Я говорю здесь о браке. В любовной связи, мы это увидим, отношения любовной пары иные.
сверхъестественная, таинственная сила, это уже не его жена, она не принадлежит ему, у него ее похитили. А главное, что в постели женщина часто ощущает себя именно женщиной, такой и хочет быть, и, следовательно, владычество на стороне мужчины; не менее важно и то, что ввиду престижа женщина готова одобрить в мужчине все, готова подражать ему, брать с него пример, следовать ему во всем; мужчина, обладающий ею, в ее глазах воплощает мужчину как такового, одним словом, мужчину, иначе и не скажешь. Мужа раздражают, и не без основания, отзвуки чужих мыслей в устах жены: у него появляется ощущение, что это им обладали, его изнасиловали. Если г-жа де Шаррьер порвала с юным Бенжаменом Констаном — который, кстати, между двумя мужеподобными женщинами исполнял как бы женскую роль, — так она это сделала потому, что не могла переносить заметного и ненавистного ей влияния г-жи де Сталь. Женщина, отдавая себя во власть мужчине, «отдаваясь» ему, становясь его отражением, должна признать, что ее неверность куда сильнее отрывает ее от мужа, чем его измена.
Когда женщина соблюдает свою неприкосновенность, свою верность, так это бывает потому, что она опасается, что ее муж окажется скомпрометированным в глазах любовника. Женщина даже способна вообразить себе, что, переспав с мужчиной — пусть хоть раз, хоть наскоро, где-нибудь на диванчике, — она одержала верх над законным супругом; тем больше оснований у мужчины, обладавшего своей любовницей, считать, что он одурачил ее мужа. Вот почему и в «Нежности» Батая, и в «Ночной красавице» Касселя женщины заботливо выбирают любовников среди мужчин низкого происхождения: женщине от них нужны чувственные наслаждения, и она не хочет дать им перевес над уважаемым мужем. Мальро в «Условиях человеческого существования» нам показывает жизнь одной пары, где муж и жена составили для себя пакт о взаимной свободе; между тем, когда Мэй рассказывает Кийо, что она переспала с одним своим товарищем, Кийо страдает от мысли, что этот мужчина воображает, что он ее «имел»; он согласился уважать ее независимость в полной уверенности, что у нее никогда никого не будет', но сознание, что какой-то другой мужчина лелеет приятные мысли относительно Мэй, его ранит и оскорбляет. Общество, общественное сознание смешивают свободную женщину и женщину легкого поведения; даже любовник не хочет признавать ее свободы, которой сам же пользуется; ему предпочтительнее думать, что его любовница уступила, позволила себя увлечь, сдалась на его уговоры, он ее завоевал, соблазнил. Гордая женщина сама лично еще может как-то примириться с таким тщеславием своего партнера; но ей отвратительно, что достойный уважения муж терпит от подобного чванства. Женщине очень трудно действовать на равных с мужчиной до тех пор, пока это ее равенство не признается повсеместно, во всем мире, всеми одинаково и не будет конкретно реализовано.
А так и адюльтер, и дружеские связи, и светская жизнь — все это лишь дивертисменты в супружеской жизни; они могут помочь переносить цепи принуждения и насилия, но не разрывают их. Это всего лишь подобие побега, и это никаким образом не позволяет женщине по-настоящему распорядиться своей судьбой.
Мы уже видели1, что брак имеет своим прямым продолжением и проституцию. «Гетеризм, — говорит Морган, — сопутствует человечеству на всем пути развития цивилизации в виде туманного призрака рядом с семьей». Предусмотрительности ради мужчина требует от жены нравственной чистоты, но его самого не удовлетворяют условия, выполнение которых он ей навязывает.
Цари Персии хотя и приглашали своих жен на пиры, — рассказывает Монтень, одобряющий их мудрость, — но когда желания их от выпитого вина распалялись и им начинало казаться, что еще немного и придется снять узду со страстей, они отправляли их на женскую половину, дабы не сделать их соучастницами своей безудержной похоти, и звали вместо них других женщин, к которым не обязаны были относиться с таким уважением.
Нужна канализация, чтобы гарантировать здоровые условия жизни во дворцах, — так говорили Отцы Церкви, А Мандевилль в одной своей нашумевшей работе писал: «Совершенно очевидна необходимость пожертвовать одной частью женщин, дабы уберечь другую и тем самым избавить общество от еще более отталкивающей грязи». Одним из аргументов американских рабовладельцев в пользу сохранения рабовладельческого строя был тот, что белые Юга Америки, будучи избавлены от тяжелых работ, выполняемых рабами, могут поддерживать между собой самые демократические, самые утонченные отношения; вот так же существование касты «гулящих девок» позволяет с рыцарским уважением относиться к «честной женщине». Проститутка — это козел отпущения; мужчина выплескивает на нее свою мерзость, с ее помощью как бы освобождается от своей гнусности, низости, она прикрывает его подлость, и при этом он ее не признает. Работает ли она на законном основании, с ведения полиции, или подпольно, с ней все равно обращаются как с парией.
Если подходить с экономической точки зрения, то положение проститутки ничем не отличается от положения замужней женщины. «Между теми, которые торгуют собой посредством проституции, и теми, которые продаются способом замужества, есть единственная разница — она в цене и длительности соглашения», — говорит Марро в работе «Половая зрелость». И для одной, и для другой половой акт означает служение, тогда как у проститутки много клиентов и каждый платит за себя. Первую — один мужчина, ее муж, охраняет от всех остальных, вторая же защищена множеством мужчин от тирании одного-единственного. И в том, и в другом случае прибыль, извлекаемая обеими за счет своего тела, ограничена конкуренцией; муж всегда помнит о своей возможности в случае чего взять в жены другую женщину: выполнение «супружеских обязанностей» — это не одолжение, не любезность, не милость, это соблюдение условий соглашения, это подразумевается заключением супружеского акта, В случае проституции мужское желание, не столько единичное, сколько специфическое, удовлетворяется любым телом. И супруге и гетере только тогда удается заставить мужчину служить своим интересам, когда они каким-то образом обретают превосходство над ним, получают власть и влияние. Однако между ними есть и большая разница, она состоит в том, что законная жена, будучи существом угнетенным, в качестве замужней женщины пользуется при этом уважением как человеческая личность; и это уважение — серьезная преграда притеснению. А у проститутки нет прав личности, в ее положении фокусируются все проявления женского рабства.
Наивно спрашивать себя, что толкает женщину на путь проституции; сегодня уже никто не верит в теорию Ломброзо, не делающего различия между проститутками и криминальными элементами, и тех и других он считал дегенератами; как утверждает статистика, умственный уровень, в общем, у проституток несколько ниже среднего, а некоторые из них просто откровенные дебилы: ведь женщины, умственные способности которых замедлены в развитии, охотно выбирают себе ремесло, не требующее от них никакой специализации, никакого обучения; однако большинство проституток совершенно нормальны, а встречаются среди них и очень умные женщины. И не какая-то фатальная наследственность или особый физиологический изъян приводят в проституцию. В действительности в том обществе, где наличествуют нищета и безработица, каждая профессия тотчас приобретает своих служителей; пока будет необходимость в полиции и проституции, будут и полицейские, и проститутки. Кроме того, в среднем оба эти ремесла дают больший доход, чем многие другие. Было бы лицемерием удивляться масштабу проституции, предложение определяется спросом, в данном случае со стороны мужчин; это извечный и универсальный экономический процесс. «Из всех причин проституции, — писал в 1857 году Паран-Дюшатле по итогам проведенного им исследования, — определяющими являются отсутствие работы и нищета — неизбежное следствие мизерной оплаты труда». Благомыслящие моралисты издевательски заявляют, что все рассказы, вызывающие жалость и сочувствие к проституткам, предназначаются наивному клиенту. Действительно, во многих случаях проститутка могла бы зарабатывать на жизнь иным способом; однако, если избранный путь ей не кажется самым худшим, это вовсе не доказывает, что у нее в крови порок; скорее следует осудить то общество, где это ремесло представляется женщине менее отвратным, чем какое-нибудь другое. Возникает вопрос: почему та или иная женщина избирает проституцию? Но корректнее было бы спросить: а почему бы ей ее не избрать? Среди прочего было замечено, что очень большое количество «девочек» встречается среди служанок, причем во всех странах, как отмечал Паран-Дюшатле. Лили Браун обнаружила это в Германии, а Рикер в Бельгии. Приблизительно 50 процентов проституток в прошлом были прислугой. Достаточно беглого взгляда на «комнаты для прислуги», и все становится ясным. Эксплуатация, угнетенное положение, при котором с ней обращаются скорее как с вещью, нежели как с человеческой личностью; прислуга ли она, выполняющая все виды работ по дому, или горничная — ей не приходится ждать в будущем улучшения своей судьбы; она вынуждена также исполнять и капризы хозяина; и вот от рабства, связанного с ее положением служанки, от любовной интрижки, заведенной с ней хозяином, она скатывается к рабству, которое вряд ли можно считать унизительным и которое ей представляется даже более счастливым. Кроме того, публичные женщины очень часто бывают из тех, что оторваны от своих родных мест; считается, что 80 процентов парижских проституток происходят из провинции или прибыли из деревни. Близость семьи, забота о своей репутации в связи с этим могли бы помешать женщине избрать для себя профессию, в общем не вызывающую уважения; однако, затерявшись в большом городе, утратив прежние общественные связи, она теряет и представление о «морали», точнее, оно становится абстрактным и поэтому никак не препятствует ее поведению. Насколько буржуазия окружает и половой акт, и вообще все, что связано с сексом — в особенности с невинностью, — сомнительным табу, настолько в крестьянской и рабочей среде во многих случаях к этим вопросам относятся попросту безразлично. Множество исследований подтверждают этот вывод: большое число девушек из этой среды позволяют лишить себя невинности первому встречному, а далее они уже не видят ничего особенного в том, чтобы отдаваться любому. Доктор Бизар, проведя опрос ста проституток, выяснил: одна из них лишилась невинности в одиннадцать лет, две — в двенадцать, две — в тринадцать, шесть — в четырнадцать, семь — в пятнадцать, двадцать одна — в шестнадцать, девятнадцать — в семнадцать, семнадцать — в восемнадцать, шесть — в девятнадцать лет, остальные — после двадцати одного года. Таким образом, 5 процентов опрошенных лишились девственности, еще не сформировавшись. Больше половины сказали, что отдались по любви; остальные так, от непонимания. Первый соблазнитель чаще всего молодой человек. Из тех, кто работает рядом в мастерской, в цехе, товарищ по работе или друг детства; вслед за ними идут военные, потом непосредственный начальник, бригадир, мастер, камердинер, затем студенты; в списке доктора Бизара числились также два адвоката, один архитектор, один врач, один фармацевт. Вопреки распространенному мнению, роль первого обычно принадлежит не хозяину: чаще это его сын, племянник или кто-то из его друзей. Комманж в своем исследовании выделил сорок пять совсем молоденьких девушек от двенадцати до семнадцати лет, лишенных невинности незнакомыми мужчинами, которых позже никогда не встречали; они согласились на это пассивно и никакого удовольствия не испытали. Доктор Бизар приводит среди прочих следующие случаи: Мадемуазель Ж. из Бордо, восемнадцати лет, возвращаясь из монастыря, дала себя увлечь в крытую повозку из чистейшего любопытства, не помышляя о дурном, где ее лишил девственности какой-то ярмарочный торговец.