Мыслители Возрождения полагали, что они очищают античную картину мира от “средневековых варваров”. Восстановление античных памятников культуры в их подлинномвиде действительно стало компонентом нового идейного климата, однако воспринималось в них прежде всего созвучное новому образу жизни и обусловленной им интеллектуальной ориентации.
Возникновение мануфактурного производства, усложнение и совершенствование орудий труда, великие географические открытия, возвышение бюргерства, отстаивавшего свои права в ожесточенной политической борьбе, - все эти процессы изменили реальное положение человека и на этой почве его представления о мире и себе самом.
Новые философы вновь обращаются к Аристотелю. Однако теперь он из идола скованной церковными догматами схоластики превращается в символ свободомыслия, спасения от этих догм.
В главном очаге Возрождения - Италии - разгорелись споры между спасшимися там от инквизиции сторонниками Ибн Рошда (аверроистами) и еще более радикально настроенными александристами. Последних назвали по имени древнегреческого философа Александра Афродисийского (жившего в Афинах в конце II века н.э.), который прокомментировал трактат Аристотеля “О душе” иначе, чем Ибн Рошд. Коренное различие касалось вопроса о бессмертии души (на котором покоилось церковное вероучение). Ибн Рошд, как отмечалось, разделив разум (ум) и душу, считал его как высшую часть души бессмертным. Александр же настаивал на том, что аристотелевское учение является целостным. Поэтому все способности души, согласно этому учению, исчезают вместе с телом.
У александристов антиклерикальные мотивы звучали резче и последовательнее, чем у аверроистов. Оба направления сыграли важную роль в создании новой идейной атмосферы, проложив путь к естественнонаучному изучению организма человека и его психических функций. По этому пути пошли многие философы, натуралисты, врачи, которых отличал интерес к изучению природы, подавляемый теологией. Их творчество пронизывала вера во всемогущество опыта, в преимущество наблюдений, прямых контактов с реальностью, в независимость подлинного знания от схоластической мудрости.
Одним из титанов Возрождения был Леонардо да Винчи (1452-1519). Он представлял новую науку, которая существовала не в университетах, где по-прежнему изощрялись в комментариях к текстам древних, а в мастерских художников и строителей, инженеров и изобретателей. Их опыт радикально изменял культуру и строй мышления. В своей производственной практике они были преобразователями мира. Высшая ценность придавалась не Божественному разуму, а, говоря языком Леонардо, “Божественной науке живописи”. При этом под живописью понималось не только искусство изображения мира в художественных образах. “Живопись, - писал Леонардо, распространяется на философию природы”.
Изменения в реальном бытии личности коренным образом изменяют ее самосознание. Субъект осознает себя как центр направленных вовне (в противовес августино-томистской интроспекции) духовных сил, которые воплощаются в реальные, чувственные ценности (в отличие от христианской чистой духовности). Субъект, подражая природе, преобразует ее своим творчеством, практическими деяниями.
Испанские врачи против схоластики Наряду с Италией возрождение новых гуманистических взглядов на индивидуальную психическую жизнь достигло высокого уровня и в других странах, где подрывались устои прежних социально-экономических отношений. В Испании возникли направленные против схоластики учения, устремленные к поискам реального знания о психике. Так, Х.Вивес (XVI век) в знаменитой в ту эпоху в Европе книге “О душе и жизни” доказывал, что человеческая природа познается не из книг, а путем наблюдения и опыта, позволяющих правильно воспитывать ребенка.
Другой врач, Х.Уарте (XVI век), также отвергая умозрение и схоластику, требовал применять в познании индуктивный метод, изложенный им в книге “Исследования способностей к наукам”. Это была первая в истории психологии работа, в которой ставилась задача изучить индивидуальные различия между людьми с целью определения их пригодности к различным профессиям.
Наконец, еще один испанский врач Перейра (XVI век), предвосхитив на целый век Декарта, предложил считать организм животного своего рода машиной, которая не нуждается для своей работы в участии души.
Ф. Бэкон: эксперимент и индукция Наиболее резко и решительно шли атаки на изжившее себя, хотя и прочно поддерживаемое церковью, негативное отношение к опыту в Англии. Здесь глашатаем эмпиризма выступил Ф.Бэкон (1561-1626), сделавший главный упор на создании эффективного метода науки, с тем чтобы она на деле способствовала обретению человеком власти над природой.
В своем труде “Новый Органон” (само название которого означало вызов “царю философов” Аристотелю, чья книга “Органон” содержала канонизированную схоластикой логическую теорию дедуктивного вывода как перехода от общего к частному) Бэкон отдал пальму первенства индукции (от лат. “индукция” - наведение), т.е. такому толкованию множества эмпирических данных, которое позволяет их обобщать с целью предсказывать грядущие события и тем самым овладевать их ходом.
Идея методологии, исходившей из познания причин вещей с помощью опыта и индукции, воздействовала на создание антисхоластической атмосферы, в которой развивалась новая научная мысль, в том числе психологическая.
Новую эпоху в развитии мировой психологической мысли открыли концепции, вдохновленные великим триумфом механики, ставшей “царицей наук”. Ее понятия и объяснительные принципы создали сперва геометро-механическую (Галилеи), а затем-динамическую (Ньютон) картину природы. В нее вписывалось и такое физическое тело, как организм с его психическими свойствами.
Первый набросок психологической теории, ориентированной на геометрию и новую механику, принадлежал французскому математику, естествоиспытателю и философу Р.Декарту (1596-1650). Теоретическая модель организма, по Декарту, автомат - система, работающая механически. Тем самым живое тело, которое во всей прежней истории знаний рассматривалось как одушевленное, т.е. одаренное и управляемое душой, освобождалось от ее влияния и вмешательства.
Отныне различие между неорганическими и органическими телами объяснялось степенью отнесенности последних к объектам, действующим по типу простых технических устройств. В век, когда эти устройства со все большей определенностью утверждались в общественном производстве, принцип их действия запечатлевала и далекая от этого производства научная мысль, объясняя по их образу и подобию функции организма.
Первым большим достижением в этом плане стало открытие Гарвеем кровообращения. Сердце представлялось как своего рода помпа, перекачивающая жидкость (для чего не требуется участия души).
Открытие рефлекса Второе достижение принадлежало Декарту. Он ввел понятие о рефлексе, став- шее фундаментальным для физиологии и психологии. Если Гарвей устранил душу из разряда регуляторов внутренних органов, то Декарт отважился покончить с ней на уровне внешней, обращенной к окружающей среде работе целостного организма.
Мы вновь сталкиваемся с принципиальным для понимания прогресса научного знания вопросом о соотношении теории и опыта (эмпирии).
Достоверное знание об устройстве нервной системы и ее отправлениях было в те времена ничтожно. Декарту эта система виделась в форме “трубок”, по которым проносятся легкие воздухообразные частицы. Он называл их “животными духами”.
По декартовой схеме рефлекса приводит эти “духи” в движение внешний импульс, занося их в мозг, откуда они автоматически воздействуют на мышцы. Горячий предмет, обжигая руку, вынуждает ее отдернуть. Происходит реакция, подобная отражению светового луча от поверхности. Появившийся уже после Декарта термин “рефлекс” и означал отражение.
Реакция мышц - неотъемлемый компонент поведения. Поэтому декартова схема, несмотря на ее умозрительный характер, относится к разряду великих открытий. Она открыла рефлекторную природу поведения, объяснив его без обращения к душе как движущей телом силе.
Декарт надеялся, что со временем не только простые движения (такие, как защитная реакция руки на огонь или зрачка на свет), но и самые сложные удастся объяснить открытой им физиологической механикой. Например, поведение собаки на охоте. “Когда собака видит куропатку, она, естественно, бросается к ней, а когда слышит ружейный выстрел, звук его, естественно, побуждает ее убегать. Но тем не менее легавых собак обыкновенно приучают к тому, что вид куропатки заставляет их остановиться, а звук выстрела - подбегать к куропатке”. Такую перестройку поведения Декарт предусмотрел в своей схеме устройства телесного механизма, который, в отличие от обычных автоматов, выступил как обучающая система.
Она действует по своим законам и “механическим” причинам, знание которых позволяет людям владеть собой. “Так как при некотором старании можно изменить движения мозга у животных, лишенных разума, то очевидно, что это еще лучше можно сделать у людей и что люди, даже со слабой душой, могли приобрести исключительно неограниченную власть над своими страстями”.
Не усилие духа, а перестройка тела на основе строго причинных законов его механики обеспечит человеку власть над собственной природой, подобно тому, как эти законы moivtсделать его властелином внешней природы.
Страсти души Одно из важных для психологии сочинений Декарта называлось “Страсти души”, Этот оборот следует пояснить, так как и слово страсть и слово “душа” наделены v Декарта особым смыслом. Под страстями” подразумевались не сильные и длительные чувства. а страдательные состояния души”, - все, что она испытывает, когда мозг сотрясают “животные духи” (прооораз нгрииых импульсов), которые приносятся туда по нервным “трубкам”.