Вопрос, который недавно был поставлен [64], вопрос о том, является ли практическое мышление высшей психической функцией, находит, таким образом, свое развитие. Как известно, Л.С. Выготский считал «употребление орудий» видом опосредствующей деятельности наряду с «употреблением знаков». Применение вспомогательных средств, переход к опосредствующей деятельности в корне перестраивает всю психическую операцию, считает он, называя обе эти функции вместе (употребление орудий и употребление знаков) термином высшая психическая функция. Вместе с тем Л.С. Выготский специально говорит о значительных различиях между ними: они «столь различны, что и природа применяемых средств не может быть одной и той же в обоих случаях» [14, с. 125]. «Орудие имеет своим назначением, — пишет он там же, — служить проводником воздействий человека на объект его деятельности, оно направлено вовне, оно должно вызвать те или иные изменения в объекте, оно есть средство внешней деятельности человека, направленной на покорение природы. Знак ничего не изменяет в объекте психологической операции, он есть средство психологического воздействия на поведение — чужое или свое, средство внутренней деятельности, направленное на овладение самим человеком; знак направлен внутрь» [14, с. 125].
Стремясь подчеркнуть различия между «двумя линиями» развития опосредующей деятельности, Л.С. Выготский не останавливается на очень важных моментах, касающихся роли инструмента в развитии «психических функций» человека. Ведь известно, что орудие является не только проводником воздействий человека; что хотя орудие направлено вовне, оно меняет и самого человека. Мысли об этом, идущие от Гегеля и Маркса, мы находим у ряда авторов. Однако, как и у классиков философии, они представляют из себя лишь метафоры. «Применяя орудие, — пишет К.Р. Мегрелидзе, — человек не только изменяет внешнюю природу, но в процессе этого изменения он изменяет также самого себя, свои потребности, свою физическую конституцию и свои естественные органы» «Человек, — говорит К. Маркс, — использует механические, физические, химические свойства тел для того, чтобы в соответствии со своей целью заставить эти силы действовать на другие тела» [88, с. 121]. Анализируя марксовскую концепцию человеческой деятельности, С.Л. Рубинштейн говорит, что «деятельность человека — не реакция на внешний раздражитель, она даже не делание, как внешняя операция субъекта над объектом, — она «переход субъекта в объект» [126], она — «опредмечивание субъекта». Но в объективировании, в процессе перехода в объект, формируется сам субъект, в труде, в самой деятельности человека, преобразующей мир, формируется его сознание И, что особенно интересно, по С.Л. Рубинштейну материал для его деятельности дан субъекту в качестве общественного продукта [126].
Это последнее замечание подчеркивает тот факт, что инструмент в жизни человека выполняет очень важную роль, что именно инструмент оказывается тем каналом, через который передается культура, опыт взаимодействия с миром, накопленный социумом. Намеченный нами ранее ряд (ситуация — конфликт — функциональное решение — способ — средство), с одной стороны, есть процесс поиска пути преобразования объекта, сориентированный на реализуемость этого пути (и ограниченный этой реализуемостью), т.е. учитывающий возможные и имеющиеся способы-инструменты. С другой стороны, это фрагмент культурно-исторического процесса передачи знаний и формирование опыта: ведь адекватный функциональному решению способ подбирается в расчёте на инструмент, существующий в принципе, уже изобретенный обществом, а в практическом мышлении — также существующий в арсенале субъекта и освоенный этим субъектом.
Специфика процесса практического мышления обнаруживается на всех его стадиях. Так, известно, что на всех этапах мыслительного процесса, сказывается его направленность на преобразование, его включенность в реальную деятельность. Однако, особенно заметна эта специфика на начальной и заключительной стадиях мыслительного процесса, когда мышление непосредственно «соприкасается» с деятельностью, когда оно возникает в деятельности или реализует свой продукт в ней. Остановимся подробнее на начальной стадии мышления, на возникновении проблемной ситуации.
Проблемная ситуация — «это довольно смутное, еще не очень ясное и малоосознанное впечатление, как бы сигнализирующее: что-то не так, что-то не то», — пишет А.В. Брушлинский [8, с. 53], подчеркивая субъективность этого состояния, как бы самопроизвольно возникающего в ходе деятельности. В ходе жизни и деятельности субъекта одна ситуация сменяет другую, но при этом совсем не обязательно возникает мышление. Далеко не всякая ситуация в жизни является проблемной, т.е. вызывающей мышление. Проблемная ситуация означает, что в ходе деятельности человек натолкнулся, часто совсем неожиданно, на что-то непонятное, неизвестное, тревожащее и т.д.» [8, с. 52-53].
Заметим мимоходом, что «неожиданность» возникновения проблемной ситуации оказалась не самым существенным её признаком. Однако чем вызывается проблемная ситуация, каковы возможные причины её возникновения? В соответствии с двумя известными типами проблемных ситуаций — препятственной и познавательной — мы находим две причины: невозможность действовать дальше и дефицит знания.
Удивление, вызванное ситуацией, произведшей впечатление необычайности, «может быть порождено неожиданной неудачей привычного действия или способа поведения» [124, с. 351], т.е., проблемная ситуация, во-первых, возникает, когда старые, прежние средства и способы деятельности недостаточны для достижения поставленных целей [125, с. 52]. В тех случаях, когда можно обойтись прежними знаниями и навыками, проблемной ситуации не возникает. Следовательно, во-вторых, проблемность ситуации связана с дефицитом знаний, который и преодолевается мышлением, т.к. «мышление — это всегда искание и открытие нового» [125, с. 52].
В итоге мы получаем, что проблемная ситуация — это возникшее в ходе деятельности состояние субъекта, которое является началом мыслительного процесса. Проблемная ситуация может быть связана с невозможностью действовать или с потребностью в новом знании. в первом случае поиск нового знания является лишь неизбежным условием преодоления препятствия, мешающего продолжению деятельности. Во втором случае поиск нового связывается с чисто познавательной потребностью.
Очень важно, что проблемная ситуация — это состояние субъекта. Это означает, во-первых значимость ситуации для субъекта, его неотрывность от личности субъекта, его потребностей, эмоций и т.п. Во-вторых, означает субъективность отражения ситуации объекта, т.е. не только пристрастность, но и возможную неточность. В крайних случаях мы можем говорить о сбоях в деятельности — и о невозникновении проблемной ситуации; или наоборот, о возникновении проблемной ситуации без каких-либо объективных оснований
Как вид взаимодействия субъекта и объекта раскрывает суть проблемной ситуации А.М. Матюшкин. На стороне субъекта он выделяет потребность в новом и возможность разрешить проблемную ситуацию, открыть неизвестное. На стороне объекта он выделяет неизвестное, которое должно быть раскрыто в возникшей проблемной ситуации; обнаружение препятствия, которое нужно преодолеть [86, с. 34]. Таким образом справедливо подчеркиваются важнейшие компоненты, которые определяют судьбу и суть проблемной ситуации. Именно соотношение значимости, необходимости преодолеть «возмущение» и разрешимости проблемы, возможности ее преодолеть — оценивается субъектом и приводит к принятию или непринятию стимульной ситуации как проблемной.
«Проблемной является ситуация, — пишет С.Л. Рубинштейн, — в которой имеется нечто имплицитно в нее включающееся, ею предполагаемое, но в ней неопределенное, неизвестное, эксплицитно не данное (а лишь заданное через своё отношение к тому, что в ней дано)» [127, с. 353]. Соотношение имплицитно заданного и эксплицитно данного определяет направление мыслительного процесса. Этот механизм очень важен, т.к. он определяет возможности возникновения познавательного типа проблемной ситуации.
Это означает, что стимульные ситуации, возникающие в реальной деятельности, могут быть «тёмными» в познавательном отношении, когда имплицитно заданное отсутствует, имплициты отдалены от эксплицит, когда мыслительный процесс невозможен. Однако существенная значимость, нужность заставляет субъекта как-то преодолевать соответствующее препятствие: задача решается не на уровне мышления.
В другом случае мы наблюдаем, как испытуемый настойчиво ищет такой контекст рассмотрения, в котором вскрылись бы новые «имплициты», постепенно прояснялось бы соотношение эксплицитно данного и имплицитно заданного. Этот поиск и ведет в итоге к выявлению «требований» и «условий», т.е. к построению задачи. Значительная сложность объекта, характерная для практического мышления (о чём говорилось выше) делает такой поиск характерным, типичным. Источниками информации являются естественные изменения в ситуации в силу её динамичности; или же изменения, вносимые проблемными действиями (вопросами). Другой путь поиска связан со сменой контекстов рассмотрения, сменой «предположений», которые позволяют извлекать новые «имплициты» [10].
Выделяемые иногда «препятственный» и «познавательный» типы проблемной ситуации являются по-видимому упрощенными вариантами, удобными для анализа сути явления. В реальной, например, производственной действительности препятственный и познавательный компоненты присутствуют, сосуществуют в большинстве случаев. Тем не менее удобно воспользоваться этими упрощенными моделями для обсуждения нашей проблемы.
Мы соглашаемся также и с тем, что «мышление как процесс и мышление как деятельность — это два аспекта одного и того же явления. Мыслительная деятельность — это всегда вместе с тем и процесс мышления — это или сама деятельность в определенном ее аспекте, или компонент её» [127, с. 320]. Для простоты представим себе деятельность, осуществляющуюся успешно на уровне навыков. Перед нами сменяющие друг друга «деятельностные» ситуации, имеющие соответствующее известное строение. Но вот некоторая очередная ситуация характеризуется тем, что деятельность дальше осуществляться не может — пока неясно, почему. Ситуация становится проблемной и приобретает иное строение, т.к. возникает мыслительный процесс. В «препятственном» случае деятельность встретила в ходе своего осуществления некоторую преграду, «препятствие»: теми же средствами и способами её протекание становится невозможным. Обнаруживается некоторый конфликт: дальнейшее успешное осуществление прежними средствами и способами оказывается невозможным, нужно что-то менять. И задача мышления — выявить причины конфликта, определить пути его преодоления, воспроизвести эту же деятельность, изменив условия, средства,. способы, или изменить деятельность, учитывая специфику ситуации. В конечном итоге мышление ищет причины, пути, новые средства — способы, новые подструктуры деятельности.