Изменения в своем психическом состоянии интуитивно чувствуют даже сами клиенты. Коллет, например, описывает свою арт-терапевтическую работу, отмечает: «Клиент уклоняется от рисования, опасаясь, что рисунок окажется слишком красноречивым и даст выход тому, встретиться с чем, клиент ещё не готов». «После создания портрета, он настолько поражен его правдоподобием, что, взяв все свои работы, порвал их на куски» [8].
Как отмечают Д. Лауб и Д. Подель, «изобразительное искусство обладает способностью оживлять травматический опыт прошлого посредством диалога, разворачивающегося в настоящий момент времени». «Выступая в качестве «свидетеля» – того «иного», кто подтверждает реальность травматического события – художник обеспечивает определённую структуру для своих переживаний и придаёт некую форму хаотическим процессам». А. Мишара пишет о том, что при обсуждении прошлых травм субъект изменяет своё отношение к ним, соответственно изменяется и тот смысл, который они имеют для субъекта в настоящем. И целесообразно даже для самой психодиагностики, учитывать эти процессы.
Д. Пеннебакер и соавторы полагают, что вытесненный либо отрицаемый клиентом травматический опыт в процессе психотерапии преобразуется через экспрессию и «перекодировку» в иную систему знаков, отличную от той, которая основана на чувствах. Можно предположить, что серьезная травма блокирует копинговые способности психики, в частности, её когнитивные возможности [8].
В этом смысле эффективна роль сублимаций в направлении потенциально разрушительных импульсов в творческие отдушины. Основная роль сублимации – трансформация примитивной энергии в вызывающее восхищение эго достижение. В высвобождении творческой энергии многие переживания, возможно впервые в жизни пациентов, принесут личное удовлетворение, которое может быть эмоционально стабилизирующим и поддерживающим для эго.[3].
Значительную роль в процессе сублимации играет способность, к выражению своего бессознательного содержания выражая его с использованием символов. Большинство арт-терапевтов полагают, что «символы позволяют перевести скрытое, слишком приватное находящееся в зачаточном состоянии в нечто более зримое, членораздельное и понятное другим». «Символы восстанавливают утраченное единство путём объединения и сопоставления чувств, феноменов восприятия и мыслей. Они формируют комплексное переживание, глубоко волнующее и очищающее человека.
Изобразительное творчество позволяет достичь состояния психического комфорта, при этом художник превращается в зрителя. Независимо от того, занимается человек литературным творчеством, рисует или рассказывает, он осуществляет «перевод» информации с эмоционального на когнитивный уровень. Одновременно с этим изменяется его отношение к прошлому, травматическому опыту и своим психическим недостаткам [8].
Лиддиатт И. М. , основывал свои процедуры на концепции Юнга о том, что мы все должны начинать осознавать индивидуальное и коллективное бессознательное. Через воображение пациент фактически сам себя лечит, выражая его в рисовании и моделировании. В этом процессе подсознательный материал выносится на поверхность в графическом изображении: смутное беспокойство становится очевидным как связь, установленная между бессознательным и сознательным [3].
Многие дети с задержкой умственного развития, также имеют серьёзные эмоциональные проблемы, особенно те, кто отстаёт не намного, и осознают свои недостатки. Коррекционные меры не должны откладываться до тех пор, пока не начали разрушаться самооценка и позитивная мотивация [3].
Процедура Крамера отличается тем, что стимулирует и подбадривает творческую деятельность не для раскрытия глубоко подавленного подсознательного материала, а для чувства, потенциально присущего самому акту производства чего-то – чувства удовлетворения достижением. Основная роль сублимации – трансформация примитивной энергии в вызывающее восхищение эго достижение, источник радости для несчастных и тревожных.
Отражая сущность психокорекционного эффекта изобразительной деятельности, З. Фрейд в своей работе – «Лекцции по введению в психоанализ», писал: «…известно, как часто именно художники страдают из-за неврозов частичной потерей трудоспособности. Вероятно, их конституция обладает сильной способностью к сублимации и определенной слабостью вытеснений, разрешающих конфликт. Обратный же путь к реальности художник находит следующим образом. Ведь он не единственный, кто живет жизнью фантазии. Промежуточное царство фантазии существует с всеобщего согласия человечества, и всякий, испытывающий лишения, ждет от него облегчения и утешения. Но для не художника возможность получения наслаждения из источника фантазии ограничена. Неумолимость вытеснений вынуждает его довольствоваться скудными грезами, которые могут еще оставаться сознательными. Но если кто-то - истинный художник, тогда он имеет в своем распоряжении большее. Во-первых, он умеет так обработать свои грезы, что они теряют все слишком личное, отталкивающие постороннего, и становятся доступными для наслаждения других. Он умеет также настолько смягчать их, что нелегко догадаться об их происхождении из запретных источников. Далее он обладает таинственной способностью придавать определенному материалу форму, пока тот не станет верным отображением его фантастического представления, и затем он умеет связать с этим изображением своей бессознательной фантазии получение такого большого наслаждения, что благодаря этому вытеснения, по крайней мере, временно, преодолеваются и устраняются. Если он все это может совершить, то даст и другим возможность снова черпать утешение и облегчение из источников наслаждения их собственного бессознательного, ставших для них недоступными» [14].
Смысл психоаналитического лечения – создание психологических условий (трансфера), при которых облегчается переход содержания подсознания в систему сознательного. Но, прежде всего она (информация), пройдя мимо защитных «уплотнений», должна быть, интегрирована личностью. Интеграция на предлагаемом новом для личности уровне – процесс болезненный, поскольку непосредственно касается достоинств «Я», истинности взглядов, норм ценностей и так далее – всего того, что дорого личности. На страже названных условных ценностей стоит психологическая защита. Она не допускает к сознанию информацию способную дискредитировать личность личностные достоинства субъекта. Однако процесс коррекции, личностного развития не возможен без способности адекватно воспринимать и понимать происходящее. Для решения этой задачи важна порционность поступления информации, которая с разных сторон и с разной интенсивностью подходит к имеющейся личностной проблеме, освещая и объясняя ее происхождение, роль, значение в структуре личности.
Процедура анализа нарушает привычное для пациента видение вещей, его непосредственно касающихся: семьи, отношений с коллегами, эмоционально значимыми людьми и так далее. Коррекционный эффект достигается за счет расширения сознания, видение более полной картины происходящего, смещение устоявшихся взглядов и существующих жизненных акцентов.
К. Юнг предлагал своим пациентам рисовать свои сновидения и фантазии. Причем он обращал внимание, что в данном случае речь шла не об искусстве рисования, а о чем-то ином большем, о живительном воздействии на самого пациента: «Рисование внешне совершенно иное, нежели изображать внутренне». К. Юнг полагал, что в рисунке отражается ушедший от человека опыт детства, о котором можно было лишь говорить. В рисунке он приобретает активность. К. Юнг видел большую разницу между речевым и графическим отражением информации, даже если результат (изображение) при поверхностном рассмотрении окажется совершенно лишенным смысла. Если это было бы так, то человек испытывал бы отвращение к процессу рисования, а это не происходит. Рисование дает человеку возможность стать творчески независимым.
«…рисуя себя самого, он становится способным самого себя и формировать. Ведь то, что он рисует – это действующие фантазии, это то, что в нем действует. А то, что в нем действует, есть он сам…» (К. Юнг) [17].
2.3 Количественные и качественные характеристики детских рисунков
Подобно древним египтянам ребёнок проявляет то, что Луке назвал интеллектуальным реализмом: размер используется для выражения значимости, приписываемой человеку, страха и уважение.
«Cosesevipore», - «Если ты так думаешь, это так и есть».Так сформулировал принцип интеллектуального реализма Луиджи Пиранделло
Представление том, что интеллектуальный реализм лежит в основе детских рисунков, было поддержано многими авторами.
Ликвет утверждает, что, пытаясь рисовать, ребенок не старается изобразить предмет так, как он выглядит, а изображает основную идею, внутреннюю модель. В результате он схематически разбивает предмет на основные элементы, что он и назвал интеллектуальным реализмом, чтобы развести это явление с визуальным реализмом взрослого.
Коррадо Риччи в работе 1885 года отмечал, как дети рисовали то, о существовании чего они знали, а не то, что видели на самом деле. Он приводил в пример удивительные репродукции рисунков, изображающих людей, видимых через корпус кораблей, всадников, у которых при этом было видно обе ноги, и звонаря в колокольне.
И. Пиотровска рассказывает, как дети увеличивают фигуры под влиянием аффективных и экспрессивных воздействий.
Х. Энг изучала рисунки своей племянницы с самых первых каракулей до работ девочки в 8 лет. И сделала вывод, что ребенок рисует одинаково независимо от того, есть ли перед ним человек или другая модель, или он рисует по памяти.
М. Прудамью утверждает, что ребенок рисует не предмет сам по себе, он рисует свое представление о предмете.
В.Вульф замечает, что самый важный элемент, влияющий на представления ребенка и рисунки, это эмоциональный фактор.