Любопытно сопоставление гения и выдающегося человека. Многие авторы разделяли эти два понятия только на том основании, что гениальность называли обладанием «всем тем, что необходимо» для достижения популярности в нашем обществе, а выдающийся человек считается гением априори. В соответствии с этой точкой зрения видов гениальности может быть столько же, сколько и способов достичь успеха в каждом конкретном обществе. Успешный, например, финансист может быть представлен к почетной университетской степени за свой «финансовый гений», а генерал-победоносец — за свой «полководческий гений». Общество зачастую создает новые виды гениальности для того, чтобы рационализировать условия признания выдающихся людей.
Практически любая теория, касающаяся природы гениальности, может получить подтверждение, если термин «гениальность» будет ограничен произвольно выбранными строгими рамками. Самое широкое и наиболее объективное определение гениальности предполагает, что гений — это человек, который в любой области деятельности способен показать результаты, значительно превышающие средние показатели. Однако в это определение неизбежно входит социальная оценка. Гениальность определяется с точки зрения специфических социальных критериев и культурной системы ценностей. В нашем обществе именно абстрактные и лингвистические способности принято считать «высшими» умственными процессами. Точно так же при помощи определенных способов достижения успеха человек может добиться признания себя гениальным намного быстрее, чем двигаясь другими путями. Так, академическая и научная деятельность, литература, музыка и искусство находятся в большем почете, чем, скажем, катание на роликах или кулинария.
Уточним, что только совершенно феноменальные достижения в этих последних видах деятельности могут быть признаны гениальностью, да и то под влиянием моды. Роллер — акробат, завоевавший мировую славу, или знаменитый шеф-повар с полным правом могут получить титул гения и заслужить много большее признание, чем посредственный деятель науки или художник. Но для того чтобы их гениальность была признана, их достижения должны быть несоизмеримо более значительными, чем во втором случае. Но даже когда таких людей называют гениальными, возникает ощущение, что делается это исключительно из вежливости, и само слово безоговорочно заключается в кавычки. Таким образом, становится очевидным, что для того чтобы иметь практический смысл, любое определение гениальности должно включать в себя выборку значимых талантов, созданных в рамках данной культурной группы. Изучение человека, вырванного из контекста времени и пространства, где он жил, имеет слабое отношение к реальности.
ТЕОРИИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ПРИРОДЕ ГЕНИАЛЬНОСТИ
Гениям во все времена приписывали огромный спектр отличительных особенностей: от божественного вдохновения и сверхчеловеческой «искры» до физических дефектов и безумия. Все эти разнообразные теории могут быть разделены по принципу лежащего в их основе предположения. Их четыре, и соответственно могут быть выделены четыре вида теорий: патологические, психоаналитические, качественные и количественные. Основные отличительные положения каждого вида теорий мы собираемся предложить вашему вниманию ниже.
Патологические теории.
В патологических теориях' гениальность была связана с безумием, «расовой дегенерацией» и даже слабоумием. Такие теории рождались уже в Древней Греции и Древнем Риме. Аристотель обращал внимание на тот факт, насколько часто у знаменитых личностей наблюдалась болезненная психическая симптоматика, а Платон выделил два вида бреда, один из которых представлял собой самое обычное безумие, а другой являлся «духовным возвышением», рождающим поэтов, изобретателей и пророков. То, что в Риме было известно под названием furor poeticus и amabilis insania, имело отношение к тому же феномену. Одним из тех, кто отстаивал такую точку зрения, был Демокрит. А Сенека навел Дридена на мысль, получившую выражение в его известном высказывании о том, что великий ум и безумие идут рука об руку. Ламартин говорил о том, что «maladie mentale qu'on apelle genie» (слабый разум порождает гениев). В 1836 году литературный мир был шокирован заявлением Лелю о том, что физиологические показатели, отмеченные при жизни Сократа, являются неоспоримым свидетельством того, что «отец философии» систематически впадал в состояние транса, был подвержен приступам столбняка, искажения восприятия и галлюцинациям, что в совокупности составляло полную картину того, чему Лелю дал название «сенсорного или перцептивного безумия». Десятью годами позднее Лелю пришел к выводу, что это относится и к Паскалю, особенно отмечая тот факт, что Паскаля посещали видения религиозного содержания и галлюцинации. Эта ранняя работа Лелю послужила стимулом для дальнейшей разработки теорий гениальности и безумия, а также для появления огромного числа попыток сходного анализа патологических черт выдающихся людей.
Вторая половина девятнадцатого столетия оказалась золотым веком для патологических теорий гениальности, когда в свет вышло множество толстых томов, посвященных этой проблеме. Ярым приверженцем этого учения был итальянский антрополог Ломброзо, чья книга, озаглавленная «Гений и помешательство», была переведена на несколько языков и стала крайне популярной в начале нашего века. Ломброзо приписывал гению обладание некими физическими стигматами, которые будто бы были свидетельством атавистических и вырожденческих тенденций. Среди таких стигматов он называл маленький рост, рахитичность, нездоровую бледность, истощенность, заикание, ле-ворукость, а также отставание в развитии. Он также утверждал, что существует определенное сходство между творческим озарением гения и типичным эпилептическим припадком.
Среди современных последователей патологической теории гениальности наибольший интерес представляют, пожалуй, Кречмер и Ландж-Эйхбаум. Кречмер утверждал, что истинная гениальность требует не только наличия выдающихся способностей. Он пишет, что «если мы из конституции гения исключим психопатический фактор, неутолимое демоническое возбуждение и психическое напряжение, то у нас на руках останется всего лишь обыкновенный одаренный человек». К тому же Кречмер подходит к рассмотрению проблемы гениальности с точки зрения своей конституционной типологии, настаивая на существовании качественных различий между достижениями лептосомных и пикнических гениев. Он утверждает, что шизотимные лептосоматики имеют тенденции к субъективности, например, к лирической поэзии или экспрессионизму; циклотимы-пикники, в свою очередь, якобы ориентированы больше на реалистическую живопись, повествовательные эпические произведения и тому подобные направления творчества.
Самый значительный вклад в разработку патологических теорий в наше время, несомненно, принадлежит Ландж-Эйхба-уму. В своей книге «Гений, безумие и слава» {«Genie, Irrsinn und Ruhm»), которая вышла в свет в 1928 году, он собрал биографические данные двухсот гениальных мужчин и женщин всех стран, времен и областей деятельности. Во всех этих биографиях встречаются ссылки на якобы имеющиеся у этих людей патологии. Все отчеты имеют документальные свидетельства, ссылки на 1600 источников, но по длине варьируются от описаний на нескольких страницах до простейшего комментария «долгое время был психотичным». Ландж-Эйхбаум утверждает, что не существует неизбежной или необходимой связи гениальности с безумием. В то же время он настаивает на том, что только незначительное количество гениальных людей не имели психических отклонений. В это меньшинство входят Тициан, Рафаэль, Андреа дель Сарто, Рубенс, Лейбниц и некоторые другие. По итогам своего исследования он сделал следующий вывод: при том, что среди всего населения процент психотиков равен приблизительно 0,5, процент гениев, которые хотя бы раз в жизни оказывались во власти психоза, был равен 12—13. Сократив выборку своего анализа до 78 «великих мужей», он обнаружил, что более десяти процентов хотя бы раз проявляли психотизм. Более восьмидесяти трех процентов были либо психотиками, либо явными психопатами, более десяти процентов имели легкие психопатологии, а около шести с половиной процентов были здоровы. Когда список «непревзойденных гениев всех времен и народов» был сокращен до 35, то в психотическую категорию попало уже 40 %. Более девяноста процентов были освидетельствованы как психотики или психопаты, а около восьми с половиной процентов признаны нормальными. Выводы, сделанные на основе данных этого исследования, были подтверждены в дальнейшем Ландж-Эйхбаумом на основе 800 биографий.
Ландж-Эйхбаум дает тройное объяснение связи гениальности и безумия. Во-первых, патологическое состояние должно увеличивать интенсивность человеческих эмоций и повышать его восприимчивость к мимолетным стимулам, а также снижать уровень его самоконтроля; в результате всего этого могут возникнуть переживания, не доступные «нормальным» людям. Во-вторых, Ландж-Эйхбаум утверждает, что пребывающие в подобном состоянии люди скорее всего несчастны, страдают от чувства неполноценности, что является для них сильнейшей мотивацией. И наконец, тенденция к обогащению фантазий и снов, присущая некоторым расстройствам такого рода, может вызвать появление креативности.
В дополнение к сказанному стоит отметить, что объяснение гениальности с точки зрения патологии часто встречается в популярной и научно-популярной литературе, посвященной этому вопросу. В опубликованной в 1952 году книге под названием «Слабости Гениев» Бетт связывает креативность с физической слабостью или психической нестабильностью, а в доказательство своего тезиса приводит биографии 15 выдающихся людей прошлых лет.