Таким образом, по мере развития и социализации человека врожденное мимическое выражение гнева претерпевает ряд изменений. Человек научается контролировать сокращения лобных мышц; его взгляд не обязательно фиксирован на источнике раздражения, он может отвести его, чтобы снизить интенсивность гневной мимики. Врожденный паттерн мимических движений в области рта тоже модифицируется - оскаленные зубы спрятаны под плотно сжатыми губами (см. рис. 1 1-3) - или исчезает вовсе, и тогда человек лишь стискивает челюсти и слегка скрежещет зубами.
Рис. 11-3. Модифицированное выражение гнева, включающее сжимание губ. (Из <Affect Pictures> Томкинса.)
Нужно осторожно подходить к интерпретации приобретенных мимических проявлений. Люди довольно часто хмурятся, стискивают зубы и смотрят на собеседника в упор, но далеко не всегда эти мимические проявления выражают гнев. Чем более модифицировано врожденное выражение гнева или любой другой эмоции, тем лучше вы должны знать индивидуальные особенности человека и ситуации, чтобы понять, какую эмоцию он переживает.
СУБЪЕКТИВНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ ГНЕВА
В гневе человек чувствует, что у него <вскипает> кровь, лицо горит, мышцы напряжены. Ощущение собственной силы побуждает его броситься вперед, напасть на обидчика, и чем сильнее гнев, тем больше потребность в физическом действии, тем более сильным и энергичным чувствует себя человек. В ярости мобилизация энергии столь велика, что человеку кажется, что он взорвется, если каким-либо образом не даст выхода своему гневу.
На рис. 11-4 представлен профиль эмоций для воображаемой ситуации гнева, выявленный с помощью <Шкалы дифференциальных эмоций>. Диаграмма наглядно показывает, что в ситуации гнева доминирует паттерн эмоций, который мы называем триадой враждебности и который включает в себя эмоции гнева, отвращения и презрения (lzard, 1972).
В ситуации гнева средний показатель эмоции гнева выше, чем средние показатели других основных эмоций в других эмоционально негативных ситуациях. Средние значения динамически взаимосвязанных с гневом эмоций отвращения и презрения, которые занимают второе и третье места в ситуации гнева, также существенно повышены.
Эмоции, составляющие феноменологический паттерн гнева, взаимодействуют друг с другом, и это взаимодействие обеспечивает высокий уровень и четкую направленность активности. В ситуации гнева отмечается также умеренное повышение среднего показателя эмоции печали, которая не представлена на диаграмме и которую довольно трудно анализировать в качестве компонента динамического пат-терна гнева. Как уже отмечалось, гнев и печаль, по мнению Томкинса (Tornkins, 1963), активируются сходными сдвигами в нейронной активности, но это помогает объяснить лишь присутствие эмоции печали, но не ее роль. Мы можем лишь предполагать, что роль данной эмоции заключается в снижении интенсивности гнева и связанных с ним эмоций отвращения и презрения. Если гнев порождает агрессию, то печаль может стать основой эмпатии, - возможно, благодаря печали разгневанный человек испытывает сочувствие к жертве; таким образом, печаль может выполнять роль своеобразного предохранительного клапана. Вполне возможно также, что в результате накопления социального опыта и обучения человек в ситуации гнева начинает испытывать печаль, поскольку в нашей культуре проявления гнева не поощряются и поскольку гнев зачастую возникает вследствие разочарования. Следует отметить, что в ситуации гнева по сравнению с другими эмоционально негативными ситуациями эмоция страха ниже как по своему абсолютному значению, так и по рангу, и это объясняется тем, что гнев подавляет страх. Возможная роль страха в ситуации гнева, как и роль печали, может заключаться в ослаблении потенциально опасной <триады враждебности>.
Исследование Бартлета-Изарда с применением ПШ (см, рис. 1 1-5) показало, что в ситуации гнева человек испытывает большое напряжение, которое по своей интенсивности уступает только напряжению в ситуации страха, а также значительно более высокий уровень уверенности в себе, чем в любой другой эмоционально негативной ситуации. Ощущение физической силы и чувство уверенности в себе наполняют индивида смелостью и отвагой. Однако мы не всегда связываем гнев с отвагой, поскольку во многих случаях гнев быстро сменяется страхом или чувством вины в связи с возможными последствиями его проявления.
Данная диаграмма также показывает, что переживание гнева сопровождается сильным чувством импульсивности. Количественное значение параметра контроля, не представленное на диаграмме, в ситуации гнева ниже, чем при любой другой эмоции. Хотя это различие и слабо выражено, комбинация высокой импульсивности и низкого уровня контроля помогает понять, почему общество устанавливает ограничения и запреты на проявление гнева. Высокий уровень мышечного напряжения (силы), самоуверенности и импульсивности порождают у индивида готовность к нападению или к другим формам двигательной активности. Гнев переживается человеком как довольно неприятное чувство, об этом свидетельствует тот факт, что показатель параметра удовольствия в ситуации гнева несколько ниже, чем в ситуациях страха, печали и вины. Исследование также показало, что средние показатели экстраверсии в ситуации гнева выше, чем в ситуациях других негативных эмоций.
После переживания гнева человек может гордиться тем, на что его толкнула злость, или сожалеть о совершенной глупости - это зависит от того, насколько оправданным, насколько справедливым был его гнев.
ЗНАЧЕНИЕ ЭМОЦИИ ГНЕВА
Человек по мере своей эволюции и движения к высшим формам цивилизованной жизни сталкивался с самыми разнообразными препятствиями и опасностями. Эмоция гнева сыграла безусловно важную роль в преодолении некоторых из этих препятствий, она имела важное значение для выживания человека как вида. Гнев мобилизует энергию человека, вселяет в него чувство уверенности и силы и потому повышает его способность к самозащите. По мере развития цивилизации человек все меньше испытывал необходимость в физической самозащите, и эта функция гнева постепенно редуцировалась. Сейчас многие люди, и в том числе ученые, занятые исследованием поведения, склонны рассматривать эмоцию гнева скорее как досадную помеху в поведении, нежели признавать ее позитивное значение.
Современный человек по-прежнему подвержен гневу и даже ярости, и этот факт рассматривается многими этологами как пример отставания биологической эволюции человечества от его культурной эволюции. Такой подход подразумевает необходимость полного исключения эмоции гнева из репертуара человеческих проявлений. За исключением редких случаев самозащиты или защиты близких, совершенное в гневе нападение одного человека на другого почти всегда трактуется как нарушение юридического и этического кодексов. Прямые проявления агрессии не только причиняют ущерб жертве, но и создают серьезные неприятности для агрессора.
Полное исключение, подавление эмоции гнева кажется мне неоправданным и неразумным. Гнев - это часть человеческой натуры. Разумеется, человек должен уметь контролировать свой гнев, но в то же время он должен иметь возможность использовать его для своего блага и блага близких ему людей. Современный человек достаточно редко оказывается в ситуации физической угрозы, но довольно часто ему приходится защищать себя психологически, и в этих случаях умеренный, регулируемый гнев, мобилизуя энергию человека, помогает ему отстаивать свои права. Если кто-то угрожает вашей психологической целостности, с ним следует обращаться твердо и решительно, и основой этой решительности может быть умеренное чувство гнева. Ваше негодование принесет пользу не только вам, но и тому человеку, который, нарушая закон или установленные обществом правила поведения, подвергает опасности вашу жизнь и жизнь других людей.
Сказанное не означает, что мы можем позволить себе всякий раз, когда испытываем гнев, проявлять враждебность по отношению к другому человеку. Враждебность и агрессия влекут за собой страдания не только жертвы, но и агрессора. Но вы будете страдать и в том случае, если будете постоянно оставлять безнаказанными враждебные проявления других людей. Разумеется, нет нужды вскипать от гнева всякий раз, сталкиваясь с проявлением агрессии, но ваш образ <Я> и ваша личностная целостность окажутся под угрозой, если вы будете покорно сносить те обиды, оскорбления, издевательства и проявления бестактности, которые позволяют себе некоторые агрессивные или просто равнодушные, бесчувственные люди.
Бывают ситуации, когда человек чувствует, что он не может сделать ничего, кроме как проглотить обиду, хотя позже жалеет о том, что не защитил себя. Помните Лесли, которая боролась со своим сколиозом? Она пережила довольно много неприятных, фрустрирующих ситуаций, когда окружающие смеялись над ней и оскорбляли ее, а она злилась и не смела выступить в свою защиту. Ниже приводится ее рассказ об одной из таких ситуаций.
Однажды, возвращаясь домой в школьном автобусе, я услышала, как две девочки из старшего класса шепчутся и смеются за моей спиной. Я почувствовала, что краснею, и погрузилась в книгу, стараясь не обращать на них внимания. Но они стали отпускать шуточки в мой адрес, и вот уже все вокруг смеялись надо мной. Никогда в жизни - ни прежде, ни после этого случая - я не испытывала большего унижения. Чувства, которые я переживала в тот момент, были столь противоречивы, что я не знала, как мне поступить. Я злилась на этих девчонок и на всех остальных ребят, мне было очень обидно, ведь я знала, что не заслуживаю их презрительного, высокомерного отношения к себе. Наверное, я злилась и на саму себя, потому что у меня не хватало смелости ответить им, прекратить их издевательства. Я боялась их - они были крупнее и старше меня и вовсе не отличались примерным поведением. Мне было стыдно за себя, за то, что я покорно сношу эти насмешки. И еще меня удивляла их жестокость. Я сидела неподвижно, словно замороженная. Наверное, я отключилась от происходящего, потому что не помню, как вышла из автобуса и добралась до дома. Из-за стыда и неловкости я не могла рассказать о случившемся родителям, и с того дня перестала ездить в школьном автобусе. Я действительно боялась этих девчонок, боялась, что все повторится снова, и поэтому старалась избегать встречи с ними. Это была моя обычная реакция. Я всегда избегала конфронтации с людьми, которые обижали или расстраивали меня, редко когда испытывала враждебность к людям. Но тот случай никак не выходил у меня из головы. Из-за этих девчонок я стала чувствовать себя уродиной, они здорово пошатнули мою уверенность в себе. Я чувствовала себя отвратительно - мало того, что я ужасно выглядела, я оказалась еще и страшной трусихой. Я ненавидела и этих девчонок и саму себя. Мне казалось, что я потерпела полное поражение.