Мы спрашиваем, почему общество в настоящее время бездуховно. Нет барьера, нет испытаний. Вот Чечня нас немного объединила.
Таким образом, духовность всегда следствие испытаний и преодолений. .
О счастье
72.
Быть счастливым – значит находиться в иллюзии полного отсутствия Ничто, как ужаса, вызванного скрытой думой о смерти. К сожалению, в нас всегда присутствует миллиардная доля Ничто, которая в конце концов делает нас несчастными и грешными.
309
Несчастные люди те, кто живут в постоянном беспокойстве на пути к счастью, мысленно находясь в будущем, не замечая настоящего счастья, которое есть теперь и здесь.
349
Критерием того, является ли данная философия адекватной или нет, правильной или нет и т.д., должно быть то, насколько она создает в духовном мире человека равновесие и умиротворение. Истина должна проверяться на этот фактор (т.е. этим свойством). По Гегелю: «Исходным пунктом его философии религии является идея о том, что неличное начало мира познает самое себя. Религиозные представления лишь неадекватная идея самопознания “абсолютного духа”. Адекватной формой этого осознания может быть лишь философия. Гегель разрабатывал тезис о том, что познание является самосознанием абсолютного начала самой реальности. В характере реальности, которая в своей основе должна быть “духовной”, чтобы мочь себя осознать, внутренне содержится и ее родство с нашим познанием».
*******
Науки ничего не дали человечеству, т.к. оно счастливее не стало, проникнув в макро- и микромир, познав его структуру и законы движения. Для чего спрашивается нужна философия? Только для обретения душевного равновесия и умиротворения.
482
Когда сознание переполнено надеждами, мечтами, желанием познавать и удивляться окружающему миру, возникает чувство, которое и является счастьем.
1154
Художник сидел на центральной улице и смотрел с наслаждением на солнце. И лишь он один знал, что больше наслаждается не от солнца, а от понимания того, что многие прохожие завидуют его наслаждению солнцем.
1333
Есть женщины, которые счастливы потому, что у них есть рядом мужчина. А есть, которые не менее счастливы от того, что его никогда рядом не имели и не будут иметь.
1335
Есть мужчины, которые дарят женщинам два счастья:
1. Счастье общения.
2. Счастье расставания.
1395
Не делайте из мира мирок и будете счастливы.
2083
Кто-то несчастен от того, что его квартира без туалета, а кто-то от того, что нет двух туалетов.
2149
Радость и счастье скрыто бывает:
1. Либо дверью, открывающейся с другой стороны — спонтанная радость.
2. Тугой, трудно открывающейся дверью. Радость приходит как преодоление.
3. Дверь открывается с вашей стороны.
2154
Воистину счастливый человек тот, который ожидает чуда своей смерти как чуда Нового Года!
2134
Человек, заблудившийся в своих эмоциях, переживающий не в соответствии с целями и действиями — неадекватен. Но несчастен ли он?
2211
Дочка моя, мое счастье! Какое прекрасное время... я ношу в кармане свой носовой платок с твоими соплями в нём и радуюсь этому.
2565
Самые счастливые те, которые укорачивают свои стремления до стремления к настоящему.
2588
Существует два вида эйфории:
1. Вызванная ценностью переживания, вызванного контрастом (выход из пограничной ситуации, преодоление барьеров ит.п.);
2. Эйфория, вызванная химическим веществом.
Химия этих процессов одинакова, а вот стимуляция различна.
2633
Дядя Сеня
Порой осенью выпадают такие холодные, но солнечные дни, что на дачах становится тихо, нет отдыхающих, и лишь истинные садоводы, замерзая, ковыряются на своих грядках. Таким единственным садоводом в наших краях и был дядя Сеня. Дядей Сеней его звали все: и те, кто младше, и те, кто старше его на десятки лет. Говорил он как-то по-особому, как говорят мудрые дедушки из фильмов нашего детства, хотя и не был старым. А радовался он малому. Выйдет на грядку, вскопнет немного, поправит своими добрыми руками кустарник, взглянет на солнце и скажет: “Счас в суп капустки запущу” - и побежит с грядки в свой домик. Любил супы варить, особенно овощные. Поест. Выйдет на крыльцо, взглянет на небо и скажет себе: “Пора корзинки плести”. Садится у своего дома на лавочку, разложит прутья и строгает, строгает. Руки работают медленно, но верно. Из темных неприметных прутьев появляются белоснежные стройные и диковинные корзинки различной формы. Снесет их на станцию, продаст, купит на выручку колбасы копченой, конфет и идет, счастливый, домой, а по пути думу думает. Любил он думать. Мыслил легко без натуги. Мыслил так, что улыбался и было видно, когда он мыслит, а когда просто созерцает мир. На этот раз осень была хорошей. Дядя Сеня сильно мерз. Согревала его выцветшая рваная телага, с которой он никогда не расставался, хотя дети и подарили ему новую. С этой телагой связана его молодость. В ней он ходил в походы. Пахла она прошлым. Сидел он порой и нюхал свою телагу, закрыв глаза, и вспоминал свое прошлое. Сейчас, в эти холодные осенние дни любимым его занятием было ночное чтение книг. Он накрывался двумя одеялами, накрывал лицо, включал под одеялом фонарик и начинал читать книгу. Ощущение контраста, вызванное темнотой, внешним холодом и теплотой и светом, идущим от фонарика, а также прочитанного было настолько приятным, что он улыбался и с этой детской улыбкой на лице засыпал. Проснувшись утром, ругал себя за то, что забыл выключить фонарик, и села батарейка. Он ругался потому, что знал, что сегодня не сможет так под одеялом под фонариком читать книгу. Будет слушать радио. Особо любил слушать Маяк. Знал фамилии всех ведущих Маяка.
Говорил он медленно, складно, хотелось его слушать и слушать. “Наш дачный абориген”, подшучивали над ним соседи. Ему это нравилось, и он, как-то по-особому отворачиваясь, улыбался. Его любовь к земле, к деревьям передавалась его соседям. Глядя на него, хотелось работать, взять лопату и работать, работать. Но в эти осенние холодные дни никто, кроме дяди Сени, на земельном участке не работал. Как-то приехали дети дяди Сени на дачу. В этот день было как-то по-особому тихо. Это насторожило. Они вошли в домик. Дядя Сеня лежал на диване, лицо его было прикрыто одеялом. Открыв лицо, дети увидели своего отца заснувшим с улыбкой на лице … заснувшим навсегда.
2646
Зиннат
Зиннат всегда спал с улыбкой на лице. Сон для него был одним из наслаждений в жизни. Он всю ночь осознавал это и поэтому улыбался. Улыбался настолько светло и искренне, что соседи по общежитию, в которое его пускала переночевать добрая пожилая женщина, хотели опять лечь и заснуть, хотя вроде бы только что встали с постели. Это надо было видеть. Вообще Зиннат наслаждался всем, он умел находить в малом многое. Он был доволен всем. У него было всегда приподнятое настроение. Незнакомые люди, которые могли встретить его на многих улицах города, люди, видя его всегда улыбающимся и счастливым, в лучшем случае называли его странным, в худшем, больным. Но он больным не был. Он был закаленный. Ходил всегда, даже зимой, в спортивной одежде, даже куртки не одевал. Увидев его в морозный день, можно было подумать, что он мерзнет, но это было далеко не так. Некоторые знакомые поэтому часто шутили, говоря ему: “Зиннат, ты не озяп?”. Он был рассеян благодаря своей гипертрофированной созерцательности. Душа его была по-доброму теплая, что казалось, что одень он зимнее пальто, сразу разогреется еще больше и станет горячей. А горячая душа – это недобрая душа. Поэтому у Зинната не было ничего лишнего. Не было лишней одежды – он обходился спортивной формой, когда-то ему кем-то подаренной в молодости. И действительно, теплая одежда ему была не нужна, он перемещался по улице короткими перебежками, не ездил на городском транспорте, так как у него никогда не было денег, никаких денег – ни малых, ни больших. И он без них обходился. Вы спросите как? А очень просто…
Просыпался он очень поздно. Чем больше спишь, тем меньше надо денег на жизнь. Сказать, что он утром просто брился и мылся – это ничего не сказать. Зиннат любил бриться. Для него это был процесс бритья и философских раздумий. Он всматривался в свое лицо, он наслаждался тем, как делает, лепит свое лицо, улыбаясь себе в зеркале. Зиннат долго расчесывался, и казалось, что он расчесывает не волосы, а свои мысли. Он укладывал свои мысли бережно, мягко, и они начинали светиться, переливаясь всеми цветами радуги, излучая нечто детское и теплое. Это было зрелище и многие соседи , вглядываясь в то, что проделывает Зиннат над собой, опаздывали на работу.. Её Величество Доброта переполняла утреннее общежитие настолько, что порой его угощали за завтраком. Но регулярно покушать в общежитии благодаря своей детской наивности и доброте Зиннату не удавалось, и он бежал в одну известную на весь город столовую. Там его ждали. Ждали его доброго слова, улыбки, беспричинной радости и многого другого, о чем не знал ни сам Зиннат, ни работники столовой, которые купались в его ауре доброго, отверженного, наивного и вместе с тем мудрого юродивого-бомжа-одиночки. Зиннат как-то, смакуя, медленно подметал столовую, грузил и перетаскивал продукты, что хотелось сразу взять и распаковать и съесть эти продукты. Это был не грузчик, это была реклама продуктам. Прежде, чем грузить хлеб, он долго его нюхал, вздохи от наслаждения были слышны всем посетителям столовой. Аппетит повышался, продукты покупались, кушались. Были довольны все – и продавцы и покупатели-пожиратели. Сделав свои дела, Зиннат получал в награду большую тарелку супа и каши. Еды на столе было так много, что казалось, что маленький и худой Зиннат ни за что не осилит всего этого. Да не тут-то было. Он медленно, долго, постепенно уминал все, облизывал тарелку и переворачивал ее на 180°. Клал ложку. И повара видели, что за столом сидит довольный мужичок, символизирующий, что все окончено. Глаза его во время трапезы светились как у голодного кота настолько ярко, что казалось, что он сейчас вот-вот замурлыкает от удовольствия. Как он ел! Нежно, величаво… Нет, все таки обидно за животных, когда ими обзывают деградированных личностей. Животные святые. Если человек и похож по-настоящему на животного, то только благодаря своей чистоте, наивности, детскости… Зиннат был именно таким.