— Не заканчивается. Но волшебник уходит. А это жаль. Он ведь еще и человек, говорят, хороший. Добрый, что ли. Помогает, если видит, что надо кому-нибудь. Наш, по крайней мере такой. Люди говорят.
— Ты что ж, рядом живешь, а своего волшебника не видел?
— К нему не принято ходить. Скажешь ненароком в разговоре просьбу, не подумав. А он исполнит. И уйдет.
— Что же, ваш волшебник так и живет отшельником?
— Ну, не отшельником. Он ходит по городу, с ним все здороваются. Улыбаются. Помогают поднести с рынка что-нибудь, дорогу показывают. Просто трудно это — все время думать, что говоришь. Поэтому и стараются все обойтись без слов. А он понимает и не настаивает.
— А ты что же, ни разу ради интереса не ездил в город на него посмотреть?
— Ездил. С мамой, когда был маленький. Только он в плаще с капюшоном ходит. Его не особенно разглядишь.
— А ты сам, о чем бы ты попросил волшебника, если бы было можно?
— Не знаю.
***
Королева отвернулась от окна и подошла к вошедшему принцу.
— Сынок, как тебе твой новый учитель фехтования?
— Он интересный. Я ему много рассказывал про наш город.
— Что ты рассказывал? — Королева склонила голову с заинтересованной улыбкой.
— О волшебнике, откуда он и зачем.
— О волшебнике... Конечно, о волшебнике.
— Мама, ты не думай. Я помню, что волшебника просить нельзя. Я и не собирался. Я помню предсказание.
— Ты хочешь обойти предсказание, сын? — Королева смотрела на сына печально, и улыбки уже не было в ее глазах.
— Ну, не обойти, так хоть оттянуть.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Хотя...
— Ты так говоришь, как будто хочешь, чтобы предсказание сбылось.
— Какая разница, чего я хочу. Важнее, чего ты хочешь, сынок.
— Я пока не скажу.
— Конечно, не скажешь. Спокойной тебе ночи.
***
Министр подошел по своему обыкновению почти неслышно. Королева на сей раз не стояла у окна, а сидела в кресле, где разговаривала с принцем.
— Вы рассчитываете отменить пророчество, Ваше величество?
— Нет, — королева обернулась к нему. — Но хотя бы оттянуть.
— Ваше величество...
— Я знаю. Знаю, что пророчество не обманешь. Но я не знаю, что будет после. Я не знаю даже, нужно ли мне бояться пророчества или радоваться ему. Я знаю лишь, что сейчас мы живем неплохо. Может быть, немного одиноко, но неплохо. А что будет потом, когда пророчество исполнится — это мне не известно. Я не могу отменить пророчества, тут ты прав. Но я могу не хотеть его.
Королева встала и двинулась к окну. Тяжелое платье заструилось по полу, так что казалось, что королева проплывает от кресла к стене, разгоняя в стороны маленькие волны шелка и бархата. Сутулый министр торопливо отшагнул в сторону и тихо вышел. Королева осталась одна.
— Я могу не хотеть, — снова прошептала она, останавливаясь у окна. — Но, быть может, мне нужно именно хотеть?
И она обратила взгляд в окно, туда, где внизу, у подножия замка лежал, окруженный старой стеной, ее родной город. Там были люди, почти все, с кем прошла ее жизнь. И просто люди, которых она даже не знала, но которых не было в ее замке. Там, возможно, были друзья или даже подруги, там были рынок и площадь у ратуши, где заезжие комедианты давали представления, много чего было там, много чего такого, что в последние годы обходило стороной замок и устремлялось прямо туда, где жил теперь волшебник, и где не было ее, королевы и матери.
***
— Пойдем со мной, фехтовальщик.
— Куда? — разбуженный полусонный фехтовальщик смотрел на принца из полумрака балдахина несколько недоуменно.
— В город.
— Прямо сейчас?
— Ну, — принц выглядел уже немного смущенным, — утром. Или днем. Пойдем, я покажу тебе город.
— Самое подходящее время ты выбрал для того, чтобы предложить экскурсию, принц. — Фехтовальщик улыбался одними глазами, лицо у него было серьезное. — Почему бы тебе не сообщить мне об этом завтра, а?
— Пойдем мы завтра, — не сдавался принц, — но предупредить лучше сейчас. Мы пойдем пешком.
— Ну вот еще, — моментально проснулся фехтовальщик. — Верховую езду уже изобрели.
— Нет, — терпеливо пояснил принц, — мы пойдем пешком, чтобы нас не хватились.
— Мы что, бежим?
— Нет, нет. Просто мы хотим посмотреть на волшебника, а маме эта идея не нравится.
— А, — кивнул фехтовальщик, — этот ваш местный фольклор, понятно.
— Не знаю, что такое фольклор, — признался принц, но маму лучше не беспокоить.
— Она запретит ехать?
— Нет. Она даже не будет уговаривать остаться. Но беспокоиться она будет. А так мы, быть может, вернемся до того, как нас хватятся.
— Поэтому ты предлагаешь выйти теперь же.
— Ну... да.
— Ладно, спускайся к воротам. Я сейчас.
***
— Они идут в город, Ваше величество.
— Да.
***
Пока принц с фехтовальщиком спускались по дороге из замка к городу, уже слегка рассвело. Солнце, конечно, еще не взошло, но лица стекающихся к городу окрестных торговцев уже можно было разглядеть, и цвета вполне различались. Принц одет был буднично, фехтовальщик и вовсе шел в своей дорожной одежде, так что излишнего внимания они не привлекли. Да и некому было обращать на них особенное внимание. Стражники у ворот больше заботились о том, чтобы произвести надлежащее впечатление на торговцев, а те, в свою очередь, пеклись о сохранности товара и о том, чтобы раньше других поспеть на рыночную площадь. В общей суете принц с фехтовальщиком прошли в городские ворота практически беспрепятственно, если не считать телег, лошадей, ослов, мулов и опять-таки торговцев, сцепившихся между собой: ослы и мулы — упряжью, а торговцы — просто так, на словах.
— Ну, и куда теперь? — поинтересовался фехтовальщик, когда они выбрались из привратной толпы.
Принц задумчиво огляделся по сторонам.
— Волшебник живет где-то у других ворот, на отшибе. Туда обычно мало кто ходит, я рассказывал почему. В общем, я туда тоже не ходил. Так что давай искать вместе.
— Ну да, это у тебя называется «показать город».
Принц улыбнулся немного виновато и пожал плечами, но глаза его улыбались с хитринкой. Мол, ты ведь знал, что дело не в достопримечательностях.
— Ладно хоть насчет волшебника не провел, — усмехнулся фехтовальщик. — Или, — тут он настороженно посмотрел на принца, — здесь тоже что-то не так?
— Ну... — принц нагнул голову, так что взгляд его пришелся теперь как-то исподлобья, — да.
— Ага, — фехтовальщик посмотрел на принца внимательно. — И что именно?
— В общем, — принц посмотрел себе под ноги, потом выдохнул и расправил плечи, — в общем, было пророчество. Еще до моего рождения. О том, что волшебник уйдет из-за меня. Что однажды, когда я вырасту, я приду к нему и попрошу. Вот я и вырос.
— А кто напророчил?
— Не знаю. Может, сам волшебник, может другой волшебник, не наш, а может еще кто-нибудь. Только пророчества у нас обычно сбываются. Так что ты не сомневайся, пророчество настоящее, не сплетня какая-то.
— Да я не сомневаюсь, у вас тут всё... может быть. Поэтому и мама не хотела, чтобы ты ездил в город?
— Да. Она все говорила, что там есть слова «когда вырастет». Ну и что, наверное, еще рано.
— Понятно. — фехтовальщик посмотрел на принца, как будто вновь знакомился: испытующе и как бы оценивая. — Что просить-то будешь?
— Ну, — принц нахмурился, — я пока не буду говорить, ладно? Вот волшебника найдем.
— Давай хоть спросим, где его искать.
— Может быть, лучше не надо?
— Почему?
— Это не очень принято.
— Мало ли что не принято. А как мы его тогда найдем?
— Ну, я не знаю.
***
Шумно на рынке. На рынке всегда шумно, и это не значит, что где-то беда. На рынке должно быть шумно, это значит, что на рынке все идет хорошо, рынок живет обычной нормальной жизнью. Тихо должно быть дома, — это начальник караула знал по себе. Если бы это знала и его жена... Ох. Вот о чем бы попросить волшебника. Но нет. Нельзя так обращаться со старым уважаемым человеком. Он, начальник охраны, будет доволен, а седой человек — покидай насиженное место и отправляйся в путь? Нет, такие дела ложатся на совесть — это начальник караула тоже знал. А на свою совесть лишнего бремени он не хотел. Пусть уж будет как будет, да живет богато наш город и да хранит его волшебник. Вон, кстати, его работник у лавки зеленщика стоит, покупки в тележку укладывает. Спиной к тележке стоит, не оглядывается. Правильно. Кто ж из тележки волшебника станет тащить?
Это, впрочем, начальник караула подумал больше по старой привычке — еще с юности осталась. С приходом в город волшебника на рынке стало куда спокойнее. Волшебник уже тогда был сед, хотя выглядел крепким. Сколько же ему сейчас, интересно?
***
Три пучка лука, вон ту связку баранок и дыню. Хозяин просил дыню. И еще, пожалуй, яблок. Вот эти из корзины, слева от тебя. Спелые они?
— Конечно! — дородный добродушный торговец засмеялся, — как будто в первый раз. Как здоровье твоего хозяина?
— Да, да, как его здоровье? — поддержал вывернувшийся из окружающей толчеи городской начальник караула.
— А что ему будет? Волшебники не болеют.
— Всем бы так.
— Ага.
Широкоплечий мужчина в добротной одежде уложил в тележку последний куль с покупками, попрощавшись, подтолкнул своего осла и зашагал вслед за ним, держа путь туда, где толпа редела на краю рыночной площади. Занятый прокладыванием себе дороги, он, похоже, совсем не обращал внимания на двух людей в запыленной одежде, которые усердно работали локтями, чтобы не отстать от него. Однако, выбравшись из толчеи рынка, он остановился и, подождав, пока идущие следом выберутся тоже, обернулся к ним.
— У вас, вероятно, есть ко мне дело?
— Да. — тот, что помоложе посмотрел прямо и сосредоточенно, — нам нужно попасть к твоему хозяину.
— Вы хотите видеть Чародея?
— Волшебника, — уточнил тот, что выглядел старше.
— Конечно, тут его зовут волшебником, — согласился человек с тележкой.