Если изменить индивидуума, но оставить без перемен ситуацию, которая вызывала проблему, это, скорее всего, приведёт только к временным успехам, если таковые вообще будут, и может подкрепить представление человека, что он сам виноват т опять потерпел неудачу.
Используя пять основных сеттингов поведения Баркера – государство, рабочие места, школы, добровольные группы, религиозные группы, - Шинн (1987) провёл обзор исследований в каждом и высказал предложение, как общественная психология может работать с целью «понимания и вмешательства на уровнях, выходящих за рамки индивидуума». Орфорд (1992) указывает, что сообщества предполагают социальные сеттинги на множестве уровней, включая социальноэкономические условия, гендер, возраст и недееспособность, и общественные психологи должны обращаться к каждому из них.
Лекция 14. ВЕРОЯТНОСТНО-ЭПИГЕНЕТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
«Эпигенезом» называют развитие новых свойств или функций, не присутствовавших на более ранней стадии индивидуальной истории. Определение «эпигенетический» прилагается к таким непохожим подходам, как психоанализ и когнитивная психология. Обычно эти употребления подразумевают только то, что на последующее развитие влияет более раннее развитие. «Вероятностный эпигенез (Готтлиб, 1970; Лернер, 1976) идёт намного дальше и говорит о нелинейном (т.е. не состоящем из цепочки «А является причиной Б, а Б – причиной В») взаимном влиянии биологии и среды как внутри организма, так и между организмом и его окружением. Этот процесс называют также «интеракцией (взаимодействием) среда-организм».
Термин «вероятностный» относится к тому факту, что в естественных интеракциях, в отличие от искусственных, имеющих место в лаборатории, «последовательность или исход индивидуального поведенческого развития являются вероятными (по отношению к нормам), а не определёнными. Взаимодействие компонентов не всегда происходит строго в одно и то же время, и в результате, характеристики проявляются не одновременно, а в разные сроки, или даже не в одной и той же последовательности у всех индивидов одного итого же вида. Следовательно, проявление любой заданной характеристики в любой момент или в любой последовательности может иметь место только с некоторой вероятностью. Не все дети начинают говорить или ходить, или приучаются к опрятности в одно и то же время или в одной и той же последовательности. Не у всех студентов формируются в одно и то же время или в той же самой последовательности такие зрелые модели поведения, как умеренное потребление алкоголя, осторожное вождение автомобиля или регулярная и прилежная учёба.
Вероятностный эпигенез утверждает, что паттерны поведения вызывает не биология и не среда, а отношения между ними. Смысл или значение конкретного поведения заключены не в человеке и не в среде, а в этих отношениях и в конкретном контексте. Соответственно, чтобы понять патологическое или преступное поведение, мы должны рассмотреть интеракции, а чтобы видоизменить его, мы должны заняться интеракциями, ибо поведение состоит из подобных интеракций.
Зин-ЯнКуо, возможно, самый яркий новатор как в теоретической, так и экспериментальной области применения описанных выше идей. Он определяет «эпигенез» как непрерывный процесс развития от оплодотворения через рождение к смерти. Куо отвергает приписывание таких видов поведения, как научение, память и эмоция, функциям головного мозга. Мозг, настаивает он, является только координирующим центром тела для системы градиентов поведения. Куо подчёркивает вариабельность и сложность любого поведения. Он провёл в естественных условиях серию экспериментов с собаками, кошками, птицами, чтобы продемонстрировать следующее: то, что считалось биологически фиксированным поведением, вполне поддаётся изменению в зависимости от интеракции этих компонентов в различных энвайроментальных сеттингах. Результаты подтверждают отрицание им и врождённых и приобретённых характеристик, а также генетики поведения.
Хотя Куо занимался преимущественно исследованиями животных, он полагал, что его работа указывает путь к модификации поведения не только животных, но и человека без изменения генетики вида.
Однако потенциал или пластичность поведения не бесконечны. Например, несмотря на самые совершенные приёмы обучения быстрому чтению, существует некий предел скорости для любого индивида (не факт, см. опыты Веккера, «Газонокосильщик»). Тем не менее, если мы предлагаем долговременное обучение, начинающееся в детстве (например, которое даётся некоторым музыкантам), то не знаем, какими могут быть пределы. А пластичность может иметь как позитивные, так и негативные последствия. Изменения на одном уровне могут повлиять на другой. К примеру, изменение методом генной инженерии какого-то биологического признака может уменьшить или увеличить потенциал поведения.
При вероятностном эпитгенезе сам организм вносит активный вклад в своё развитие (Лернер, 1989), что подтверждают многочисленные эксперименты. Например, ползание, обычно в возрасте между 6 и 9 месяцами, способствует дальнейшему развитию. Страх высоты возникает столь внезапно в третьей четверти первого года жизни, что обычно считается связанным с биологическим созреванием, эволюционировавшим как признак, важный для выживания индивида, а значит и вида. В известном тесте с визуальным обрывом младенцев медленно опускают на «обрыв». У тех, кто имеет опыт ползание, отмечается учащённое сердцебиение. Если не ползающих младенцев водят в ходунке, то у них также отмечается усиленное сердцебиение при тестировании. Отмечается также, что с готовностью пересечь обрыв связана продолжительность опыта ползания, а не возраст. Опыт ползания вносит заметный вклад в развитие страха высоты. Ползание также связано со способностью находить спрятанный предмет, возможно, из-за более разнообразного опыта.
Лекция 15. Прямой реализм
Поскольку аргументы в пользу прямого реализма в психологии приводятся, в основном, австралийцами, его можно также назвать австралийским реализмом. Основным инициатором этого подхода в психологии считают Дж. Мейза (1983,, 1991), который критикует допущение когнитивной психологии, что мы познаём мир только через посредство ментальной репрезентации внутри нас, которые символизируют реальные объекты окружающего мира. Так как предполагается, что мы конструируем свой мир, а не познаём его непосредственно, этот когнитивистский взгляд называют также «конструктивизмом» (не путать с социальным конструктивизмом, который предполагает социальные, а не ментальные конструкции). Он восходит к идеям немецкого филосова 18 века Иммануила Канта и стал настолько влиятельным в американской психологии и психологии некоторых других стран, что его иногда именуют позицией «истеблишмента».
Знание, в отличие от «репрезентации» когнитивной психологии, трактуется прямым реализмом как установление отношения с объектами мира через посредство нашей биологической организации. Нервная система необходима для когнитивных актов, но сама она не является когнитивным актом. Она делает возможным возникновение когнитивных отношений. Один из аргументов Мейза против репрезентационизма состоит в том, что ничто не может иметь отношения, имманентные себе или внутри себя, коль скоро объект познания находится вне нервной системы. «Осознаваться, быть познанным – это отношения, а отношение может иметь место только между двумя и более элементами».
Прямой реализм утверждает, что когниция в определённой мере доступна прямому наблюдению. Согласно Мейзу, воспринимая поведение организма, мы воспринимаем некоторые из его когниций. Например, описывая чьи-то действия, такие как открывания двери, мы предполагаем, что движения этого человека направляются его восприятиями.
Развивая доводы Мейза в пользу прямого реализма Мишел (1988) утверждает, что репрезентация не может быть имманентной или внутренней; сама по себе репрезентация не способна содержать смысл, ибо это логически невозможно, и здесь нельзя прибегнуть ни к каким эмпирическим доказательствам, «ибо не может быть какого-либо эмпрического подтверждения логически несообразной теории. Поскольку когнитивная репрезентация требует внутреннего источника, которого она лишена, а внутренние репрезентации компьютера не обладают смысловыми значениями, Мишел отвергает аналогию, которая превращает человеческий мозг в информационный процессор, подобный компьютеру.
Прямой реализм делает упор на идентификацию событий, которые составляют необходимые и достаточные условия для возникновения когниции в различных обстоятельствах, Это позволяет, заявляют реалисты, непосредственно наблюдать когницию в поведении и, следовательно, трактовать её как зависимую или независимую переменную. И это происходит, «когда телесные движения чувствительны к полному пропозиционному содержанию средовых ситуаций».
Ранцен (1993) рассматривает вопрос когнитивной ошибки как центральный для полемики между прямым реализмом и репрезентационизмом. Поскольку репрезентационисты полагают, что мозг конструирует знание из несовершенных элементов информации, получаемых от органов чувств, они заключают, что мы познаём мир только в этой косвенной и сконструированной форме, со всеми её ошибками. Учитывая наличие прецептивных ошибок, как же тогда можно доверять прямому реализму? Как он может объяснять ошибки? Галлюцинации и бред? Согласно Ранцену, мы познаём не символы или репрезентации, а реальные ситуации, существующие независимо от нашего знания их. Ошибка – это не ошибочная когниция, а отсутствие когниции. Он считает, что ошибки происходят, когда индивидуум лишён возможности познавать, ему недостаёт когнитивной способности. Которой требует ситуация, или ситуация перекрывает доступ к какому-то факту, который нужен индивидууму.