Этой трудностью весьма хитроумно воспользовался Конан Дойль в рассказе о Шерлоке Холмсе, который называется «Серебряный». В нем знаменитого детектива просят раскрыть ночную кражу выигравшей скачки лошади из частного стойла. Холмс обращает внимание полицейского инспектора «на странное поведение собаки в ночь преступления». Озадаченный инспектор говорит: «Собаки? Но она никак себя не вела». На что Холмс отвечает: «Это-то и странно» (А. Конан Дойль. Соч. в 8 тт. Т. 2, с. 24. «Правда», М., 1966). Затем Холмс верно заключает, что лошадь украл ее тренер: собака не лаяла и, следовательно, знала ночного гостя.
Неживость несобытий ведет также к тому, что средства новостей создают и укрепляют стереотипы. Когда убийство совершает гомосексуалист — особенно с сексуальными мотивами, — в содержании новостей фигурирует и факт убийства, и сексуальная ориентация; когда убийство совершает гетеросексуал — пусть даже по сексуальным мотивам, — его сексуальная ориентация не упоминается. Таким образом, события, относящиеся к ячейке А, широко оглашаются, подпитывая тем самым этот стереотип, а события ячейки В не считаются относящимися к сексуальной ориентации. И конечно же, события, относящиеся к ячейкам С и D — мужчины любой сексуальной ориентации, не совершившие убийств, — в новости не попадают. Они суть несобытия.
Самореализующиеся стереотипы. Схемы влияют не только на восприятие и процесс умозаключения, но и на поведение и социальные взаимодействия. Этим также поддерживаются наши стереотипы. В частности, человек может так строить свое общение с теми, о ком у него имеется стереотипное представление, что это заставляет их отвечать его ожиданиям. Таким образом, стереотипы могут сами себя поддерживать и самореализовываться.
В одном исследовании, иллюстрирующем этот процесс, сначала было замечено, что когда собеседование при приеме на работу проводят белые, они ведут себя с афроамериканцами менее дружелюбно, чем с белыми кандидатами. Это давало основание предположить, что вследствие такого отношения афроамериканские кандидаты могут слабее проявлять себя на собеседовании. Чтобы проверить эту гипотезу, авторы исследования научили интервьюеров вести собеседование как в более дружественном, так и в менее дружественном стиле. В обоих случаях собеседование с кандидатами (они все были белыми) записывали на видеоленту. Просмотрев эти записи, арбитры дали значительно более низкие оценки тем кандидатам, собеседование с которыми велось в менее дружественном стиле (Word, Zanna & Cooper, 1974). Исследование, таким образом, подтвердило, что человек с предубеждением может так строить свое общение, что действительно вызывает у других поведение, оправдывающее его предубеждение.
Стереотипы могут оказаться самооправдывающимися и в более негативном плане, непосредственно влияя на качество функционирования индивидуума. Сама по себе угроза того, что человека могут идентифицировать со стереотипом, может повысить его тревожность и тем самым способствовать менее успешному функционированию (Steele, 1997). Данный эффект был продемонстрирован по отношению к стереотипу, согласно которому афроамериканцы обладают меньшими интеллектуальными способностями, чем белые, а также стереотипу, согласно которому женщины менее способны к математике, чем мужчины. В одном исследовании способные студенты из элитного университета, как белые, так и чернокожие, выполняли тест, составленный из наиболее трудных заданий устного экзамена для выпускников. Когда испытуемым говорилось, что тест является просто лабораторным заданием на решение задач, не имеющих отношения к способностям, чернокожие студенты справлялись с тестом так же успешно, как и белые студенты. Однако когда испытуемым говорили, что их просят выполнить тест на интеллектуальные способности, чернокожие студенты справлялись с ним хуже, чем белые. Аналогичное исследование показало, что одной только просьбы указать свою расовую принадлежность в опроснике перед сдачей теста достаточно, чтобы результаты чернокожих участников оказались ниже, чем белых — даже если тест описывался как не имеющий отношения к способностям (Steele & Aronson, 1995).
В исследовании, посвященном изучению стереотипа, касающегося способностей женщин к математике, студентам и студенткам второго курса колледжа, получающим высокие оценки по математике, был предложен очень сложный математический тест. Когда участникам до выполнения теста говорили, что мужчины и женщины справляются с ним одинаково хорошо, в целом женщины действительно выполняли тест столь же успешно, что и мужчины. Однако когда говорилось, что мужчины справляются с тестом лучше, чем женщины, женщины выполняли тест хуже мужчин (Spencer, Steele, Quinn, 1977).
Атрибуции
Установление причин и следствий — основа большинства наук. Так же и мы, как интуитивные ученые, чувствуем, что действительно понимаем некоторые случаи поведения людей, если знаем, почему так случилось и что было этому причиной. Предположим, например, что знаменитая спортсменка рекламирует по телевизору кашу для завтрака. Почему она это делает? Действительно ли ей нравится эта каша, или ей просто нужны деньги? Или: вы жертвуете 5 долларов программе Планирования рождаемости. Почему? Вы альтруист? На вас надавили? Вам нужно послабление в налогах? Вы верите в то, что делает эта организация?
Во всех этих случаях возникает проблема атрибуции. Вы наблюдаете какое-то поведение — возможно, свое собственное — и должны решить, какой из многих возможных причин его следует приписать. Интуитивные умозаключения о причинах поведения теперь надолго стали центральной темой социальной психологии (Kelley, 1967; Heider, 1958).
Фундаментальная ошибка атрибуции. Как показывают два вышеприведенных примера, одна из основных задач атрибуции, с которой мы встречаемся каждый день, — это решить, отражает ли наблюдаемое поведение человека какую-либо его характерную черту (его склонности, личностные качества и т. п.), или же оно вызвано особенностью самой ситуации, в которой мы этого человека наблюдаем. Если мы решаем, что данное его поведение определяется в основном его особенностями (скажем, спортсменка действительно любит кашу), то такой вывод называется внутренней, или диспозитной, атрибуцией («диспозиция» здесь означает склонности человека, его убеждения и личностные качества). Если же мы приходим к выводу, что за данное поведение человека ответственна ситуация (например, деньги, общественные нормы, угроза), то такое заключение называется внешней, или ситуативной, атрибуцией.
Фритц Хайдер, основатель теории атрибуции, отмечал, что поведение людей настолько на нас действует, что мы принимаем его за чистую монету и мало учитываем сопутствующую ему ситуацию (Heider, 1958). Наблюдение Хайдера подтвердилось в ряде исследований. Мы недооцениваем ситуационные причины поведения и слишком поспешно делаем вывод о персональной диспозиции. Когда мы видим, как кто-то ведет себя агрессивно, мы слишком легко предполагаем, что перед нами агрессивная личность, и не помним, что соответствующая ситуация может вызвать агрессию у кого угодно. Можно сказать и то, что у нас есть схема причин и следствий поведения человека, в которой слишком много места отводится человеку и слишком мало — ситуации. Этот сдвиг в сторону диспозитной атрибуции в ущерб ситуативной атрибуции Росс назвал фундаментальной ошибкой атрибуции (Ross, 1977).
<Рис. Дает ли эта женщина деньги для Армии спасения, потому что поддерживает ее деятельность, потому что находится под давлением или потому что она вообще альтруистка?>
В одном из первых исследований, где этот сдвиг был обнаружен, испытуемые читали речь участника диспута, выступавшего либо за, либо против кубинского лидера Фиделя Кастро. Испытуемым в явной форме сказали, что ведущий диспут указывал участнику, за какую сторону тот должен выступить; так что участник диспута выбора не имел. Несмотря на такую информированность, когда испытуемых просили оценить реальное отношение участника диспута к Кастро, они делали вывод, что его позиция была близка к той, которую он отстаивал в споре. Другими словами, испытуемые совершали диспозитную атрибуцию, несмотря на то что для объяснения поведения участника диспута было вполне достаточно давления ситуации (Jones & Harris, 1967). Это очень мощный эффект. Даже когда испытуемые могли сами назначать, какую сторону в споре отстаивать выступающему, они все равно считали, что он действительно придерживается такого мнения (Gilbert & Jones, 1986). Этот эффект возникает даже тогда, когда выступления участника диспута специально сделаны однообразными и он без всякого энтузиазма просто читает речь по бумажке монотонным голосом, безо всякой жестикуляции (Schneider & Miller, 1975).
Эксперимент, построенный по принципу викторины, иллюстрирует, что и участники, и наблюдатели в одинаковой ситуации совершают ту же самую фундаментальную ошибку атрибуции. Для игры в вопросы и ответы, относящиеся к общим знаниям, были набраны мужские и женские пары испытуемых. Одному члену пары, выбранному случайно, поручалось быть спрашивающим и задать 10 трудных вопросов, на которые он сам знал ответ (например, «Какой самый большой ледник в мире?»). Другой член пары был отвечающим и пытался ответить на эти вопросы. Когда отвечающему не удавалось ответить, отвечал спрашивающий. При повторном исследовании за соревнованием следили также наблюдатели. По завершении игры и участников, и наблюдателей просили оценить уровень общих знаний спрашивающего и отвечающего относительно «среднего уровня студента». Важно заметить, что и участники, и наблюдатели знали, что роли спрашивающего и отвечающего назначались в случайном порядке.
Как видно из рис. 17.2, спрашивающие сочли и себя, и отвечающих имеющими примерно равный уровень общих знаний. Но отвечающие сочли, что у спрашивающих уровень выше, а у них самих ниже, чем у среднего студента. Результат игры они целиком приписали своему (и спрашивавшего) уровню знаний и вовсе не приняли во внимание подавляющее ситуационное преимущество спрашивающих, которые фактически решали, какие вопросы задавать, и не должны были задавать те, на которые они не знали ответа. Наблюдатели, хотя и сознавали, что спрашивающий может задать вопрос, на который ни отвечающий, ни они сами не знают ответа, оценили уровень знаний спрашивающих еще выше. Другими словами, и отвечающие, и наблюдатели придавали слишком большой вес диспозитным причинам, и слишком малый — ситуационным, т. е. совершали фундаментальную ошибку атрибуции (Ross, Amabile & Steinmetz, 1977).