106. С одной стороны, сейчас актеры снимаются в бесконечных низкопробных сериалах с низким уровнем мастерства. А с другой стороны, зрители сами участвуют в этом, снимаясь в реалити-шоу. То есть простые люди стали сниматься как актеры и они играют как актеры. Идет стирание грани между актерами и зрителями. Это и есть симулякры. Это к искусству не имеет никакого отношения.
107. Не вызывает сомнения факт, что в психике постоянно происходит распространение (психоинерция) процессов прошлого, как неких психоследов, на психическое настоящее. То есть, наблюдается постоянное несоответствие между внутренними живыми знаками прошлого и живыми знаками настоящего. Психическая живость настоящего, в силу ситуационности и спонтанности, оказывается всегда выше психической живости прошлого, снятого в виде архетипов или психических схем и матриц. Всё это приводит к конфликту между психическим прошлым (который по инерции распространяется на настоящее) с психическим настоящим.
108. Психическое прошлое - это всегда некая линейность и проективность сознания. Благодаря этой проективности, психические процессы (ощущения, чувства, мышление), которые сохранились в памяти, распространяются на настоящие психическое, которое стремится выйти за пределы прошлого, но блокируется психическим прошлым, что и вызывает конфликт психики – конфликт линейности и нелинейности (спонтанности, игры) психики. По сути своей, это конфликт модернистской и постмодернистской составляющих психики. Для того, чтобы не попадать в эту ловушку сознание всегда должно осознавать эту линейность и проективность. Оно должно высвобождаться от неживых и старых психических моделей и схем. Должно быть спонтанным, играть, экспериментировать, принимать окружающее здесь и сейчас ( не через призму прошлого или будущего). Ведь образ будущего всегда содержит некую линейность и проекцию. Сознание должно уметь вырываться из плена психических схем (прошлого и будущего) в настоящее, которое есть спонтанность.
109. Мы обратили внимание на вышеприведённый конфликт линейность – нелинейность психики (в сознании, в бессознательном) и рассматриваем его не только как конфликт сознания и бессознательного, а несколько шире и универсальнее. Ведь у Фрейда тоже имеет место конфликт между цензурой (схема) и либидо (необузданной энергией), между законсервированной энергией прошлого и энергией настоящего, между блоком сознания и потоком энергией, которая вырывается в сознание в сублимированной форме неких живых знаков психики. Наши представления как бы корректируют теорию Фрейда, а именно, сам конфликт сознания и бессознательного. Мы рассматриваем конфликт как столкновение менее живых прошлых схем и более живой настоящей энергией. Согласно психоаналитической теории психика определяется бессознательным прошлым, которое входит в конфликт с настоящим. Мы же обратили внимание на конфликт осознаваемого прошлого (памяти, схем, проекция) и осознаваемого настоящего. Основа этого конфликта заключается в столкновении: линейность-нелинейность, спонтанность-ограниченность, проективность – пространственность и т.п. Причём в наших представлениях менее живое прошлое формируется не только на основании внутренних психических знаков, но и благодаря живым знакам внешнего мира (симулякрам и т.п. ). С нашей точки зрения, конфликт мертвых знаков и живых знаков (настоящих, спонтанных ) - это конфликт менее живой прошлой или будущей семиотики с настоящей, живой, спонтанной семиотикой (прошлые или будущие знаки и схемы, являются проекцией благодаря подсознанию как некой энергии, которая делает психику линейной проективной). Эта энергия давит и создает заблуждения, иллюзии как схемы и проекции о мире, которые напоминают психические протезы, идущие как изнутри (из подсознания), так и снаружи, благодаря миру симулякров. Благодаря этим симулякрам в нас все меньше и меньше спонтанного и мы всё больше и больше погружаемся в “ад того же самого” (Бодрийар). Ранее человечество больше прибывало во внутреннем “аде того же самого” ( архетипы и.т.д). Теперь мы погружаемся во внешний “ад того же самого” т.е симулякры как живые внешние знаки, оторванные от реальности. Когда эти два психических протеза ( внешний и внутренний) соединяться, тогда, по- видимому, наступит смерть живности психики и она перестанет двигаться в игре и спонтанности, превратившись в неживой механизм. Мы станем теми мертвыми велосипедистами которые крутят педали, после остановки сердца. Бодрийар не учел этого, и поэтому, по-видимому, в настоящее время мы ещё не настолько достигли этого “ада того же самого” в силу того, что у нас есть ещё внутренние психико-эволюционные и живые протезы (архетипы) и их наличие может противостоять симулякрам (или наоборот способствовать “аду того же самого”). Когда все архетипы станут привитыми и искусственно созданными с помощью развивающихся информационных технологий и масс-медиа, а эволюционные архетипы отомрут, только тогда, пожалуй, наступит истинный “ад того же самого».
110. Возникает конфликт между протезом (живыми знаками прошлого и будущего) с живым организмом (психическими знаками настоящего). Психический след – это и есть память как некий психический протез мира. Он одновременно и нужен и вредит нам. Мы жертвы памяти. В то же самое время, память помогает нам выживать. По Фрейду память - это прежде всего подсознание ( схемы прошлого), которые постоянно находятся в конфликте с настоящим. Согласно психоаналитической теории, энергия настоящего (либидо) всегда находится в конфликте с энергией прошлого (принцип реальности, которая видится через призму прошлого). А между этими энергиями настоящего и прошлого, находится энергия прошлого, называемая цензурой. Таким образом, согласно Фрейду животворящее настоящее полностью определяется энергией либидо. У него полностью игнорируется ситуационная составляющая психики, некоим образом не связанная с живым настоящим, спонтанным, интуитивным. По Фрейду настоящего как бы нет, есть переносы, сны с открытыми глазами на явь. Мы же рассматриваем качественно иной конфликт. Мы рассматриваем схемы как живые проекции и схемы. Человек всегда страдает от своих заблуждений, но и ищет их. Сознание само индуцирует заблуждения. В этом его спасение и живность. Сознание должно само за блуждать себя с помощью творчества. Только благодаря этому возможно разрешение конфликта, о котором мы говорили выше (конфликта протеза и живого). Только в творчестве спасение. Память это всегда костыли психики, мешающие ей ходить самой. В конце концов, злоупотребление этими костылями приводит к протезам (симулякрам) психики (внутренним симулякрам). Необходимо вырваться и выбросить эти костыли модернизма и пойти самим, не благодаря протезам. Сначала человечество пользовалось костылями модернизма. Теперь оно их выкинуло, и пошло благодаря протезам - отбросам постмодернизма. Нам нужно жить не благодаря отбросам постмодернизма ( симулякров), а благодаря лучшим достижениям постмодернизма, которые способствуют творчеству и креативности человечества. Как вырваться из этой ловушки сползания в мертвые модели и схемы. Перестать мыслить? Можно капитулировать перед миром и верить в тайну Всевышнего. А можно престать мыслить благодаря восточным религиям (йоге, медитации) или играть с миром в постмодернизм. Попытаться переиграть его. То есть творить, быть художником в истинном смысле слова. И все таки человечество всегда чихало на модерн так как не делало выводов из уроков истории, организуя вновь и вновь войны. Это креативность, но это не совсем так?
111. Меняются поколения. Приходит не новое (наработанное прежними поколениями) мышление новых, а старое мышление новых. Новые опять модернисты. Живут в старых схемах, но в новых условиях. Поэтому опять возникают войны. Что бы воин не было модернизм должен прекратится (уйдут страхи и беспокойства). Следовательно, мы обречены на единение и духовность. Человек живет тогда, когда не находиться в плену этих психических схем и проектов вызванными страхами, пустотой, проблемами выживания. Иначе он просто существует. Истинное как осознание бытия, как жизнь только в пограничной фазе, в риске, игре, экстриме, преодолении. Именно там умирают эти мертвые психические схемы и проекты и возникает ощущение жизни и мира. Нужно быть вне мышления, вне смерти. Между ними. Там жизнь. Там смысл жизни. Во всем остальном психические схемы, как продукт работы выживания тела. Психические схемы от тела, от потребности. Жизнь души от непредсказуемой среды, творчества, риска, преодоления, пограничной ситуации, где нет места мышлению.
112. Фрейд прав. Мысли возникают от страха. Но осознание всего этого мало, нужна ещё практика, которая хорошо представлена в религиозной практике. Женщина в себе меньше содержит эти психические схемы. Они интуитивны, живут сердцем. А мужчины более логичны модернистичны в отличии от женщины. Женщины более постмодернистичны.
113. Мы живем в интересное время. С одной стороны, философы отвергают постмодернизм философии, а с другой, сами имеют постмодерновое сознание, благодаря современным информационным технологиям.
114. Необходимо различать постмодернизм как философское учение, от постмодернизма как социологию и психологию явления, в котором мы прибываем. Следовательно, нельзя отрицать философию постмодернизма.
115. Женщины более постмодерничны, креативны. Только почему у них нет плодов творчества? Они творят человека. Они живут, рожают. Они в заботах. А творчество – это удел неживущих, это всегда страдание об идеале, о сущности – это всегда выражение конфликта с кем-то. А у женщин нет схем, она в реальности, у нее нет конфликта, она не страдает о сущности бытия, она уже в сущности. У нее нет необходимости выражать конфликт и страдать о сущности бытия. Она в сущности бытия, поэтому она не выражает сущность.