Поэтому Д, А. Леонтьевым разрабатывается мультирегуляторная модель личности. Из этой модели следует, во-первых, разведение плоскости психических и плоскости личностных процессов и механизмов, на что указывал еще А.Н.Леонтьев (1983 а), и, во-вторых, понимание смысловой регуляции как одной из, по меньшей мере, шести систем регуляции человеческой жизнедеятельности. Хотя смысловая регуляция рассматривается как наиболее важная для понимания личности и, более того, как конституирующая личность как таковую, она не отменяет и не подменяет другие формы и механизмы регуляции, полноценно и адекватно описываемые в терминах более традиционных подходов. Таким образом, понятие смысл оказывается не настолько вездесущим и не претендует на роль «глобального психического клея».
По-видимому, лучший подход для описания проблем, поднятых в его работе «Психология смысла» должен заключаться в принципе единства модернистского и постмодернистского подхода в психологии (см. мою статью в Бехтеревской конференции).
Кроме того, необходимо признать, что не всегда, когда учёным удаётся достичь достаточной степени объемности рассмотрения проблемы, это приводит к качественно новому категориальному уровню. Этот вывод, по-видимому, касается и Д. А. Леонтьева, который проделал действительно объёмное исследование.
Новаторство Д.А. Леонтьева заключается в том, что для того, чтобы увидеть понятие смысла в новом ракурсе, обоснованию и раскрытию которого и была посвящена его работа, ему понадобилось выйти за пределы изолированного индивида, единичной деятельности, замкнутого в себе сознания, самодостаточной личности и обратиться к нетрадиционным для психологии понятиям жизненного мира и жизненных отношений, без которых понять природу смысловой реальности оказалось невозможно. Он пришёл к полезному, но с философской точки зрения не новому выводу о том, что смысл объектов и явлений действительности является, по сути, системным качеством, которое они приобретают в контексте жизненного мира субъекта (см. философию Гуссерля и Хайдеггера).
И всё-таки, необходимо признать, что признание Д.А. Леонтьевым многомерности феномена смысла и замена понятия смысла, создающего у исследователя иллюзию дискретности, единичности и однозначности, континуальным понятием смысловой реальности, свидетельствует о постмодернистской установки автора (а куда он денется уж если живёт в постмодерновом мире). Когда он говорит о «смысловой ткани» жизнедеятельности, по аналогии с такими понятиями как «чувственная ткань» (Леонтьев А.Н., 1977), «биодинамическая ткань» (Зинченко, Моргунов, 1994), «эмоциональная ткань» (Дорфман, 1997), то речь скорее всего идёт о смысловой глобальной психической сети (это постмодернистская направленность). Далее автор приходит к выводу, что смысловая реальность проявляет себя во множестве разнообразных форм (в том числе превращенных форм), связанных сложными отношениями и взаимопереходами и включенных в общую динамику (Это также согласуется со многими проектами постмодерна – Ризомы, номадологического проекта и др.)
Применение положений онтологии М. Хайдеггера Д.А. Леонтьевым позволяет сделать, пожалуй, уже не новый для психологии вывод о бытийном опосредовании смысловых феноменов и процессов, который автор почему-то возводит в принцип, хотя имплицитно он уже имел место в психологии (см. Дазен-анализ). Эдак можно сформулировать десятки принципов о бытийном опосредовании: эмоций, переживаний, поведения, мышления и т.п.
Ещё в начале двадцатого века А. Бергсон ( ) провозгласил о том, что не все явления, которые мы рядополагаем, выстраивая линейно в некоей проекции или иерархии, рядополагаются, то есть не всё так структурно и иерархично. На это позднее указал А.Маслоу, говоря о бытийных ценностях как основных мотивах людей, достигших в своем развитии уровня Бытия, он выявил, что эти ценности принципиально неиерархичны, то есть не могут быть сопоставлены и ранжированы по степени значимости. В свою очередь, только такая невозможность и создает предпосылку для истинно свободного выбора, поскольку любая предзаданная иерархия побуждений (в том числе смысловая) отрицает свободу (Василюк, 1984). Но не только свободу, но всё то, что является следствием этой свободы: творчество, интуиция и другие надсознательные явления, которые являются свойством любого человеческого индивида. Несмотря на это, Д.А. Леонтьевым делается вывод о том, что не всякий человек способен, трансцендировать смысловую регуляцию, выйдя на еще более высокий уровень регуляции отношений с миром, характеризующийся неадаптивностью и неиерархичностью психических процессов. Исследования ( ) показывают, что неадаптивные процессы характерны для всех, в силу того, что все люди живут в условиях объективного и субъективного творчества (моя психология художественного творчества), причём независимо от возраста (см. детское творчество). Пожалуй у детей укоренённость в бытии, опосредованность бытием, выражено наиболее ярко, так как ребёнок ещё не умеет защищаться психологическими штампами общества и действительно укоренён в бытии, слит с ним.
Можно предположить, почему Д.А. Леонтьев так недооценивает человека, говоря о том, что не у всех из них могут иметь место неадаптивные процессы? (Для чего тогда создана эта теория? Для описания тех, в психике которых отсутствует творчество и интуиция?) По-видимому, всё это связано с тем, что теория смыслов, разработанная Д.А. Леонтьевым практически не объясняет феномены творчества и интуиции (неадаптивные процессы), которые являются основным свойством человеческого смыслосозидающего сознания, а описывают лишь незначительный пласт психических нетворческих и неживотворящих процессов, которых практически в природе человеческой психики не бывает. Смыслы по Д.А. Леонтьеву появляются, развиваются и изменяются благодаря работе принципа сообразности, которого придерживается весь объём исследований данного автора. Так, В.А. Петровским уже было показано, что принцип сообразности «убивает» (то есть приводит к тупику) не только объяснение феноменов творчества, но и деятельности. Именно поэтому, В.А. Петровский ввёл в психологию раздел неадаптивных процессов ( ), которые устранили этот тупик, лишив, с одной стороны, модернистской стройности и логичности нашу отечественную психологию, а с другой продвинув психологию к более адекватному и корректному описанию природы психических процессов. Благодаря вниманию В.А. Петровского на неадаптивные процессы, а Д.А. Леонтьева на аспект бытийного опосредования смысловой реальности, нашей отечественной психологии, на наш взгляд, всё же удалось вырваться из ловушки «зомбирующего» предсказуемого жизненного мира, по отношению к которому индивид лишь всегда адаптировался посредством принципа сообразности. Теперь в психологии появились новые ориентиры – ориентиры неклассической психологии личности: от жизнедеятельности к жизнетворчеству, от смысловой регуляции к регулированию смыслов, от психологии «изменяющейся личности в изменяющемся мире» — к психологии личности, творящей и изменяющей себя и свой жизненный мир. Это становится возможным, благодаря мультирегуляторной модели, учитывающей логику свободного выбора. Если концепция смысловой регуляции, основанной на логике жизненной необходимости, описывает целостную детерминацию жизнедеятельности личности ее жизненным миром на языке смыслов, то концепция регуляции более высокого уровня, основанной на логике свободного выбора (хотя это спорно, так как у свободного выбора разве может быть логика; свобода – это всегда нечто нелогичное и независящее от логики обстоятельств и условий), должна описывать самодетерминацию личности на языке взаимодействия механизмов свободы и ответственности. Но, увы, Д.А. Леонтьев огорчает читателя, сказав, что эта экзистенциальная концепция еще не разработана, что работа над ней только началась (Леонтьев Д.А., 1993; 2000; Калитеевская, 1997), и, отмечая, что только с ее помощью можно будет понять такие процессы как, скажем, целенаправленная перестройка личностью своих отношений с миром, своих смыслов.