– 156 –
и высосали всю кровь” в результате аналогичных констелляций в настоящем (тогда как новое противоречие благодаря прошлому опыту конечно же должно было бы разрешиться в сновидении, как это доказала индивидуальная психология), выявило несостоятельность фрейдовской формулы и вынудило этого исследователя к новым фикциям*. Наиболее близкой ему была мысль о фиксации детских инцестуозных отношений, которые, однако, ради этих целей должны были обобщиться и исказиться в форме грубой сексуальности. Последнее просто потому, что фикции сновидения нередко приходится иметь дело с сексуальными аналогиями, чтобы выразить другие отношения, существующие не только в детской, но и в гостиной.
Кроме того, как только фрейдовская формула сделала возможным “вычислительный подход”, именно благодаря этой формуле то, что в сновидении бросалось в глаза больше всего, оказалось затушеванным и варварским образом отодвинутым на задний план, — заботящееся, предусматривающее, защищающее, то, что создает и наполняет любое сновидение. Главная линия сновидения идет параллельно попытке защитить собственную ценность и личное превосходство. Тем самым мы уже дали соответствующее нашим воззрениям определение основного характера работы сновидений: человек, видящий сон, стремится обрести мужские линии и сообразно своему жизненному стилю подобно невротику и художнику защищается от зарождающегося чувства своего поражения. Его оценки мужского и женского проистекают из детства, они имеют индивидуальные различия, по-разному обоснованы и в силу своей противоречивости создают основу для главной фикции невротика. Движение мыслей сновидящего и невротика завершается в аналогиях, символах и прочих фикциях, в основе которых лежит противопоставление верха и низа, что равнозначно противопоставлению мужского и женского, причем всегда выражена направленность к верху, к мужскому протесту, аналогичная повороту тела, возвышению спящего.
Если мы применим теперь эти две категории, в соответствии с которыми должен направляться сон (ведущие образы, как го-
* Недавно Фрейд отказался от своей точки зрения и выдвинул на передний план “влечение к смерти”.
– 157 –
ворит Клагес в своих “Принципах характерологии” [Лейпциг, 1910]), к этому крохотному фрагменту сновидения, к моторному выражению аффекта, которое становится понятным из рассуждений пациентки, то можем констатировать, во-первых, то, что пациентка опасается акта насилия, подобного тому, что испытала в детстве от одного мальчика, а совсем недавно во время лечения у врача-отоларинголога, во-вторых, то, что на это предвидение она реагирует подобно тому, как в детстве реагировала на унижение. Кроме того, следует также отметить, что пациентка сообщает об одном намеке, который она услышала от меня. То есть в разговоре, рассказывая о различии типов психической реакции у мужчины и женщины, я упомянул, что среди мужчин и женщин, одетых в женскую одежду, женщин, как правило, можно легко узнать по тому, как они будут вести себя при появлении мыши. Женщины будут прижимать свою одежду руками к ногам. Это упоминание вновь возвращается в приведенном выше воспоминании о заточении в подвале и крысах. Таким образом, психическим содержанием крика, как моторного выражения аффекта, является следующее высказывание: “Меня запрут, меня захотят покорить, меня унизят (подвал!), потому что я девушка!” А дальше как бы в виде самообороны и с учетом отношения к женской роли еще одно психическое содержание — мужской голос, который говорит ей: “Кричи! И тебя услышат, тебя не будут притеснять и оставят в покое!”
Если мы сопоставим оба этих мыслительных процесса, поддерживающих друг друга, с ее поведением по отношению ко мне, то обнаружим, что второй ход мысли воспроизведен абсолютно точно и явно связан со мной. Пациентка “кричит”, т. е. она враждебно ко мне относится, защищается от моего “превосходства” и заявляет, что хочет “быть свободной”, т. е. оставить лечение. Следовательно, первый ход мыслей — “Меня подавляют, меня принижают, меня держат под стражей” — должен быть представлен в забытой части сновидения. Когда я заявляю ей, что в сновидении должен был бы появиться я в качестве мужчины, который ее превосходит, это утверждение принимается без возражений. Пациентка продолжает сопротив-
– 158 –
ляться, а объяснение, что из-за чрезмерной предосторожности она сконструировала себе ненужный устрашающий образ, в соответствии с которым она опасается, что окажется ниже меня и протестует против этого с помощью крика, оказало на нее лишь незначительное влияние.
Ее ощущение женской роли, возможность испытывать потребность в любви тоже явно преувеличено в целях самозащиты, ее либидо, от которого она хочет защититься, соответственно искажено. Пациентка ведет себя так, словно оказалась по сравнению со мной более слабой, и считает эту фикцию истиной, потому что благодаря этому, как ей кажется, защищаться проще всего. Теперь становится понятным, что означает ее стремление к инверсии. Пациентка хочет быть более сильной и опасается, как бы таким не оказался я.
К сожалению, мне не удалось удержать пациентку у себя больше, чем на несколько дней, что также говорит о тяжести ее недуга, о ее неподступности и неспособности к чисто человеческим контактам. Год спустя я у шал, что за границей ее состояние ухудшилось.
5. Исходный пункт к “инверсии” в сновидении
одной маниакально-депрессивной больной
Пациентка с огромным честолюбием, желавшая одерживать победы только благодаря своей красоте, считавшая, что ей как красивой женщине ничего другого не нужно, оказалась в фазе депрессии, испугавшись лишиться своей красоты. Когда это произошло, проявилось постоянное соперничество по отношению к другим женщинам. Однажды она заметила, что ее подруга, которая была моложе, вызвала к себе симпатию в обществе. Ночью ей приснилось:
“Я и моя подруга сидим на лестнице, она вверху, я внизу. Я очень раздосадована”.
В досаде (депрессии) пациентки, равно как и в “положении внизу”, проявляется ее чувство неполноценности. Само собой
– 159 –
разумеется, аффективное расстройство, которое уже не перерабатывается в сновидении, вынуждает к инверсии ситуации. В дальнейшем она по меньшей мере будет избегать общества, чтобы не допустить сравнения. Она увеличит “дистанцию к жизни”. Ее огорчение указывает еще на одно послабление — на обострение исчезавшей у нее депрессии. Против подруги же у нее возникнет затаенная обида, и она будет пытаться с помощью придирок, колкостей и причинения беспокойства “поставить лестницу на попа”.
– 160 –
К ВОПРОСУ О СОПРОТИВЛЕНИИ ПРИ ЛЕЧЕНИИ*
Среди невротических симптомов есть свойственный всем людям, совершенно естественный, но мало понятный комплекс явлений, который внешне выглядит как упрямство, своенравие, противопоставление себя другим, враждебность, агрессивность, а также неуступчивость, неподступность, властолюбие. Сюда же относятся такие клинические термины, как негативизм, отгороженность, аутизм (Блейлер). Почти всегда, даже при психозе, пациент пытается логически обосновать эту свою позицию. Такая “непробиваемость” всегда является признаком недостаточной по сравнению с нормой (а она служит единственно правильной системой мер) способности к кооперации.
Собственно говоря, в этом противопоставлении себя ближним можно понять всю ошибочную тенденцию пациента к изоляции и его немощное, лишенное мужества властолюбие и тщеславие. Покуда проявляется эта дискредитирующая установка больного, зачастую облаченная в форму покорности, послушания, любви или чувства неполноценности, но всякий раз неплодотворная и ослабляющая окружение и, разумеется, направленная против врача, врач располагает самой благоприятной возможностью, чтобы, основываясь на этом симптоме, понять личность своего пациента, лишить его шансов атаковать какие бы то ни было уязвимые места, помочь больному осмыслить все соответствующие проявления и упрочить его способность к кооперации.
Одна пациентка, в течение двух месяцев проходившая лечение в рамках индивидуально-психологического подхода, явилась однажды с просьбой разрешить ей прийти в следующий раз вместо трех часов в четыре. В подобных случаях, когда паци-
* Впервые опубликовано: Zentrallblalt fur Psychoanalyse, Bd. I, 1911,5.214—219 под названием “Об учении о сопротивлении”.
– 161 –
енты особенно упорно настаивают на своей просьбе, оправдывается подозрение, что требуемая временная отсрочка является признаком усилившейся агрессии, протеста против врача. Если бы мы тут упустили случай разобраться в причинах этого явления, это было бы неправильным и противоречило бы целям лечения — сделать пациента внутренне свободным.
Итак, пациентка заявила, что в три часа ей нужно быть у портнихи. Эта причина довольно неубедительная, которую, пожалуй, можно было бы принять, разве что учитывая длительность лечения и связанную с ней нехватку свободного времени. Поскольку этот час был у меня занят, я попробовал предложить время между пятью и шестью часами. Однако пациентка отклонила мое предложение, сославшись на то, что в пять часов освободится ее мать и будет поджидать ее у подруги. Таким образом, всякий раз возникал какой-нибудь малоубедительный довод, поэтому можно было сделать справедливый вывод, что пациентка сопротивляется лечению.
Фрейд неоднократно указывал на то, что анализ в первую очередь следует применять к явлениям сопротивления и, далее, что последние часто или всегда связаны с переносом. Поскольку, на наш взгляд, психическая взаимосвязь этих двух явлений не такова и порой понимается неверно, мы хотели бы обсудить это на данном примере.