Так какой же политик «призван» господствовать? В господстве, основанном на преданности тех, кто подчиняется чисто личной «харизме» «вождя», по мнению Макса Вебера, корениться мысль о призвании в его высшем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, а потому, что верят в него. Правда, сам «вождь» живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. Однако и сам вождь, помимо обладания исключительными возможностями и качествами, должен поддерживать веру в него в своих подопечных. Он должен быть умелым стратегом, чтобы искусно сочетать выполнение их различных требований, должен хорошо знать историю, чтобы анализировать ошибки прошлого и не повторять их, а при необходимости использовать исторический опыт при решении насущных проблем. Он должен уметь видеть нужды своих подопечных, вовремя наградить или поощрить выдающихся, наказать провинившихся. Ему необходимо постоянно совершенствоваться, иначе, если он зациклится в одном положении, он рискует потерять поддержку и веру в него своих подчиненных. «Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата»[5] .
Любое господство как предприятие, требующее постоянного управления нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны, — посредством этого подчинения — в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личный штаб управления и вещественные средства управления.
Штаб управления, представляющий во внешнем проявлении предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности, о котором только что шла речь. Его подчинение вызвано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и социальным почетом. Теперь все государственные устройства можно разделить в соответствии с тем принципом, который лежит в их основе либо этот штаб — чиновников или кого бы то ни было, на чье послушание должен иметь возможность рассчитывать обладатель власти — является самостоятельным собственником средств управления, будь то деньги, строения, военная техника, автопарки, лошади или что бы там ни было, либо штаб управления «отделен» от средств управления в таком же смысле, в каком служащие и пролетариат внутри современного капиталистического предприятия «отделены» от вещественных средств производства. То есть, либо обладатель власти управляет самостоятельно и за свой счет, организуя управление через личных слуг, или штат иных чиновников, или любимцев и доверенных, которые не обязательно собственники (полномочные владетели) вещественных средств предприятия, но направляются сюда господином, либо же имеет место прямо противоположное.
Современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия как средства господства и с этой целью объединил вещественные средства предприятия в руках своих руководителей, а всех функционеров с их полномочиями, которые раньше распоряжались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции[6].
Вывод к данной главе можно сделать такой: политик по призванию – тот, кто готов всем пожертвовать ради своего дела, подопечных, государства. Он в силу личных качеств, знаний и умений смог стать руководителем. А также он обладает рядом качеств и способностью к совершенствованию, которые помогают ему оставаться у власти. Однако он постоянно должен быть «в тонусе», иначе может упустить нити управления из своих рук и быть свергнутым, потому как политическая ситуация непостоянна и непрерывно изменяется.
4. Политика как профессия.
Профессиональные политики, как говорит Вебер, изначально не хотели быть господами, как харизматические вожди, но поступили на службу к этим господам. В ходе процесса работы они продвигались по служебной лестнице плоть до руководящих постов, обеспечив себе при этом неплохой доход и идеальное содержание своей жизни. Можно заниматься «политикой» — то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри них — как в качестве политика «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно так же, как и при экономическом ремесле. Политиками «по случаю» являемся все мы, когда принимаем участие в выборах, опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на «политическом» собрании, произносим «политическую» речь и т.д., у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками «по совместительству» являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые — по общему правилу — занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным и главным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении. Точно так же занимаются политикой члены государственных советов и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев, которые «работают» на нее лишь во время сессии.[7]
Так кто же всё-таки эти «преимущественно-профессиональные» политики?
Как утверждает Макс Вебер, есть два способа сделать из политики свою профессию. «Либо жить «для» политики, либо жить «за счёт» политики и «политикой» («von» der Politik)»[8] . Данная противоположность отнюдь не исключительная. Напротив, обычно, по меньшей мере идеально, но чаще всего и материально, делают то и другое тот, кто живет «для» политики, в каком то внутреннем смысле творит «свою жизнь из этого» — либо он открыто наслаждается обладанием властью, которую осуществляет, либо черпает свое внутреннее равновесие и чувство собственного достоинства из сознания того, что служит «делу», и тем самым придает смысл своей жизни. Пожалуй, именно в таком глубоком внутреннем смысле всякий серьезный человек, живущий для какого-то дела, живет также и этим делом. Таким образом, различие касается гораздо более глубокой стороны — экономической. «За счет» политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода, «для» политики — тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог бы жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некоторые весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независимым от доходов, которые может принести ему политика. Следовательно, он просто должен быть состоятельным человеком или же, как частное лицо занимать такое положение в жизни, которое приносит ему достаточный постоянный доход. Так, по меньшей мере, обстоит дело в нормальных условиях. При обычном хозяйстве доходы приносит только собственное состояние. Однако, одного этого недостаточно: тот, кто живет «для» политики, должен быть к тому же хозяйственно «обходим», то есть его доходы не должны зависеть от того, что свою рабочую силу и мышление он лично полностью или самым широким образом постоянно использует для получения своих доходов. Ни рабочий, ни, что тоже немаловажно, предприниматель, в том числе и именно современный крупный предприниматель, не являются в этом смысле «обходимыми». Ибо и предприниматель, и именно предприниматель, — промышленный в значительно большей мере, чем сельскохозяйственный, из-за сезонного характера сельского хозяйства — привязан к своему предприятию и необходим. В большинстве случаев он с трудом может хотя бы на время позволить заместить себя. Столь же трудно заместить, например, врача, и тем реже возможна замена, чем более талантливым и занятым он является. Легче уже заместить адвоката, чисто по производственно-техническим причинам, и поэтому в качестве профессионального политика он играл несравненно более значительную, иногда прямо-таки господствующую роль[9]. Если государством или партией руководят люди, которые (в экономическом