Вторую группу представляют лица здоровые, но со слабым характером. Для них секта обладает особой притягательностью, поскольку свобода представляется тяжким бременем. Они не способны ежедневно проявлять свою самостоятельность и потому стремятся избавиться от ответственности любым способом. Таким нерешительным людям включение в жизнь тоталитарной секты дает возможность обретения “нравственных костылей”, то есть той опоры, которая представляется им намного более прочной, чем шаткое основание индивидуальной свободы.
У слабовольных молодых людей отсутствие прочных жизненных доминант, то есть неспособность проявлять настойчивость в достижении серьезной цели и обретать соответственно подлинный смысл жизни, провоцирует поиск душевного комфорта без длительных усилий. Подобная установка нередко ведет к приему наркотиков, а удовлетворение от первых доз выступает как фактор, временно стабилизирующий психическое состояние. На фоне временного улучшения самочувствия ускоряется привыкание к наркотикам, возникновение зависимости от них. Глубинная трансформация личности может быть вызвана не только наркотиками, но и алкоголем, компьютерными играми и т.п. Разные формы зависимости имеют физиологические отличия, но сходны по своим психологическим последствиям: разрушение личности, ослабленная психика, что и облегчает втягивание таких людей в секты[1].
Примечательно, что переживаемые на фоне зависимости приятные состояния не сводятся только к эйфории, но компенсируют и неудовлетворенность из-за социально-психологической дезадаптации, беспомощности в конструктивном развитии жизненных планов. Одновременно разрушаются нормальные способы общения, нарастает страх перед людьми, осуждающими наркоманов, терзает постоянный страх быть отвергнутым близкими… В этом случае уход в секту представляется истинным избавлением от всех трудностей. Нежелание сознаться себе в предательстве прежних надежд, в недостойном отношении к близким, чего собственное сознание перенести не в силах, включает психологическую защиту. Она меняет и восприятие, и логику, и поведение личности. Автоматически трансформируется, огрубляется восприятие, повышаются его пороги, что снижает субъективную оценку ситуации, позволяет расслабиться и снять контроль со своего поведения.
Третья группа представлена прежде всего неудачниками – людьми, не сумевшими себя реализовать в семейной жизни или в профессиональной деятельности. Им остро не хватает внимания, уважения и любви близких людей. У многих инфантильных юношей и девушек вообще отсутствует опыт нормальных, доброжелательных отношений со взрослыми. Они нуждаются в поддержке, готовы за эту поддержку покровителя, наставника полностью им повиноваться, поскольку такое повиновение превращает их опять в детей. Их отличает чувство слабости и страха. Чем сильнее внутренняя неуверенность, тем более выражено стремление вернуть веру в себя.
Это настоятельная потребность в идее, способной заместить ослабевшее “Я”. Тогда отвращение к самому себе компенсируется образом себя как героя-приверженца идеи. Чаще других представители этой группы приходят в секты из тех семей, где у ребенка нарушено формирование базовых ценностей, отсутствует душевное тепло и царит жесткий, авторитарный стиль воспитания. Поскольку эти люди бегут от душевной боли, которую им причинил внешний мир, они предпочитают те формы поддержки, которые вновь возвращают их в детство, избирают организации, близкие к структуре семьи, обеспечивающие внутреннее равновесие и определенные идеалы. В секте они видят возможность возврата самоуважения, которое как известно, растет по мере того, как человек приближается к стандартам, установленным им для самого себя.
В группе здоровых людей особенно уязвимы подростки. У них одновременно с формированием стресса часто наблюдается нарушение самооценки.
К факторам, повышающим уязвимость людей данной группы при попадании в секту, относят разнообразные критические ситуации и переломные моменты в их личной биографии. В таких случаях секта обещает помочь справиться с кризисом, заменить формой религиозного статуса отсутствие у человека достойного социального положения.
Четвертую группу составляют полноценные и духовно развитые люди, стремления которых к идеализированным моральным и этическим ценностям остались невостребованными в нашем обществе. Свойственное им ощущение одиночества происходит не от того, что вокруг никого нет, но от невозможности (неумения) донести до других то, что человеку предоставляется важным, от того, что никто не разделяет их мыслей и мнений.
Недовольство своими социальными контактами может у них обостряться, если выдвинутые ими прекрасные идеи и идеалы для общества представляются несовременными или нереалистичными. Подростки и молодежь этой группы находятся в ”зоне риска“. Они еще относительно свободны от серьезной ответственности на работе или семейных обязательств: у них существенно нарушены оценочные способности, при этом нарушены неравномерно. Все относящееся к самому молодому человеку, переоценивается, а что находится вне его, недооценивается. Такое состояние тесно связано с остаточным детским эгоцентризмом. Недостаток полноценного жизненного и рабочего опыта позволяет им “консервировать” наивность и идеализм, оставляя их незащищенными перед лицемерными обращениями сектантов. Подростки стремятся туда тем быстрее, чем чаще окружающие их отвергают как идеалистов. Подобная социальная инфантильность, незрелость вызревает в результате ”тепличных условий“ воспитания, преднамеренного ограждения подростка или даже молодого человека от всяких обязанностей, от самостоятельных усилий для достижения каких-либо жизненных целей.
На этом фоне у молодого человека может возникнуть мысль о том, что здесь, в этой семье, в этом обществе, воплощение его идей невозможно, но есть сообщества, где они воплощаются. Уже на этом этапе начинается построение новой картины мира, противостоящей неприемлемой реальности. Такая позиция подвигает к поиску людей, понимающих и разделяющих его высокие стремления. Вообще говоря, крах надежд на быстрое, легкое, почти волшебное воплощение своих идей ставит идеалиста перед выбором; наиболее кардинальное решение – самоубийство. Второе – изоляция от общества вместе с другими отчаявшимися. Третье – избавление от лиц, которым приписывается ответственность за крах надежд. И, наконец, самое трудное решение – излечение от иллюзий, то есть начало новой жизни в реальном мире. Понятно, что если молодой человек не решился на отчаянный шаг, но все еще не набрался мужества войти в реальную действительность, то секта совмещает и вторую, и третью возможности для облегчения его душевного состояния.
Максимализм и идеализм – нормальное возрастное явление. Специфика человеческого развития такова, что здоровые молодые люди, вступающие в кризисный период полового созревания, часто выглядят странными и даже внушающими опасения. Однако все эти особенности представляют собой обычные возрастные акцентуации личности в попытках поиска своего пути. Это весьма действенный механизм достижения желаемого уровня социализации при отсутствии жизненного опыта. Духовная поддержка в период, когда бурно формируется самосознание, так вдохновляет, что молодой человек может потерять бдительность и контроль над окружающей действительностью. Как правило, это “домашние”, чистые и добрые молодые люди. Они неравнодушны и эмоционально чувствительны к чужой боли. Для снятия напряженности, возникающей от окружающей несправедливости, они видят одну возможность – приобщение к чему-то высокому, главному, имеющему целью искоренение зла. Такие идут в секту в надежде не только обрести веру и разобраться в себе, но и преобразовать окружающий мир. Их одаренность, искренность и доверчивость предопределяет фактор риска. Не чувствуя опасности они с легкостью становятся на путь участия в жизни секты, считая, что он приведет их к собственному возвышению.
Таким образом, у лиц, входящих в каждую из групп, пополняющих подобные секты, обнаруживается существенный дефицит либо в психическом, либо в физическом здоровье[1]. Это мешает им обрести признание и тепло человеческого общения, а в новых социальных условиях секты они надеются на воплощение своих идеалистических ожиданий. В прежних жизненных обстоятельствах они уже потеряли надежду состояться или были близки к этому. Возникшее психическое напряжение, глубинный конфликт провоцирует включение системы психологической защиты, побуждающей изменить свое поведение и его трактовку.
Стремясь к поддержанию действенного влияния на самых разных людей, мировая религия не может противоречить реалиям общественной жизни. Только путем снижения требований к непрерывному эмоциональному накалу верующих возможно многовековое сохранение религии с ее относительными признаками государства, общества и существующей в нем культуры. Однако слишком большая приспособляемость религии приводит к утрате ее идентичности, плодит желающих вернуться к ее истокам, к первоначальным идеалам, невзирая на их несовместимость с текущими ценностями общества[3]. Так возникают секты.
В противоположность традиционным конфессиям, куда человек попадает обычно от рождения, секты сами находят своих адептов как среди верующих, так и среди атеистов. В отличие от церкви, секта в большей степени добровольческая общность, к ней примыкают как бы с сознательным намерением. Так формируется личное соучастие, чувство долга перед новыми собратьями, которое выражено в тем большей мере, чем полнее в сплоченной группе новичок чувствует себя согретым и защищенным, чем лучше удовлетворяется до того неудовлетворенная душевная потребность в тепле и эмоциональной близости. В противовес религии секта снова и снова утверждает свои исходные идеалы и за счет этого ослабляет преемственность господствующей в данном обществе религии. Тем самым она поначалу акцентирует в каждом неофите ярко выраженный индивидуалистический характер; новообращенному демонстрируется братание со всеми угнетенными социальными слоями[4].