Каждое отдельное простое чувство обладает еще ассоциативными связями, и последние во многих отношениях определяют общую связь эмоциональной жизни. В общей совокупности душевной жизни играют значительную роль главным образом два вида таких эмоциональных ассоциаций. Ассоциации одного вида сводятся к соединению единичного чувства с репродуктивными элементами, связанными с какими-нибудь сложными представлениями, в ассоциациях второго вида соединяются сами по себе диспаратные ощущения благодаря родственности их чувственных тонов.
Благодаря ассоциации, например, зеленый цвет напоминает о зелени леса и луга, звон колокола или звук органа веет представлением о выходе в церковь и о богослужении. Благодаря этим ассоциациям к чистому ощущению как бы пристает что-то из чувственного тона, сопровождающего соответственные сложные представления. Далее, во многих отношениях важное ассоциативное усиление чувств может возникать и благодаря непосредственному родству самих чувственных тонов различных ощущений. Например, нам кажется, что низкие тона соответствуют темным цветам и черному, высокие тона — светлым цветам и белому. Резкий звук, например, звук трубы и цвета из возбуждающего ряда — желтый и светло-красный — соответствуют друг другу, точно так же, как глухой тембр соответствует спокойному синему цвету. Подобные же сравнения между низшими и высшими внешними чувствами Делаем мы и тогда, когда различаем теплый и холодный цвет, или говорим: «.резкий звук» и «насыщенный цвет» и т. д. Все подобные аналоги, вероятно, основываются исключительно на родстве простых чувств, лежащих в основе их. Если рассматривать низкий тон как чистое ощущение, вряд ли он имеет какую-нибудь связь с темным цветом, но обоим им присущ одинаковый серьезный чувственный тон; это сходство мы переносим и на самые ощущения, которые представляются нам тоже родственными друг с другом.
4. Общие свойства связанных с представлениями чувств
Подобно тому как ощущения никогда не могут возникать в нашем сознании без сопровождения разнообразнейших по содержанию представлений, так же точно и связанный всегда с ощущениями субъективный элемент душевной жизни — чувство, свойствен нам, говоря вообще, исключительно в форме сложных образований более или менее запутанного состава. При этом он проявляется или в виде непосредственных соединений между одновременно возникающими простыми чувствами, и тогда мы обозначаем его именем сложных чувств; или же для своего проявления он требует известного, более или менее длительного промежутка времени, и тогда в зависимости от тех или иных условий его течения во времени будет называться или аффектами, или волевыми актами.
Ощущения и простые чувства представляют собой объективные и субъективные элементы одного и того же состояния сознания, в действительности оказывающегося всюду нераздельно единым; исходя из этого мы должны признать взаимную связь также и между представлениями и относящимися к ним чувствами, тем более, что последние всегда являются суммированными чувствами в вышеустановленном нами смысле, аналогично тому, как представления оказываются продуктом слияния ощущений, на которые они и могут быть разложены.
При этом особое значение имеет одна особенность этих слияний чувств: вероятно, под влиянием принципа единства душевного состояния варьирующие эмоциональные элементы могут подавлять прочие составные части того же суммированного чувства и таким образом оказывать господствующее влияние на все состояние чувства, если этому благоприятствуют также еще и условия, лежащие вне самого представления. Этими соотношениями объясняется факт, который имеет величайшее значение для всей жизни чувства с ее проявлениями в форме аффектов и волевых процессов;
кратко мы можем его обозначить как несоответствие между представлением и связанным с ним чувством. Это несовпадение резче всего проявляется в том, что при некоторых обстоятельствах связанное с представлением чувство может достигнуть такой интенсивности, которая не стоит ни в каком отношении к интенсивности элементов ощущения и апперцепции или к ясности представления. Обратную сторону этого несоответствия в положительном смысле представляют те явления, которые соответствуют приближению чувств к точке безразличия постоянной их величины. Это двоякая форма разлада между представлением и чувством может, кроме того, проявляться еще и таким образом, что они достигают восприятия не одновременно, а во временной последовательности; при этом или чувство предшествует объективному представлению, с которым оно связано, или же наоборот. Появление предшествующего во времени чувственного тона очень часто связывается с перевесом эмоциональных элементов в комплексе представлений; между тем предшествование объективного содержания представления во всех случаях наблюдается тогда, когда чувственный тон представления оказывается слабым, приближающимся к порогу безразличия. Подтверждение этому находим в том важном различии, которое наблюдается между чувственными представлениями, возникающими под влиянием внешних раздражении, и между представлениями, воспроизведенными памятью. При непосредственных чувственных представлениях входящие в них элементы чувства обыкновенно следуют за объективными впечатлениями, между тем как при воспроизведенных представлениях наоборот — они со столь же правильной закономерностью идут впереди. И в действительности при вызванных внешними раздражителями чувственных восприятиях последовательность «представление — чувство» оказывается настолько постоянной, что она бесконечное число раз могла быть подтверждена простым самонаблюдением. Не менее наглядно обнаруживается эта последовательность при так называемых «опытах с ассоциациями». При этом в огромном большинстве случаев в результате оказывается, что сперва воспринимается представление в смысле его объективного содержания и только вслед за ним, нередко по истечении вполне заметного промежутка времени, выступает в сознании чувственный тон его. Особенно постоянно это имеет место тогда, когда чувственный тон представления оказывается слабым, причем непосредственно граничит с этим тот случай, когда чувственный тон вообще делается равным нулю. Вместе с тем и именно при очень слабых чувственных раздражениях наблюдали иногда противоположные факты, которые можно объяснить исключительно лишь апперцепцией чувственного тона данного представления, идущей впереди апперцепции самого представления. В этом можно убедиться при помощи тех впечатлений, особенно из области чувства осязания, обоняния и вкуса, которые при сильной интенсивности способны вызвать ясное чувство неудовольствия; если взять их в слабой степени, то в этом случае они возбудят все же общее неприятное настроение, несмотря на то, что объективное содержание их представлений совершенно не достигнет апперцепции вследствие сосредоточения внимания на других впечатлениях. Если при впечатлениях, вызванных внешними раздражениями, последовательность «представление — чувство» может, несмотря на Упомянутые исключения, быть рассматриваема как норма в том смысле, что при возбуждениях ощущений и чувств умеренной силы она наступает с известной регулярностью, то при воспроизведенных представлениях, наоборот, противоположный порядок: «чувство — представление» оказывается преобладающим. Также и здесь целый ряд неопровержимых доказательств мы можем почерпнуть опять-таки из опытов с ассоциациями. Так было, например, в том случае, когда у одного из наблюдателей при слове «суждение» сначала появлялось неопределенное, но живое радостное чувство и лишь затем вслед за ним выступало общее представление известной логической теории суждения, одобряемой наблюдателем, которое и являлось для этого чувства мотивирующим содержанием представления. Или в другом случае наблюдатель при слове «бездна» ясно замечал у себя прежде всего чувство эстетического неудовольствия, а вслед за этим у него возникло как образ воспоминания представление недавно виденной неудачной картины, на которой была изображена бездна, и т. д.
Выше было показано, что вообще чувство есть реакция центральных функций сознания, т. е. апперцепции, на отдельные переживания в сфере сознания. При некоторой средней величине возбудимости чувств мы можем в общем допустить, что субъективная реакция следует за апперцепцией представления настолько близко что оба акта во времени сливаются для нас в один. Но известно что, прежде чем получить возможность быть апперцепированным всякое объективное содержание представления, будет ли последне-зависеть от внешних впечатлений или слагаться главным образом из воспроизведенных элементов, всегда должно быть сперва пер цепировано, т. е. вообще вступить в сознание, вследствие же этого при представлениях, сравнительно сильно окрашенных, или при необычной возбудимости чувств, легко может случиться, что объективные элементы комплекса еще не успеют апперцепироваться, в то время как апперцептивная реакция на него уже произойдет совершенно явственно; вслед за этим могут явиться задерживающие моменты, которые мимолетно или длительно помешают апперцепции самого представления, и тогда в результате этого возникнут те многоразличные явления, которые мы видим при некоторых, по видимому, беспричинных настроениях, при неопределенных воспо минаниях, при припоминании ускользающего из памяти и т. п.
5. Аффекты
Аффекты занимают среднее место: с одной стороны, они составляются из чувств, а с другой, при известных условиях, входят в волевые процессы. От обыкновенных чувств аффекты отличаются, впрочем, не только тем, что соединяют сменяющие»: