В отсутствие критериев психического здоровья актуализируется и сакраментальный вопрос «А судьи кто?». Соматодисфункции, личностные и межличностные проблемы, профессиональное выгорание и т. п. лишает оценку больного психиатром объективности. Постулат об объективности врача сегодня тоже не так уж непоколебим. Так, ещё З. Фрейд ставил под сомнение оправданность «непредвзятости» при лечении, например, паранойи [14].
Современная психиатрия активно и небезуспешно пользуется средствами и методами из арсенала традиционной клинической медицины для решения проблем, постоянно возникающих в зоне перехода:
- актуализация «не-нормы» (патологии) в качестве «другой» нормы, нормы в другом масштабе, в другом месте, как возможного прошлого или будущего нормы. Так, реабилитация и социализация больных – довольно значительный аспект психиатрической помощи;
- игровое (в философском понимании термина) освоение пространства с опорой на Метод, Систему и Событийность (что, безусловно, требует дисциплинированного разума). В РФ, как и в большинстве стран цивилизованного мира, психиатрия включена в систему и широко пользуется методами академической нозологической медицины, рассматривающей врача и его пациента Со-Бытийно;
- активное применение средств ритуально-языкового арсенала и законов пространственных распределений (гомо-, пара-, транс- и пр.- логичных). Пример тому – организация медицинской помощи психическим больным, структура, учёт и контроль этой самой помощи по образу и подобию соматической медицины;
- опора на традиции, в частности, на мёртвый язык – латынь, в котором уже гарантированно, в силу его нежизнеспособности, не могут отразиться никакие воплощения транзитивности [7].
Есть только две принципиальных возможности решения любой проблемы:
1) в пределах традиционной логики Логоса. Академическая психиатрия идёт этим путём уже не одно столетие. Огромный клинический опыт, накопленный за это время, постоянно тщательно, разносторонне и методически анализируется, сортируется, группируется, классифицируется. То есть – систематизируется в надежде на то, что познание каким-то образом само синтезирует истину. Конечно, метод (исчерпывающее описание данного объекта, сопоставление его с другими объектами, дополняющее его другими характерными признаками, образующими совокупность признаков) и система (определяет нозологические роды и виды менее произвольным набором признаков, опуская те признаки, которые им противоречат) формируют новый опыт болезни, в ходе которого конкретный больной присоединяется к общей формуле научного протокола, а частный клинический случай становится эпизодом клиники, частью познания. Однако, познание – процесс, тогда как истина – сущность. Или – почти сущность (в классической концепции истинным считается то, что соответствует реальному положению вещей). Как бы нам этого ни хотелось, процесс не может заменить или сам по себе сформировать сущность. Познание может приблизить нас к истине, но только в том случае, если истина располагается в пределах данной парадигмы и отвечает всем её критериям, то есть – «исторична, целостна, детерминирована» [11]. А если - нет? Современная психиатрия являет нам несомненные отдельные примеры историзма, но никак не целостности, и уж менее всего – детерминированности, увы. В таком случае остаётся искать решение
2) вне пределов логики Логоса. В этом нет ничего внеположенного, напротив, выход за пределы (границы) логики манифестирует эти пределы и тем самым ещё раз убеждает нас в абсолютной реальности пространства логики и указывает на познание как на единственно возможный путь решения подавляющего большинства проблем. Но, однако, не всех. Дело в том, что абсолютная реальность какого-либо одного пространства, в данном случае – пространства логики, вовсе не исключает существования и других не менее реальных пространств. Как справедливо заметил один из героев Стивена Кинга (падая в пропасть), есть и другие миры. Вспомним, хоть это и не имеет непосредственного отношения к психиатрии, что размышления по поводу принципиальной недостижимости устойчивости мира с точки зрения классической механики Ньютона вынудили Н. Бора отказаться от классической механики при объяснении внутреннего строения атома и представить себе проблему в виде парадокса (переходного феномена). Так родилась атомная физика, в пределах которой необъяснимое с позиций классической механики поведение атомных составляющих получило, наконец, позитивный статус. Мир от этого устойчивее не стал, но человечество получило атомную физику со всеми вытекающими последствиями.
Парадокс - отношение двух противоположных утверждений, для каждого из которых имеются убедительные аргументы (удивительно похоже на антиномию, не правда ли?). «В логике – противоречие, полученное в результате внешне логически правильного рассуждения, приводящее к взаимно противоречащим результатам. Наличие П. означает несостоятельность какой-либо из посылок (аксиом), используемых в данном рассуждении или теории в целом, хотя эту несостоятельность зачастую трудно обнаружить, объяснить и тем более устранить» - таково классическое определение [13] .
Попытаемся представить себе безумие как парадокс: выраженные клинически и экспериментально-психологически определяемые изменения личности налицо - анатомического субстрата нет. Разумеется, мы не говорим сейчас о тех формах психической патологии, для которых всё же определяется анатомический эквивалент (сосудистые, деструктивные, воспалительные, объёмные процессы в головном мозге и т. п.). Парадоксальность сигнализирует о том, что привычные приёмы теоретического мышления (логики Логоса) не способны обеспечить продвижения к истине, и, соответственно, адекватного решения проблемы. В пространстве традиционной логики парадоксальность может иметь решение, но, как правило, это решение носит характер попытки примирить непримиримое, отвернуться от проблемы, от несоответствия. Тем самым уничтожается не только необходимость, но даже и сама возможность изменения. Попытки логического решения парадокса превращают любое движение, любое перемещение и любое изменение в безответственный ход программы. Традиционная логика и её любимое дитя – здравый смысл – распределяют предметности таким образом, что различие полагается исходно и задаёт направление движению, которое призвано подавить, уравнять и аннулировать различие. Здравый смысл требует избрать одно направление и следовать ему. Направление это легко определимо – от более дифференцированного к менее дифференцированному. Вспомним: «от вещей к первичному огню», «от миров (индивидуальных систем) к Богу» [3]. По этому направлению ориентирована стрела времени: более дифференцированное выступает в качестве прошлого, так как определяет происхождение индивидуальной системы, менее дифференцированное выступает как будущее и определяет цель. Однако в зоне перехода, а безумие как часть маргинального мира - мира болезни являет собой именно феномен переходности, никакая заданность извне не может служить основанием. В то время как необходимость выйти за пределы, трансцендировать есть необходимое условие бытия: человек, «…чтобы быть, должен меняться во времени»[21]. Безумие, безусловно, - изменение, трансценденция за пределы «нормального» мировосприятия и подчиняется законам бытия. Очевидно, что и решение, которое удовлетворило бы бытие в условиях транзиции тоже должно проходить через «безрассудство нерешаемого и невозможного: идти туда, куда ходить невозможно» [4]. Другими словами парадокс нерешаем средствами традиционной логики бинарностей. Фактически парадокс означает отсутствие намеченного и обеспеченного перехода, дороги, тропы, которые могли бы служить верным путём. Непроложенный путь служит «…условием решения или события, состоящего в открытии пути, в том, чтобы перейти, т. е. пойти за» [5]. Решение, удовлетворяющее бытие в переходной зоне, состоит не только в отсутствии самого решения, но и в нецелесообразности даже каких-либо попыток решить парадокс в пределах данной парадигмы. На наш взгляд, более всего сущность парадокса выражает следующее определение: парадокс – особая форма отношений с действительностью, которая обозначает несоответствие предпосылок или истоков событий, невозможность привести в соответствие сами события и одновременно делает возможным, реальным и даже необходимым поиск оснований за пределами данной реальности, личности и бытия. Для решения парадокса не остаётся ничего другого, кроме как взять за основание непостижимое (непостижимое на момент исследования). Как отмечает М. Решетников, «…развитие науки может идти только в том случае, если выдвигаемые гипотезы будут настолько смелыми, насколько это возможно, и опровергающими предшествовавшее знание» [9]. Проблема безумия как парадоксального явления в принципе неразрешима способами рациональной методологии.
Анализ истории парадоксов в свете философии постмодернизма позволяет нам характеризовать переходное пространство как избыточно символичное, универсальное, но одновременно – недостаточно категориальное и, в соответствии с этим - выделить несколько способов преодоления парадоксальности. История науки представляет нам огромное множество блистательных решений совершенно, казалось бы, безысходных, неразрешимых парадоксов:
1) перевод одной или обеих парадоксальных составляющих в другую категорию, например - из времени в пространство, из качества в количество, из случайности в необходимость, из возможности в действительность и т.д. или наоборот.