Понятие «природного», которое часто отождествляется с понятием «биологического», на наш взгляд, позволяет раскрыть как раз особое качество развития человека социальным образом. Под природным мы подразумеваем человеческую чувственность, телесность, которая несводима ни к индивидуальному, ни к психофизиологическому уровням организации, а становится способом выражения отношений человека к миру. («Язык» танца, пения есть особая форма соединения телесно-чувственных возможностей человека и его социальных способностей, которая служит способом выражения и воспроизводства человеческих чувств).
Другим принципом рассмотрения соотношения биологического и социального является открытый Рубинштейном закон взаимосвязи «выше» и «ниже» лежащих закономерностей в структуре бытия: когда «ниже»лежащие закономерности (например, физико-химические, биологические) входят в состав •выше» лежащих, «изменяются условия, в которых они действуют, и в силу этого—эффект их действия».
Третьим, уже упомянутым, положением является тезис о взаимном опосредствовании природного и социального, который, по справедливому замечанию А.В.Брушлинского, отнюдь не означает, что все биологические механизмы в человеке прямо и непосредственно несут в себе и нечто социальное. С этих позиций А.В.Брушлинским была последовательно проведена критика концепции Л.С.Выготского и ее сторонников. Последняя отрицала наличие на первых этапах детского развития специфически человеческих внутренних условий и потому утверждала не опосредованное, а непосредственное влияние на ребенка внешних воздействий. В этом плане им дана критика концепции Л.И.Божович. С точки зрения А.В.Брушлинского «самый чувствительный пункт рассматриваемой проблемы природного и социального» связан с признанием (или отрицанием) наследственных и врожденных предпосылок, входящих в состав исходных внутренних условий психического развития личности. Он отмечает, что Леонтьев пришел к выводу о необходимости различать у человека два рода способностей— природных, естественных, в основе своей—биологических, и специфически человеческих, высших, общественно-исторических по происхождению. Согласно Леонтьеву в развитии высших способностей (речевых, музыкальных, конструкторских и т. д.) наследственные задатки непосредственно не играют никакой роли, поэтому их детерминация преимущественно осуществляется извне. Прижизненное формирование способностей, по Леонтьеву, осуществляется в процессе присвоения индивидом общественно-исторического опыта. «В работах Леонтьева, - резюмирует Брушлинский, - эта теория приводит к выводу, что присвоение общественно-исторического опыта представляет процесс очеловечивания психики, или ее гоминизацию... Очеловечить можно лишь то, что изначально ни в какой степени не является человеческим».
Концепция Рубинштейна альтернативна не только линии Выготского—Леонтьева по вопросу о решающей роли внешних социальных условий, но и концепциям, которые считают человеческие способности, напротив, уже готовыми и законченными, только проявляющимися в деятельности. Рубинштейн считает, что способности не только проявляются, но и формируются в деятельности, причем таким образом, что человек при этом поднимается на высшие ступени своего психического развития. «По мнению Рубинштейна, — отмечает А.В.Брушлинский, — подлинные достижения личности откладываются не только вне ее, в тех или иных порожденных ею объектах,... но и в самой личности—в развитии характера, способностей. «Итак, психическое развитие личности всегда осуществляется в условиях очень сложного и многообразного соотношения природного и социального - такова формула их соотношения применительно к объяснению личности».
Конкретно-научное направление в выявлении соотношения биологического и социального эксплицировало его как проблему, в каждом конкретном случае требующую своего специального исследования. Это, в свою очередь, не исключает того, что каждое исследование отправляется от определенной методологической позиции или подтверждает правомерность той или другой. Из этого решения становится очевидной конструктивная роль системного подхода к соотношению биологического и социального и к проблеме личности (под этим углом зрения), ее способностям.
Третья методологическая проблема—соотношения индивидуального и общественного—также охватывает ряд более конкретных проблем: соотношения индивидуального и типического в личности, соотношения личности и общества на разных исторических этапах развития последнего, социализации и индивидуализации личности, соотношения личности и группы, ее общения и т. д. Обнаруживается разнообразие точек зрения по поводу этого соотношения, начиная с позиции французской социологической школы, с которой познакомил советских психологов Рубинштейн, и кончая современной—французской же—теорией психосоциальных явлений (С.Московичи, В.Дуаз), которая распространяется в отечественной психологии 90-х годов и дает возможность обратиться к исследованию реальной личности. Сложность и противоречия в трактовке данной проблемы отечественными психологами 40-60-х годов заключались в том, что до определенного периода общественное трактовалось как общество, социум в целом, т. е. чрезмерно глобально, абстрактно, без учета специфики конкретно-исторического этапа, которой обусловливается соотношение личности и общества и, наконец, той социальной конкретики, которой обладает социальная среда развития реальной личности (без учета семейной, школьной среды, типа образования, характера труда и особенно коллектива). Скажем сразу, что широко развернутые В.М.Бехтеревым исследования коллектива и коллективов, а также педагогическая практика А.С.Макаренко, действительно доказавшая невиданные возможности коллективного воспитания, были вытеснены в связи с запретом социальной психологии столь же утопическими (как и теория всесторонне развитой гармонической личности) идеалами коллективизма и коллектива, с якобы присущим ему по самому определению единством.
«Проблема соотношения индивидуального и общественного также дифференцируется на собственно методологический уровень ее обсуждения и конкретно-теоретический, исследовательский. В своей классической статье «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса» (1934, 1959) Рубинштейн показал принципиальное отличие ее постановки французской социологической школой от того марксистского решения, которое он разработал применительно к психологии». Представлялось, что решение проблемы индивидуального и общественного в психологии должно начинаться и ограничиваться проблемой соотношения индивидуального и общественного сознания. Между тем, речь идет именно об общественной сущности личности, индивида, формирующейся, функционирующей и развивающейся в системе общественных отношений, т. ё. отношений общественного бытия. Уже в статье 1934 года он формулирует принцип включенности личности в общественные отношения. Этот принцип предполагал в его рубинштейновском понимании - не только детерминированность личности общественными отношениями, но и ее самоопределение. Вопреки распространенной трактовке, марксизм и вслед за ним психология, строившаяся на его основе, рассматривала социальное не только как абстракцию общества в целом, но как связи между индивидами. Отсюда очевидна неразрывная связь интериндивидуального и интраиндивидуального. Это положение было сформулировано Рубинштейном и развито его школой: «посредством раскрытия общественных отношений не вне и над, а между индивидами». Далее, так же, как общество не есть некая абстракция, общественная сущность индивида есть не некая абстракция, а специфический способ реализации этой общественной сущности в зависимости от его места в системе общественных отношений. Тем самым открывается возможность для дифференциации, в противоположность уравниванию индивидов через, якобы, общие для всех общественные отношения. Такое уравнивание наиболее ярко выразилось в формуле «советский человек ». Осуществление же личностью общественной сущности, которое ведет к ее индивидуализации, происходит в реальных структурах деятельности, общения, познания, в жизненном пути, которые также существенно различны у разных людей. Но в методологии шестидесятых годов обсуждалась альтернатива: согласно одной личность рассматривалась как зависимая от общества, адаптирующаяся к нему; согласно другой - как субъект, преобразующий природу и даже общество. Ядром принципа индивидуального и общественного, предложенного для решения этой проблемы школой Рубинштейна явилось положение о противоречивом соотношении индивида и общества. Была предпринята попытка выявить разного рода противоречия, одни из которых составляют в целом основание определения психики, другие—личности и ее развития в жизненном пути. К их числу относится противоречие между «общением» и «обособлением» индивида, которое раскрывает специфику индивидной формы общественного бытия (с одной стороны ее обособление и с другой - связь с общественными формами), далее противоречие «особенности» - индивидуальности и всеобщности, включающее различие индивидов в существенную, а не второстепенную характеристику общественного способа бытия индивида, наконец, противоречие между индивидуализированностью и всеобщностью, выражающее специфику и исключительность развития индивидуальности. Тезис о противоречивости соотношения индивидуального и общественного представляет собой альтернативу другому решению этой проблемы, которое идет от Ж.Пиаже, Л.С.Выготского и в известной степени было присуще французской социологической школе. Речь идет о подобии или об общности структуры индивидуального и социального, т. е. о принципиально непротиворечивом соотношении индивидуального и общественного, о гармоническом «врастании» индивида в культуру, социум. Поскольку Пиаже имеет в виду генетическую плоскость этой проблемы, такое рассмотрение в известной мере оправдано: ребенок действительно только усваивает культурные формы и в этом смысле социализируется. Но далее он фактически изменяет генетическому принципу при рассмотрении индивида и среды в целом, поскольку выявляет их соотношение в некотором общебиологическом контексте с целью поиска их равновесия. Поскольку индивидуальные формы деятельности в конечном итоге трактуются (по своим структурам) как тождественные социальным, самое соотношение индивидуального и общественного оказывается неизменным, постоянным, инвариантным. Соотношение индивидуального и социального, которое на самом деле является их взаимодействием, оборачивается принципом тождества некоторых структур. Концепция интериоризации Выготского воспроизводит эту формулу применительно к развитию ребенка, но: как отмечалось выше, его продолжатели, распространяют ее на личность взрослого. При всем желании реализовать марксизм Выготский остается в рамках культурологического подхода, поскольку не проводит различия между культурой и социальным как общественными отношениями, которые в конкретных исторических условиях приобретают противоречивый характер. Социальность, вслед за Пиаже, сводится к логическим операциям, знаниям, культурно-историческому опыту.