Не все адекватно поняли сеченовский замысел. Один ссыльный встретил в Сибири купчиху, сообщившую, что в Петербурге профессор Сеченов доказал, что души нет, а есть только рефлексы.
Противники Сеченова утверждали, будто он свел все богатство душевной жизни к дрожанию мышц. Но истинный смысл его теории был другим. Сеченов не отождествлял психический акт с рефлекторным. Он указывал на сходство в их строении. Психологию он называл родной сестрой физиологии, а не ее придатком. Он смог соотнести рефлекс с психикой благодаря тому, что само понятие о рефлексе было им радикально преобразовано, также как и понятие о психике.
За импульс, который запускает в ход рефлекс, классические схемы принимали физический стимул. Согласно же Сеченову на-
36
чальным звеном рефлекса является не внешний, механический толчок, а раздражитель-сигнал.
На различие между раздражителем-стимулом и раздражителем-сигналом следует обратить особое внимание. Действие стимула ограничено возбуждением нервных волокон. Сигнал же играет двоякую роль. Он обращен и к организму, который его воспринимает, и к внешней среде, свойства которой он различает. Благодаря этому он информирует организм о ситуации, к которой должны приладиться рабочие органы (мышцы). Последние, в свою очередь, обладают чувствительностью. В них встроены сенсорные приборы, которые передают в мозг сигналы о достигнутом эффекте, вынуждая, если требуется, автоматически корректировать поведение. Модель рефлекторного кольца Сеченов заменил моделью рефлекторного кольца. Если кольцо не замыкается, действие нарушается. В качестве примера приводилось поведение больных (атактиков), у которых расстроена мышечная чувствительность. Им очень трудно ходить из-за того, что они не ощущают почвы (их мозг не получает «обратных» сигналов из мышц), хотя сами мышцы не поражены.
Саморегуляция поведения организма посредством сигналов — таковым было физиологическое основание сеченовской схемы психической деятельности.
Среди главных достижений Сеченова выделялось открытие им центрального торможения. До него считалось, что в головном мозгу протекает только один нервный процесс -возбуждение. Сеченов обнаружил в эксперименте способность головного мозга задерживать рефлексы. Это открытие он истолковал как нервный механизм психических функций - воли и мышления. Волевого человека отличает умение противостоять неприемлемым для него влияниям, какими бы сильными они ни были, подавлять нежелательные влечения. Это и достигается аппаратом торможения.
Благодаря этому аппарату возникают и незримые акты мышления. Сеченов писал, что «около самого сердца* он выносил мысль, согласно которой мышца является не только органом движения, но и познания. С ее помощью организм воспринимает объекты внешней среды (в построении зрительного образа, например, важную роль играют как бы бегающие по предметам непрерывно работающие мышцы глаз), сравнивает их, анализирует, то есть производит операции, которые уже являются умственными. Механизм торможения задерживает внешнее выражение этих действий. Однако они не исчезают. Из^ внешних они преобразуются во внутренние. Впоследствии этот процесс был назван интериоризацией (переходом извне во внутрь).
37
Глубинные преобразования в категории рефлекса открыли перспективу нового понимания предмета психологии. В работе «Кому и как разрабатывать психологию» (1873) Сеченов определяет ее как «науку о происхождении психических деятельностей». Термин «происхождение» следует пояснить. Задача науки виделась в том, чтобы объяснить, каким образом совершаются (происходят) различные деятельности (восприятие, память, мышление и т.п.). Они строятся по типу рефлекса, т.е. также являются «трехчленными» (имеют начало, середину и конец). Они включают вслед за восприятием среды и его переработкой в головном мозгу ответную работу двигательного аппарата. Впервые в истории психологии предмет этой науки охватывал не только явления и процессы сознания (или бессознательной психики), но весь цикл взаимодействия организма с миром, включая его внешние телесные действия.
Именно таков смысл сеченовского понятия о психической деятельности. Она, подобно рефлексу, совершается объективно. Поэтому и для психологии единственно надежным является объективный, а не субъективный (интроспективный) метод, на котором строились программы Вундта и Брентано.
Сеченов стал пионером науки, предметом которой служит психически регулируемое поведение.
Сеченовские идеи оказали влияние на мировую науку. Но в основном они получили развитие в России в учения И.П. Павлова и В.М. Бехтерева.
В западной психологии понятие о сеченовском торможении воспринял Фрейд, об интериоризации внешнего действия - Жане (см. ниже).
4. Развитие От уровня теоретических представлений о
экспериментальной предмете психологии следует отличать уро-и дифференциальной вень конкретной эмпирической работы, психологии где под власть эксперимента подпадал все
более .широкий круг явлений. Давним, с платоновских времен, «гостем» психологии являлось представление об ассоциации. Оно получало различные толкования. В одних философских системах (Декарт, Гоббс, Спиноза, Локк, Гартли) ассоциация рассматривалась как связь и порядок телесных впечатлений, появление одного из которых вызывает по закону природы смежные с ним. В других системах {Беркли, Юм, Томас Браун, Джеймс Мимь и др.) ассоциация означала связь ощущений во внутреннем опыте субъекта, не имеющую отношения ни к орга-
38
низму, ни к порядку испытанных им внешних воздействий.
С рождением экспериментальной психологии изучение ассоциаций становится ее излюбленной темой. Она разрабатывалась в нескольких направлениях.
Эббингауз: законы памяти. Молодая психология заимствовала свои методы у физиологии. Собственных она не имела, пока немецкий психолог Герман Эббингауз (1850—1909) не принялся за экспериментальное изучение ассоциаций. В книге «О памяти» (1885) он изложил результаты опытов, проведенных на себе с целью вывести математически точные законы, по которым сохраняется и воспроизводится выученный материал.
Занявшись этой проблемой, он изобрел особый объект -бессмысленные слоги (каждый слог состоял из двух согласных и гласной между ними, например, «моя», «пат» и т.п.). Чтобы изучить ассоциации, Эббингауз сперва отобрал раздражители, которые не вызывают никаких ассоциаций. Над списком из 2300 бессмысленных слогов он экспериментировал в течение двух лет. Были испробованы и тщательно просчитаны различные варианты, касающиеся количества слогов, времени заучивания, числа повторений, промежутка между ними, динамики забывания (репутацию классической приобрела «кривая забывания», говорившая, что примерно половина забытого падает на первые полчаса после заучивания) и других переменных.
В различных вариантах были получены данные, касающиеся числа повторений, нужных для последующего воспроизведения материала различного объема, забывания различных фрагментов этого материала (начала списка слогов и его конца), эффекта сверхзаучивания (повторение списка большее число раз, чем требуется для его успешного воспроизведения) и др.
Законы ассоциации, тем самым, выступили в новом свете. Эббингауз не обращался за их объяснением к физиологам. Но и роль сознания его не интересовала. Ведь любой элемент сознания — будь то психический образ или акт - изначально осмыслен, а в смысловом содержании виделась помеха изучению механизмов чистой памяти.
Эббингауз открывал новую главу в психологии не только потому, что первым отважился заняться экспериментальным изучением мнемических процессов, более сложных, чем сенсорные. Его уникальный вклад определялся тем, что впервые в истории науки посредством экспериментов и количественного анализа их результатов были открыты собственно психологические закономерности, действующие независимо от сознания, иначе говоря -объективно. Равенство психики и сознания (принятое в ту эпоху за аксиому) перечеркивалось.
39
Торндайк: законы интеллекта как научения. То, что в европейской традиции обозначалось как процессы ассоциации, становится вскоре одним из главных направлений американской психологии под именем «научения».
Это направление ввело в психологию объяснительные принципы учения Дарвина, в результате чего утвердилось новое понимание детерминации поведения целостного организма и, тем самым, всех его функций, в том числе психических.
Среди новых объяснительных принципов выделялись: вероятностный характер реакций как принцип естественного отбора и адаптация организма к среде с целью выживания в ней.
Эти принципы образовали контуры новой детерминистской (каузальной) схемы. Прежний механический детерминизм уступил место биологическому. На этом переломе в истории научного познания понятие об ассоциации приобрело особый статус. Прежде она означала связь идей в сознании, теперь же связь между движениями организма и конфигурацией внешних стимулов, от приспособления к которым зависит решение жизненно важных для организма задач.
Ассоциация выступала как способ приобретения новых действий, а по принятой вскоре терминологии - научения. Первый крупный успех в преобразовании понятия об ассоциации принесли опыты Эдуарда Торндайка (1874-1949) над животными (главным образом кошками). Он использовал так называемые «проблемные ящики».
Помещенное в ящик животное могло выйти из него и получить подкормку лишь приведя в действие специальное устройство - нажав на пружину, потянув за петлю и т.п. Животные совершали множество движений, бросались в разные стороны, царапали ящик и т.п., пока одно из движений случайно не оказывалось удачным. «Пробы, ошибки и случайный успех», — такова была формула, принятая для всех типов поведения как животных, так и человеческих. Торндайк объяснял свои опыты несколькими законами научения. Прежде всего - законом упражнения (двигательная реакция на ситуацию связывается с этой ситуацией пропорционально частоте, силе и продолжительности повторения связей). К нему присоединялся закон эффекта, гласивший, что из нескольких реакций наиболее прочно сочетаются с ситуацией те из них, которые сопровождаются чувством удовлетворения.