Обычно принято планировать эксперимент так, чтобы его результаты, какими бы они ни оказались, можно было наилучшим образом выразить как исход одной из двух гипотез: либо экспериментальной, либо нулевой гипотезы. Экспериментальная гипотеза- это гипотеза, которая выводится из теоретической позиции ученого или из какого-то другого систематического источника. Нулевая гипотеза представляет собой предсказание ученого, сделанное при рандомизированных или случайных условиях. Если данные, предоставленные экспериментом, оцениваются как маловероятные при случайных условиях, - что обычно и предвкушают ученые, - то можно обратиться к экспериментальной гипотезе как наиболее вероятному альтернативному объяснению. Например, если данные таковы, что их получения под воздействием случая можно было бы ожидать менее одного раза из ста, экспериментатор сообщает, что располагает доказательством на желанном однопроцентном уровне значимости. Все это очень хорошо, но лишь до тех пор, пока некий одаренный богатым воображением экспериментатор не придумает третью гипотезу, при которой могли бы быть сделаны те же предсказания.
В нашем обсуждении уместно отметить, что даже точные гипотезы, которые выводятся из хорошей научной теории, никогда не подтверждаются окончательно, сколько бы экспериментов при этом ни проводилось. Во-первых, мы всегда зависим от косвенного доказательства, предоставляемого маловероятностью нулевой гипотезы; во-вторых, нулевая гипотеза никогда не уступает полностью своего права на объяснение экспериментальных данных; и, наконец, в-третьих, в любое время могут неожиданно появиться другие правдоподобные гипотезы.
20. Откуда берутся гипотезы?
Есть, грубо говоря, три способа порождения проверяемых гипотез: (1) гипотезу можно вывести дедуктивно из эксплицитной теории; (2) гипотезу можно вывести индуктивно из данных наблюдения, например из клинического опыта, и (3), воздерживаясь от логических средств, можно искать гипотезы с помощью «статистического невода».
Каждый из этих способов обходит некоторые явные недостатки двух других. Гипотетико-дедуктивный метод исходит из теории, которая на какое-то время должна быть признана непоколебимой. Однако раньше или позже удар непредвиденных экспериментальных результатов должен поразить такую логическую структуру либо на уровне проверяемых гипотез, либо на уровне самой теории. В научной практике этот вопрос становится одним из решающих на той стадий эксперимента или поисковой программы, когда теория должна покориться фактам. Такая стадия, где бы она ни находилась, отмечает точку, в которой теория перестает быть полностью дедуктивной.
Гипотетико-индуктивный метод уступает фактам с самого начала. Даже гипотезы формулируются как несильные обобщения найденных фактов, а эксплицитную теоретическую надстройку разрешается создавать лишь задним числом. Опять же, на практике, по-видимому, невозможно оставаться до конца верным гипотетико-индуктивному методу. Факты можно увидеть только глазами наблюдателей, и потому факты подвергаются в той или иной степени отбору и искажению под влиянием позиции наблюдателей. Тогда, если подходить трезво, индуктивно сформулированные гипотезы есть не что иное, как лично истолкованные факты. Их можно считать выведенными настолько же из имплицитной личной теории наблюдателя, насколько н из явленных ему событий.
Метод «статистического невода», вероятно, также признает приоритет фактов. От гипотетико-индуктивного или клинического метода он отличается в двух принципиальных отношениях: (1) логическая структура гипотез и теории сведена при нем к минимуму, а (2) факты, на которых сосредоточивается внимание, предоставлены множеством предшествующих наблюдений, отличающихся разными пристрастиями.
Получаемые методом «статистического невода?) гипотезы обычно формулируются в гораздо менее обобщенной форме и, даже когда они подтверждаются перекрестной проверкой достоверности,, не могут распространяться на другие ситуации, если только не делаются рискованные допущения относительно репрезентативности уже известных выборок. Такие гипотезы - это обычно всего лишь отдельные пункты в составе опросника, в отношении которых предсказывается, чтении обладают различительной способностью применительно к двум подвыборкам, разделяемым исключительно на основе «критерия». Невод собирает то, что в него попадает. Статистический метод формулирования гипотез делает то же самое. Переменные, которые не объясняют существенной доли выборочной дисперсии, не захватываются этим методом, даже если они могут быть крайне важными • в том, что касается личной адаптации или социальных перемен. Гипотезы, вычерпываемые методом «статистического невода», отражая массовый уклон в состоянии дел на данный момент.
В психологии используются все три метода формулирования гипотез; Гипотетико-дедуктивный метод представлен в работах последователей теории научения Халла. Клинико-индуктивный метод находит свое воплощение в деятельности психоаналитиков, имеющих научную ориентацию. Метод «статистического невода» представлен основной массой современных тестологических исследований в области отбора персонала и деятельностью минисотской группы - с применением таких тестов, как SVIB и MMPI. Пока при проверке гипотез используется надлежащая научная методология, все три метода приемлемы. Однако, пользуясь ими, нужно следовать себе отчет в тенденции гипотетико-дедуктивного метода к буквализму, в личном уклоне клинико-индуктивного -метода и в тяготении метода «статистического невода» к улавливанию массовых тенденций.
Достижения при использовании гипотетико-дедуктивного метода, вследствие присущей ему строгости, будут в течение некоторого времени ограничиваться относительно узкой областью. Клинико-индуктивный метод - из-за того, что с самого начала. Ориентирован на личную систему истолкований пользующегося им исследователя, - создает впечатление очень быстрого успеха, приводя к радикальным выводам и к культам - одинаково мыслящих клиницистов, устанавливающих для себя апостольскую преемственность через «рукоположение». Метод «статистчисекого невода» обеспечивает быструю и надежную разработку идей, которые уже нашли свое выражение или применение. С точки зрения развития новых идей он, скорее всего, бесполезен и часто заставляет пользователей ошибочно предполагать, будто самый громкий голос произносит самую великую истину.
21. Конструкт 'психическая энергия' в составе теории
После того как сформулирован основной постулат теории, начинают вводиться и закрепляться те переменные, измерения и конструкты, с которыми она должна иметь дело. Кроме того, те сложные проблемы, что раньше или позже заставляют ученого выделывать интеллектуальные выкрутасы или терзать свои данные прихотливыми статистическими вычислениями, по всей вероятности, восходят к основному постулату теории. Поэтому важно, чтобы основной постулат выбирался с особой тщательностью.
При развитии альтернативного теоретического подхода в данной области психологии для пишущего эти строки было бы желательно так сформулировать основной постулата, чтобы он устранял три особенно трудных проблемы, нередко ставящие в затруднительное положение психологов, применяющих ныне существующие теории. Первая и самая важная из них - проблема объяснения движущей силы психологических "перемен или генезиса психологических процессов. Здесь, большинство во нас, не ведая о том, унаследовало древнее и имплицитное предположение физиков об инертных объектах, - таких, которые приходилось представлять себе как то, что должно или готово приводиться в движение чем-то еще. Не желая быть анимистом, физик назвал это «что-то еще» энергией. Замысел оказался удачным -для физика, конечно.
Конструкт 'энергия" вызвал особые трудности, когда из физики был привнесен в психологию. Первоначально введенный для объяснения физических изменений, он стал важнейшей деталью целого рада научных теорий. Но в области психологических явлений он с самого начала послужил причиной замешательства. Просто невозможно было осуществить сколько-нибудь точный перевод понятия "физической энергии' в разряд психологических понятий. Трудно представить себе, что 'психическая энергия" действует в чем-то наподобие физической замкнутой энергосистемы, для которой сбережение энергии является одной из полезных характеристик. Попытки практического применения понятия 'психическая энергия» в области психологии имеют неутешительное сходство с анимизмом и даже демонологией.
Конструкт "энергия' действительно представляет собой продукт ряда фундаментальных предположений, который физики сочли пригодным для своей работы. Предполагая, что материя в основе своей состоит из статичных элементов, необходимо было сразу же объяснить тот очевидный факт, что наблюдаемые явления не всегда статичны, а иногда вообще носят явно активный характер. Так что же делало эти элементы материи активными? Конечно же, энергия! Поэтому, приобретая понятие «энергия», психологи в дополнение приобрели то самое предположение о статичных элементах, которое с самого начала сделало 'энергию' необходимым конструктом для физиков.
Какое-то время психологи затруднялись решить, что же именно приводилось в движение энергией: представления или люди? Наконец, большинство из них сошлись на том, что это все-таки люди. Но что служило носителями энергии, подстрекавшей эти явно инертные объекты к действию? На словах не составляло труда приписать энергетические свойства элементам личного окружения человека, : назвав их "стимулами". Или, если психологу это больше нравилось, ' он мог приписать энергетические свойства различным сторонам самого человека; которые были названы' потребностями". Так в психологии появились теории толчка (push theories), основанные на идее 'стимулов', и теории тяги (pull theories), основанные на понятии 'потребностей'. Однако оба эти подхода тяготели к анимизму по той причине, что в соответствии с ними 'стимулы" или «потребности» конкретного человека, а не сам этот человек, отвечали за все им содеянное.