б) Фиксация. Регрессия и фиксация обычно идут рука об руку. Ибо, формулируя иначе факт чрезмерной устойчивости
4 Дальнейший текст приводится с набольшими сокращениями {примеч. ред.).
141
ранних карт, следует сказать, что они зафиксировались. Это» проявлялось уже у крыс. Если крысы избыточно мотивированы при своем первоначальном обучении, им очень трудно переучиться, когда первоначальный путь больше не оказывался правильным. Если же после того, как они переучились, им дать удар электрическим током, то они, подобно этой бедной женщине, будут проявлять тенденцию вновь вернуться к выбору более-раннего пути.
в) «Перемещение агрессии на другие группы». Приверженность к собственной группе — тенденция, свойственная приматам. Мы находим ее у шимпанзе и других обезьян, а также у человека. Мы также являемся приматами, действующими в условиях группового существования. Каждый индивид в такой группе имеет тенденцию идентифицировать себя со всей группой в том смысле, что цели группы становятся его целями, жизнь и смерть группы — его жизнью и смертью. Более того, каждый индивид вскоре усваивает, что, находясь в состоянии фрустрации, он не должен выносить свою агрессию на членов своей группы. Он научается перемещать свою агрессию на другие группы. Такое перемещение агрессии есть не что иное, как сужение, ограничение когнитивной карты. Индивид становится больше неспособным верно локализовать причину своего раздражения. Физики, у которых особый дар критиковать гуманитарные науки, или мы, психологи, которые критикуют все другие отделения, или университет как целое, который критикует систему среднего школьного образования, а последняя в свою очередь критикует университет — все мы, по крайней мере отчасти, занимаемся не чем иным, как иррациональным перемещением своей агрессии на другую группу.
Я не хочу делать вывод о том, что не существует некоторых случаев подлинной интерференции целей разных групп и, следовательно, что агрессия членов одной группы против членов другой группы является только перемещенной агрессией. Но я убежден, что часто и по большей части она является именно таковой.
Что мы можем сделать с этим? Мой ответ состоит в том, чтобы проповедовать снова силы разума, т. е. широкие когнитивные карты. Учителя могут сделать детей разумными (т. е. образовать у них широкие карты), если при этом они позаботятся о том, чтобы ни один ребенок не был бы избыточно мотивирован или слишком раздражен. Только тогда дети смогут научиться смотреть вокруг, научиться видеть, что часто существуют обходные и более осторожные пути к нашим целям, научатся понимать, что все люди взаимно связаны друг с другом»
Давайте постараемся не становиться сверхэмоциональными,, не быть избыточно мотивированными в такой степени, чтобы у нас могли бы сложиться только узкие карты. Каждый из нас должен ставить себя в достаточно комфортные условия, чтобы быть в состоянии развивать широкие карты, быть способным.
142
«научиться жить в соответствии с принципом реальности, а не в «соответствии со слишком узким и непосредственным принципом удовольствия.
Мы должны подвергать себя к своих детей (подобно тому, как это делает экспериментатор со своими крысами) влиянию оптимальных условий при умеренной мотивации, оберегать от фрустрации, когда «бросаем» их и самих себя в тот огромный лабиринт, который есть наш человеческий мир. Я не могу предсказывать, будем ли мы способны сделать это или будет ли нам представлена • возможность делать именно так; но я могу сказать, что лишь в той мере, в какой мы справимся с этими требованиями к организации жизни людей, мы научим их адекватно ориентироваться в ситуациях жизненных задач.
Раздел HI ГЕШТАЛЬТПСИХОЛОГИЯ
Вертгеймер (Wertheimer) Макс (1880—1943)—немецкий психолог, основоположник гештальт-психологии, известный экспериментальными работами в области восприятия и мышления. Родился в Праге, там же получил начальное образование. Закончив гимназию, в течение 2,5 года изучал право, но затем заинтересовался философией. Учился в университетах Праги, в Берлине — у К. Штумпфа, в Вюрцбургв'—у О. Кюльпе. В Вюрцбурге получил ученую степень доктора философии (в 1904 г.). После этого он вернулся в Берлин, а летом 1910 г. переехал во Франкфурт-на-Майне. Здесь Вертгеймер заинтересовался восприятием движения, но в его объяснении встретился с трудностями, исходившими из структуралистской точки зрения. Как отмечает В. Кёлер ], на этом материале Вертгеймер открыл новые принципы психологического объяснения. Его работа привлекла внимание К. Коффки (1886—1941) и В. Кёлера (1887—1967), учеников Штумпфа, которые в качестве испытуемых участвовали в исследованиях Вертгеймера. Вместе с пи-ми Вертгеймер обсуждал результаты, метод экспериментального исследования и сформулировал новый подход к объяснению восприятия движения. Эти исследования, их результаты п новые принципы были изложены в статье Вертгеймера (1912) «Экспериментальное исследование движения»2, от которой и принято считать начало гештальтпсихологии. С этого времени геш-тальтпснхология особенно активно развивается в Берлине, куда Вертгеймер вернулся в 1922 г. Двадцатые годы являются периодом наивысшего расцвета этой школы. В 1929 г. Вертгеймер был назначен профессором во Франкфурт.
В 1933 г. Вертгеймер эмигрировал в США, где работал в Новой школе социальных исследований (Нью-Йорк). Здесь к октябре 1943 г. Вертгеймер умер. В 1945 г, вышла его книга «Продуктивное мышление». В ней с позиций гештальтпсихологии экспериментально исследуется процесс решения задач, который описывается как процесс выяснения функционального значения отдельных частей в структуре проблемной ситуации. В. Кёлер считает эту книгу лучшей памятью о М. Вертгеймсре.
В хрестоматию включен доклад М. Вертгеймера «Ober Gestaltlheorie. Vortrag, behalten in der Kant-Gesellschafb (Berlin, 1924) — манифест берлинской школы психологов, в котором развивается основная идея гештальт-психологии — принцип целостного подхода в психологии.
М. Вертгеймер О ГЕШТАЛЬТТЕОРИИ
Что такое гештальттеория? Гештальттеория возникла из конкретных исследований; в процессе работы над определенными проблемами психологии, психология народов, логики, теории*
1 См.: Кёлер В, Макс Вертгеймер//Psychol. Rev. 1944. V. 51.
2 Experimentelle Studien fiber das Sehen von Bewegtmg // Zeitschrift fur Psychologie 1912. Bd 61.
144
познания. Существуют конкретные проблемы, которые создали для нее почву; работа все более приближала к одной главной, основополагающей проблеме.
Какова существенная особенность положения в науке? Эта особенность одинаковым образом выступила у многих исследователей и философов настоящего времени, в том числе у тех, кто еще. только вступает в науку. Сложилась такая ситуация: от какого-то живого события приходят к науке, ищут в ней выяснения, углубления, проникновения в сущность этого события. И хотя часто находят знания, связи, все же чувствуют себя после этого еще беднее, нежели прежде. Как это выглядит, например, в психологии? Исходят от всей полноты жизни субъекта, от переживаний, которые он испытывает, справляются по книгам о том, что об этом «наработала» наука психология, читают и читают или сами начинают исследовать таким путем, который долгое время был единственно общепринятым, и только после этого появляется отчетливое чувство: «в руках» вроде бы многое — и собственно ничего. То, что было наиболее важным, существенным, что казалось чем-то полным жизни, при этих процедурах пропадает. Кто ие переживал того, что называется словом «понял», когда вдруг устанавливается математическая или физическая связь?! Обращаются к книгам по психологии, к учебникам педагогики. Что же они говорят об этом? Пугают бледность, сухость, отдаленность от жизни, полная несущественность всего, о чем говорится. Здесь мы прочтем об образовании понятий, абстракции, о понятии классов, о причинах, силлогизмах, еще кое-что об ассоциациях, затем появляются такие высокие слова, как творческое воображение, интуиция, талант и т. п.,— слова, которые заставляют думать, но которые, если понимать их строго, если захотеть ощутить всю красоту строгой науки, оказываются лишь голыми названиями проблем без действительного их решения, без проникновения вглубь. Мы имеем в науке целый ряд таких терминов, слов, которые стали модой в образованном мире и которые ассоциируются с такими представлениями, как личность, сущность, созерцание, интуиция и т. п. Но как только проникаешь глубже, эти термины в конкретной работе оказываются чаще всего несостоятельными.
Такова основная ситуация, в которой находились многие науки, а многие еще находятся до сих пор. Как можно этим удовлетвориться? Существует один характерный, важный признак-духовного развития нашего времени: в последнем десятилетии в различных науках возникла одна и та же проблема. Как можно разрешить ее? Различными путями. Мы знакомы со всеми главными попытками справиться с такой странной ситуацией. Например, одна из них состоит в требовании абсолютного отделения науки от жизни: наука ие имеет ничего общего с этими прекрасными вещами, говорят нам, наука есть что-то строгое и трезвое, и не нужно требовать от науки того, чего она не мо-
145
жет дать. Мы помним о том времени сомнения в возможностях науки, когда думали избежать «рационализма» и «интеллектуализма» в науке таким образом, что пытались установить для нее строгие границы: наука не должна выходить за эти пределы, она не может иметь ничего общего со всеми этими другими вещами. Такая позиция вызывает глубокое разочарование у наиболее сильных, лучших представителей поистине грандиозных движений в науке.
Другой способ решения этой проблемы состоит в попытке разделить естественнонаучные методы и методы наук о духе. Тогда говорят так: то, что понимают под наукой, является таковым лишь применительно к так называемым точным наукам— к естествознанию; но существует другая область науки— наука о духе, которая должна открывать свои методы, отличные от методов естествознания. В науке о духе мы хотим отказаться от таких методов, как строгое проникновение, точное объективное объяснение. В науке о духе появляются сов-•сем другие категории. Вот два примера; имеется еще ряд других точек зрения, но и этих примеров достаточно.