Несколько времени спустя она сделала еще один шаг в этом направлении. Она начала рассказывать свои фантазии и анальные мысли, которые до сих пор тщательно скрывала; дома, когда к столу подавали какое-нибудь блюдо, она делала вполголоса какое-нибудь сравнение или произносила, обращаясь к другим детям, «грязную» шутку. Тогда ее воспитательница пришла ко мне, чтобы получить соответствующие указания. Я в то время не имела ei;ie опыта, приобретенного мною впоследствии
Психоанализ в детском возрасте и воспитание 437
при детском анализе, отнеслась к этому недостаточно серьезно и посоветовала ей просто не обращать внимания на такие пустяки. Однако результаты получились совершенно неожиданные. Вследствие отсутствия критики ребенок потерял всякое чувство меры и начал обнаруживать в домашней обстановке все, о чем до тех пор говорилось только у меня во время сеанса;
она совершенно погрузилась в свои анальные представления, сравнения и выражения. Другим членам семьи это вскоре показалось невыносимым; поведение ребенка, особенно за обеденным столом, отбивало аппетит у всех, и как дети, так и взрослые молча и неодобрительно покидали один за другим комнату. Моя маленькая пациентка вела себя, как лицо, одержимое перверсией, или как взрослая душевнобольная и поставила себя вследствие этого вне человеческого общества. Ее родители, не желая наказывать ее, не изолировали ее от других детей, но в результате другие члены семьи начали теперь избегать ее, у нее же самой исчезли в это время все задержки и в другом отношении. В течение нескольких дней она превратилась в веселого, шаловливого, избалованного, довольного собой ребенка.
Ее воспитательница пришла ко мне во второй раз пожаловаться на ее поведение: состояние невыносимое, жизнь в доме нарушена. Что делать? Можно ли сказать ребенку, что рассказывание таких вещей само по себе еще не так страшно, но что она ее просит не делать этого дома. Я восстала против этого. Я должна была сознаться, что я действительно допустила ошибку, приписав сверх-Я ребенка самостоятельную сдерживающую силу, которой сверх-Я вовсе не обладало. Как только авторитетные лица, существовавшие во внешнем мире, стали менее требовательны, тотчас же снисходительным стал и Я-идеал, бывший до тех пор очень строгим и обладавший достаточной силой, чтобы вызвать целый ряд симптомов невроза навязчивости. Я понадеялась на эту невротическую строгость Я-идеа-ла, была неосторожна и не достигла при этом ничего для целей анализа. Я на некоторое время превратила заторможенного, не-вротичного ребенка в капризного, можно было бы, пожалуй, сказать, перверсивного ребенка, но, кроме того, я одновременно ухудшила ситуацию для своей работы, так как этот освобожденный ребенок имел теперь свой «час отдыха» в течение целого
438 Раздел VII. Психоанализ, воспитание, образование
дня, перест.чл считать совместную нашу работу важной, не давал больше соответствующего материала для анализа, потому что он рассеивал его в течение дня, вместо того чтобы собирать его для сеанса, и мгновенно потерял необходимое для анализа сознание болезни. Для детского анализа в егце большей мере, чем для аг.ачиза взрослых пациентов, сохраняет свою силу положение, чаю аналитическая работа может быть проведена лишь в состоянии неудовлетворенности.
К счастью, положение оказалось лишь теоретически столь опасным, на практике его легко было исправить. Я попросила воспнтателиншу ничего не предпринимать и запастись еще немного терпением. Я обещала ей опять призвать ребенка к порядку, но не могла ей обещать, как скоро наступит улучшение. Во время слсдуюш.сго сеанса я действовала очень энергично. Я заявила ей, что она нарушила договор. Я думала, что она рассказывала мне эти грязные вещи для того, чтобы избавиться от них, но теперь я вижу, что это вовсе не так. Она охотно рассказывала все это в своем домашнем кругу, потому что это доставляло ей удовольствие. Я ничего не имею против этого, но только я не понимаю, зачем я ей нужна тогда. Мы можем прекратить сеансы, и она будет иметь возможность тогда получать удовольствие. Но если она остается при своем первоначальном намерении, то она должна говорить об этих вещах только со мной и больше ни с кем; чем больше она будет воздерживаться от этого дома, тем больше она будет вспоминать во время сеанса, тем больше я буду узнавать о ней, тем скорее я смогу освободить ее. Теперь она должна принять то или иное решение. После этого она очень побледнела, задумалась, посмотрела на меня и сказала с тем же серьезным согласием, как и при первом аналитическом уговоре: «Если ты говоришь, что это так, то я больше не буду говорить об этом». Таким образом была восстановлена ее невротическая добросовестность. С этих пор ее домашние не слыхали от нее больше ни одного слова о таких вещах. Она опять преобразилась: из избалованного, перверсивно-го ребенка она опять превратилась в заторможенного, вялого ребенка.
Такое же превращение повторялось у этой самой пациентки еще несколько раз во время ее лечения. Когда она впадала
Психоанализ в детском возрасте и воспитание 439
после освобождения с помощью анализа от своего очень тяжелого невроза навязчивости в другую крайность, в «испорченность» или в перверсию, то у меня не было другого выхода, кроме как вновь воссоздать невроз и восстановить в правах исчезнувшего уже «черта»; разумеется, я делала это всякий раз в меньшем масштабе и с большей осторожностью и мягкостью, чем это делалось при прежнем воспитании, пока я наконец не добилась того, что ребенок мог придерживаться середины между этими двумя крайностями.
Я не остановилась бы так подробно на этом примере, если бы все вышеописанные соотношения при детском анализе не были так ясно выражены в нем: слабость детского Я-идеала, зависимость его требований, а следовательно, и невроза от внешнего мира, его неспособность сдержать без посторонней помощи освобожденные побуждения и вытекающая из этого необходимость для аналитика обладать авторитетом в воспитательном отношений. Следовательно, аналитик объединяет в своем лице две трудные и собственно противоречащие друг другу задачи: он должен анализировать и воспитывать, т. е. он должен в одно и тоже время позволять и запрет,атъ, разрывать и вновь связывать. Если это ему не удается, то анализ становится для ребенка индульгенцией, позволяющей ему делать все, что считается в обществе недозволенным. Если же разрешение этих задач удается аналитику, то он корректирует неудачное воспитание и анормальное развитие и дает возможность ребенку или тем, кто решает судьбу ребенка, исправить сделанные ошибки.
Вы знаете, что в конце анализа со взрослыми людьми мы не вынуждаем пациента стать здоровым. Он сам решает, что ему сделать с новой предоставленной ему возможностью. От него зависит, захочет ли он еще раз проделать путь, приведший его к неврозу, позволит ли ему развитие его Я пойти противоположным путем широкого удовлетворения своих влечений, или же ему удастся найти средний путь между этими двумя, осуществить
' Эта авторитетность дает аналитику, работающему с детьми, возможность применять «активную терапию» по Ференци, подавлять отдельные симптомы, что влечет за собой запруду либидо и доставляет, таким образом, обильный материал для анализа.
440 Раздел VII. Психоанализ, воспитание, образование
истинный анализ живущих в нем сил. Точно так же мы не мо-' жсм. заставить родителей нашей маленькой пациентки обращаться более благоразумно с выздоровевшим ребенком. Дет-" ский анализ не защищает ребенка от вреда, который может быть ему причинен в будущем. Он оперирует главным образом с прошлым: конечно, он соз.лпет, таким образом, лучшую, расчищенную почву для будущего развития.
Я полагаю, что из вышеизложенных соотношений для вас явствует важное указание относительно показаний к детскому .. анализу. Показание это диктуется не только определенным заболеванием ребенка. Детский анализ распространяется прежде всего па среду психоаналитиков, он должен ограничиться пока детьми аналитиков, анализируемых и родителей, которые от-. носятся к анализу с определенным доверием и уважением. Толь-ко в такой среде можно будет без резкой грани перевести аналитическое воспитание, имеющее место во время лечения, в домашнее воспитание. Там, где анализ ребенка не может органически срастись с его другой жизнью, а входит в его другие отношения как инородное тело и нарушает их, там анализ породит у ребенка еще больший конфликт по сравнению с теми, от которых освободит его лечение.
Я боюсь, что это утверждение разочаровало тех из вас, которые были уже готовы отнестись к детскому анализу с некоторым доверием.
Показав вам столько трудностей детского анализа, я не хотела бы закончить эти лекции, не сказав в нескольких словах о больших возможностях, которые имеет, несмотря на все трудности, детский анализ, и даже о некоторых его преимуществах перед анализом взрослых пациентов. Я вижу прежде всего три такие возможности.
У ребенка мы можем добиться совсем иных изменений характера, чем у взрослого. Ребенок, который под влиянием своего невроза пошел по пути анормального развития характера, должен проделать лишь короткий обратный путь, чтобы снова попасть на нормальную и соответствующую его истинной сущности дорогу. Он не построил еще на этом пути, подобно взрослому, всей своей будущей жизни, не избрал себе профессии под влиянием этого анормального развития, не построил дружбы
Психоанализ в детском возрасте и воспитание 441
на этом базисе, не вступил на этой почве в любовные отношения, которые, перейдя потом в отождествление, в свою очередь оказали бы влияние на развитие его Я.