимные действия. Фактическая беззащитность граждан и их враждебность к психологически деформированным сотрудникам УВД провоцируют последних к дальнейших нелегитимным действиям и усугубляют их личностную деформацию. К сожалению, нарастание склонности «сильных» подавлять «слабых» может охватывать не только отдельных людей, но и большие сообщества, и государственные системы.
В России, переживающей исторический период нестабильности, наряду с указанными есть и более общие причины девиантного (отклоняющегося вплоть до преступного) поведения сотрудников УВД: «нестабильная социально-экономическая и политическая ситуация в стране; низкая социальная защищенность сотрудников; размытость профессионального ядра; ненадежность правовой защиты сотрудников».
Таким образом, профессиональная деформация в своем развитии проходит три основных уровня: начальный, средний и глубинный, по разному влияющие на эффективность служебной деятельности.
Начальный уровень характеризуется незначительными, извне малозаметными, изменениями в личности. Сотрудник познает и овладевает профессиональной деятельностью, формируя собственный стиль ее выполнения, но еще не попадает в фатальную зависимость от службы.
На этом уровне профессиональная деформация, как правило, не оказывает заметного отрицательного влияния на эффективность служебной деятельности, а даже содействует решению конкретных оперативно-служебных задач. Это достигается за счет психологической защиты, которая состоит в снижении остроты восприятия отрицательных, психотравмирующих факторов деятельности, их осознании и оценки как неминуемых, будничных, обычных. Такое упрощение уменьшает психическое напряжение до уровня, мобилизующего личность, оптимизирует эмоциональное самочувствие, делает минимально достаточными психологические затраты на выполнение деятельности.
Средний уровеньдеформации характеризуется существенными количественно-качественными изменениями. Наблюдается постепенная гипертрофия, или заострение, чрезмерная выраженность профессионально важных качеств, дальнейшая их трансформация в свою противоположность. Так, присущая милиционеру внимательность превращается в подозрительность; уверенность - в самоуверенность; самообладание, спокойствие - в равнодушие; требовательность - в придирчивость; усердие - в педантизм и т.п.
Отдельные психологические черты, которые субъективно начинают оцениваться как второстепенные, а то и лишние подавляются, а в дальнейшем и вовсе атрофируются, исчезают. Теряется убежденность в законопослушности граждан, возможности эффективной борьбы с правонарушениями, в необходимости проявлять в своей работе такие чувства, как сопереживание, понимание, желание и готовность оказать помощь.