«Имитация подкупа». Данный PR ход направлен против того кандидата от имени которого осуществляется раздача бесплатных презентов, правда эти «подарки» (а это, как правило, продукты питания) почему-то оказываются с истекшим сроком годности и люди, попавшиеся на эту уловку вряд ли уже отдадут свой голос ему, вспоминая его на больничной койке «ласковыми» словами.
«Политическаятехнология инстилляции» предполагает информационное вливание в сознание и подсознание населения политических программ в сочетании с приемом «установление повестки дня». Так, на региональных выборах курганской области в 2000 г. команда действующего губернатора, раскручивая лозунг «Нет грязным технологиям и черному PR!», сама активно применяла всевозможные деструктивные технологии, одновременно обвиняя в этом всех своих оппонентов.
Как известно, людей всегда легче объединить, применяя агитацию «против». Поэтому многие кандидаты главной темой выбирают решение какой-либо актуальной проблемы, пусть даже не самой важной на тот момент. Вокруг нее строится вся предвыборная агитация.
Технология «распространения слухов». Казалось бы, зачем нужны слухи, когда под рукой есть газеты, телевидение, радио, наконец, листовки. Дело в том, что слух по своей сути очень «интимен», он изначально предполагает доверительное к нему отношение. Вообще слух по очень многим своим коммуникационным характеристикам напоминает детские сказки. Точно также как для ребенка реальными являются драконы, феи, злые и добрые волшебники из сказок, так и для избирателей-обывателей информация, полученная из уст «компетентного» человека, является изначально если не абсолютно реальной, то, во всяком случае, заслуживающей внимания.
Человек, участвующий в распространении слухов чувствует себя причастным к чему-то, если не тайному, то, во всяком случае, доступному далеко не всем. Слух поднимает транслятора над аудиторией, на которую транслируется слух. Такая причастность стимулирует этого человека на постоянное повторное транслирование слухов.
Люди привыкли верить слухам и потому, что ранее в условиях монополизации каналов информации государством фактически только слухи и были единственным источником информации, которому можно было доверять. В то время политические слухи чаще всего оказывались верными. Ситуация изменилась в конце 80-х-90-е гг. Многообразные СМИ заполнили информационный вакуум. СМИ открыто стали транслировать то, что ранее можно было передавать по секрету на кухне. Более того, СМИ сами стали порождать слухи в виде различных «газетных уток». В конце концов, доверие, которое испытывали все мы к демократической прессе на заре перестройки, было исчерпано. Если ранее - в период застоя и в начале перестройки - можно было смело верить практически любому политическому слуху, как бы он не распространялся, то сегодня требования реципиента к качеству распространяемой через слухи и поглощаемой им информации неизмеримо возросли. Люди уже не верят безоглядно любой информации. Но сами слухи как специфический инструмент коммуникации не исчезли. Изменилось качество слухов. Теперь профессионалы, запускающие слухи уже четко определяют для себя аудиторию потребителей конкретного слуха, замеряют время его распространения, четко определяют каналы первоначальной трансляции слухов. Слухи, другими словами, диверсифицировались, стали разными по стилю, источнику, адресату.
Как технологи запускают слухи?
Прежде всего, слух нужно придумать. В период выборов часто распространяют слухи о многочисленных этажах несуществующей дачи какого-либо кандидата, о его якобы нестандартной сексуальной ориентации, о его мифических связях с мафией, о его детях, которые якобы учатся за границей, о его «легендарном» преступном прошлом, о несуществующих в реальности многомиллионных счетах в швейцарских банках, о том, что кандидат «действительно» собирается сделать что-то непотребное (закрыть школу, сократить зарплату) и т.д. Главное в придумывание слуха - его реалистичность. Дело в том, что если в слух поверили, то скорость его распространения очень высока. Если в слух поверило меньшее количество людей (СМИ), то, естественно, скорость распространения слуха снижается. Но даже в этом случае слух остается жить.
Реалистичность слуха важна и потому, что в результате нескольких вторичных трансляций содержание слуха меняется, гипертрофируется. Люди часто склонны преувеличивать услышанное. Например, если в первоначальной трансляции у какого-либо кандидата на ту или иную должность было две квартиры и две жены, то после четвертой или пятой трансляции у него может оказаться уже трехэтажный коттедж на Майями и гарем из двух десятков наложниц.
Практически невозможно бороться со слухами, распространяемыми специально нанятыми местными жителями, выполняющими роль первичных трансляторов. Нанятые люди, вооруженные проездными билетами, садятся в трамвай, метро, автобус, троллейбус и в течение дня путешествуют по одному или нескольким маршрутам, вступая в разговоры с незнакомыми людьми. Беседа может выглядеть первоначально как монолог недовольно жизнью человека, который на «конкретных фактах» доказывает свою правоту и неправоту Иванова, Петрова или Сидорова, о котором рассказчик лично знает нечто, подлежащее трансляции. Ссылка в этом случае делается на любое авторитетное СМИ, на личные знания, на авторитетное лицо. Включаясь в разговор, пассажиры, сами того не желая, становятся первоначально накопителями слухов, а затем его вторичными трансляторами. Местами распространения слухов может быть не только общественный транспорт, но и любые иные общественные места или места общения тех или иных групп, для которых предназначен слух - учреждения, рынки, магазины и т.д. Борьба с такими слухами может вестись только путем разоблачения слухов. В принципе универсальным является правило - разоблаченный слух перестает работать.
«Выпуск анонимных листовок». Такие листовки направлены против кандидата и зачастую носят оскорбительный характер. Их содержание написано простым и понятным языком. В одних подсчитываются суммы затраченные оппонентом на свою избирательную кампанию (суммы, естественно, получаются умопомрачительными). В других утверждается, что деньги на выборы оппоненту поступили из околокриминальных кругов.
Все перечисленные политические технологии представляют собой способ запутать население и суметь провести во власть тех соискателей, которые в борьбе по правилам имели бы меньше шансов или не имели их вообще. Здесь ставка делается на достижение ближайшего результата и сиюминутную эффективность при игнорировании общих, долговременных последствий принимаемых решений. Поэтому пока такие технологии будут эффективны, и будут восприниматься населением – их будут использовать. Однако избиратели, защищаясь от различного рода политических манипуляций, нередко выбирают протестный принцип голосования. С этой точки зрения применять деструктивные технологии невыгодно, поскольку клевета, в конечном счете, возносит жертву на пьедестал.[6]
Что же касается манипуляции вообще, то наше мнение, «С этим надо бороться!». Возникает вполне правомерный вопрос «Как?». Отвечая на него, мы процитируем С.Г. Кара-Мурзу «…всегда и везде, и на людях, и в мыслях, противодействовать атомизации, превращению в индивида. Сегодня речь не об идеале соборности или народности, а о сохранении человеческих связей как средства защиты своей личности. При том давлении, которое оказывается на наше сознание, мы можем устоять как личности, только опираясь на душевную поддержку собратьев. Каждый акт сохранения, создания или восстановления человеческой связи - это выгрызание кусочка пространства у манипуляторов. Подадим ли рубль нищему или просто обменяемся с ним взглядом, пошутим ли с торговкой на рынке, уступим ли место в метро или поругаемся с обидевшим нас родственником - все это укрепляет нашу психологическую защиту против манипуляции. Важно, чтобы во всех этих связях был диалог. Чтобы это были связи не человек-вещь, а человек-человек. Тут нет никакой сентиментальности, ни какой проповеди доброты, только трезвый и даже циничный расчет.
И в каком-то смысле противоположный совет - всячески избегать потери своего «Я» и соединения в толпу. Опасность толпотворения сегодня не в физическом собирании в массу. Напротив, массы у нас сейчас собираются в основном организованные. То, что мы видим как собрание, митинг или даже баррикаду, пока что скорее похоже на отряды, а не на толпу - мы еще не прошли стадию атомизации. Толпа образуется, как раз когда мы изолированы и соединены через телевизор. Когда между нами нет душевного прямого контакта и нет диалога, а есть гипнотическое действие из одного центра - как на рок-концерте или на стадионе, слушающем фюрера. В эти толпы лучше не ходить. Сказано ведь в Библии: "Не ходите на собрания нечестивых". Казалось бы, почему же не пойти? Послушать, поинакомыслить самому с собой. Значит, нельзя, в Библии плохого совета не дадут. Мы думаем, что сознание наше крепко, но речи "нечестивых" проникают в подсознание. Где же у нас такие собрания? Там, где вещают манипуляторы, с которыми ты не можешь вступить в диалог. Не страшны дебаты, пусть даже оскорбительные, страшен вкрадчивый голос с экрана или из динамика, которому ты не можешь задать вопрос или возразить.
Наконец, нужно принимать, почти насильно, как лекарство, укрепляющие культурные средства - все то, что несет в себе традиционное знание и символы. Прочитать "Тараса Бульбу" или томик пословиц, послушать русские романсы - это сегодня не удовольствие, а лечение. Впрочем, любая хорошая литература или музыка полезны, все сегодня читается другими глазами».[7]