В некоторых семьях в качестве дисциплинарных мер используется различные предметы для физического насилия, которое почти всегда сопровождается словесными оскорблениями. Телесные наказания приводят к нарушению физического здоровья, а сочетание с другими типами насилия приводит к тяжелой общей травматизации. Выделяются характерные особенности психического состояния и поведения детей разного возраста, подвергающихся насилию (Дамон Л., Мэнделл Дж., и др., 1998; Руководство по предупреждению насилия над детьми 1997):
- дети до шести месяцев не улыбаются, малоподвижны, безразличны к окружающему, у них отсутствуют практически реакции на внешние стимулы;
- от полугода до полутора лет дети боятся родителей и физического контакта с любым взрослым, настороженны, постоянно капризничают, проявляют явный испуг, если взрослый хочет взять их на руки;
- дошкольники (от трех до шести лет) проявляют чрезмерную уступчивость и заискивающее поведение во взаимоотношениях с взрослыми, агрессивны, лживы, замечены в воровстве, жестоки по отношению к животным и младшим, очень болезненно реагируют на малейшее замечание. Их реакция на боль пассивна.
- младшие школьники бояться после школы идти домой, и выискивают для себя множество убедительных причин для позднего появления дома. Одиноки, у них отсутствуют не только друзья, но и приятели. Они понимают, что действия их родителей по отношению к ним незаконны и по причине страха, осуждения со стороны сверстников, они скрывают истинные причины собственных травм;
- подростки выражают свой протест случаями насилия, побегами из дома, суицидальными попытками, употреблением алкоголя, криминальным поведением.
Особое внимание авторами уделяется феномену нарушения физических и эмоциональных границ как последствия насилия, в результате которого травматический опыт в дальнейшем воспроизводится в течение жизни. Формируется нарушение отношений с собственным телом, которое включает не только изменение позитивного отношения к нему, но и искажение телесной экспрессии, стиля движений. Главным последствием детской сексуальной травмы исследователи считают утрату базового доверия к себе и миру.
Опыт жертвы в каждом из случаев пережитого насилия является многомерным, мультимодальным. Для ребенка, пострадавшего от инцеста, неизбежным является сопутствующее ему разрушение чувства любви и доверия. Манипуляторское отношение, а зачастую и запугивания со стороны родителя-насильника квалифицируется как психологическое насилие. Дети и взрослые - жертвы изнасилования, часто переживают и физическое насилие (избиение) и эмоциональное (угрозы убить или покалечить). Английский исследователь проблемы сексуального насилия в семье П. Дейл полагает, что в основе любой формы насилия, в том числе и сексуального, лежит эмоциональное насилие, депривация, отвержение, которое автор называет "особенно коварным" и "причиняющим значительный ущерб развитию личности".
Исследования подтверждают цифру 70-95% случаев личностей с нарушением в виде «расщепленной личности», которые в детстве столкнулись с серьезным физическим или сексуальным злоупотреблением (Putnam, 1989).
Изучение роли сексуального насилия со стороны психологов, по мнению Ильиной С.В. (1998) началось только в 60-е гг. ХХ столетия в связи с общественным признанием проблемы использования родителем ребенка в качестве сексуального объекта. Как отмечает С. Палмер до этого времени существование феноменов инцеста, и изнасилования фактически отрицалось и сопротивление ведущимся исследованиям было огромно. Кроме того, по свидетельству К. Колла и соавт. отсроченные последствия насилия, пережитого в детстве, лишь в последнее время становятся объектом эмпирических исследований в психологии. Большая часть публикаций по этой тематике представляет собой описание психотерапевтических клинических случаев, отсутствует корреляционный анализ, недостаточно статистических данных Традиционно основное внимание уделяется инцестуозному паттерну "отец - дочь", который описан и исследован наиболее полно (Курасова Н.В., 1997; Луковцева З.В., 2000; Механизм инцестного поведения //Российский психиатрический журнал, № 1, 2000. С. 6-14.). Сравнительно мало работ касаются иных форм сексуального насилия, в частности, плохо изучены последствия сексуального насилия для мальчиков. Разноречивость исследовательских данных, в том числе и статистических, обусловлена также и отсутствием универсального представления о том, что считать насилием (Дети и насилие. Материалы международного семинара «Права ребенка: проблемы насилия над детьми». Минск, 1998).
75 % пациентов с пограничным личностным расстройством сообщают о фактах инцеста. Дж. Брайер, М. Нельсон, А. Миллер и Т. Кролл отмечают, что сексуальное насилие в детстве пережили 86 % опрошенных больных с этой патологией, по сравнению с 26 % больных другими расстройствами. В исследовании Р. Огата обнаружено, что в экспериментальной группе пациентов с пограничным личностным расстройством 71 % имеют случаи сексуального насилия в детстве, тогда как в контрольной группе больных эндогенной депрессией эта цифра составляет лишь 21 %. Однако ряд авторов утверждают, что лишь сексуальное насилие, пережитое ребенком, специфическим образом связано с формированием пограничной личностной структуры, но не сочетание физической и сексуальной травмы (Брайер Дж., и соавт., 2003).
Защитой от насилия для личности становится диссоциация. «Так как тело подвергается насилию, и жертва не в состоянии предотвратить это, единство личности сохраняется путем отщепления «Я» от собственного тела (Levy F., 1995). Результатом становятся переживание "оцепенения", "омертвения", дереализация (ощущение нереальности происходящего) и частичная амнезия. Этот процесс описан Р. Д. Лэнгом как модус поведения ребенка-шизофреника в семье - "стратегия, придуманная человеком для того, чтобы жить в непригодной для жизни ситуации - стремление умереть, чтобы выжить". Таким образом, феномены психологического насилия, к которым в настоящее время относят неадекватные родительские установки, эмоциональную депривацию и симбиоз, унижение и угрозы, словом, все, что нарушает отношения, или, напротив, насильственно их фиксирует, играют важную роль в этиологии личностных расстройств.
Социуму свойственно отрицать роль своих злоупотреблений в развитии психической дисгармонии человека, ведь придется взять за это ответственность. «Запретные темы» - насилие, запрет и фрустрация в удовлетворении потребностей, и другое избегается в обсуждении. Современное общество предпочитает ничего не слышать обо всем этом. Сексуальное злоупотребление – явление давно обычное и инцест встречается достаточно часто для того, чтобы вызывать серьезные социальные последствия. Эти факты значительно более часты среди личностей, находящихся именно под клинической опекой (до 50-70% фактов сексуального использования, по данным Brier & Runtz, 1991), а степень психической травмированности оказывается очень серьезной.
Исследования, базирующиеся на различных критериях, дают чрезвычайно широкий разброс результатов относительно распространенности сексуального насилия в семье. В последние годы эти цифры колеблются от 6 до 62 % применительно к женщинам и от 3 до 31 % - к мужчинам в Европе (Тейлор Г., 1988).
В России показатели такого рода еще более противоречивы и неоднозначны. По утверждению И. С. Кона, криминальная статистика не заслуживает доверия, так как приуменьшает реальные цифры до 5-7 %. При использовании анонимных опросов эти цифры возрастают до 15-17 %. Опросы подростков, живущих в крупных российских городах (Москва, Санкт-Петербург, Воронеж, Нижний Новгород), проводившиеся в 1993-1995 гг., показали, что жертвами сексуального насилия стали 22 % девочек и 2 % мальчиков (Дети России: насилие и защита. Материалы Всероссийской научно-практической конференции., 1997). Ежегодно в России 17 тыс. детей разного возраста становятся жертвами насильственных преступлений, из них 2 тыс. детей оказываются жертвами убийств. Более 10 000 несовершеннолетних становятся инвалидами в результате совершения против них преступлений. При этом от 30% до 50% детей убито родителями или лицами их заменяющими (цит. по Насилие в семье: особенности психологической реабилитации. 2004).
Отсутствие четкого определения, дифференцированных критериев, отделяющих насилие от ненасилия, порождает не только методологические проблемы, но и множество других, не менее актуальных. Поскольку не существует ни единой теоретической парадигмы, ни единой исследовательской линии изучения насилия, различие точек зрения зачастую обусловлено разницей в терминологии и описываемой феноменологии, тогда как за пределами внимания остаются базовые, синдромообразующие факторы.
Шенгольд Л. (1982) (цит. по Вермюрель А.) собрал под названием «Rat People» («Люди Крысы») различные клинические картины, вызванные реальным насилием родителей.
Диагностика особенностей детей, которые живут в ситуации насилия, выявили следующие особенности: длительно сохраняющееся подавленное состояние; склонность к уединению; агрессивность; отсутствие навыков и умений для налаживания взаимоотношений с другими людьми; неумение общаться; угрозы или попытки самоубийства; высокий уровень тревожности; нарушения аппетита; низкая самооценка; плохая успеваемость и др. (Захаров А.И., 1998; Насилие в современном мире. Тезисы международной конференции 1997).
Жестокость по отношению к детям проявляется слишком часто (Ross et al., 1991, цит. по Карсон Р., и соавт. 2004). Патологичным является усиленный контроль родителей за ребенком и тонкое подавление его независимых устремлений. Р. Никол (2001), говорит, что изучение насилия в раннем детстве требует принятия «Закона о защите детства». Масштаб насилия в отношении детей привел к тому, что в западных странах ведущими органами в деле защиты детей стали социальные службы местных органов власти. Министерством здравоохранения Англии даже опубликован в 1999 году документ «Совместная работа в целях защиты детей» (Никол Р., 2001).