А.В. Суворов, доктор психологических наук
Эта статья с небольшими редакционными изменениями взята из моего курса лекций "Совместная педагогика", который в настоящий момент готовится мною к изданию в издательстве Университета Российской Академии Образования.
Категория человечности, в предельно широком философском смысле, то есть в контексте этической концепции разума, характеризует сущность разумной формы жизни в отличие от всякой другой. Иными словами, в содержании этой категории выражается специфика разума, то, чем разумное отличается от неразумного и безумного. Таким образом, на этом предельном уровне обобщения категорией человечности обозначается трансмировая природа человека как разумного (потенциально, если не актуально) существа, - природа (сущность), которой не обладает помимо человека ни одно существо из всех нам пока известных. Термином "трансмировая природа" подчёркивается космическая миссия разумной формы жизни, её ответственность за вселенную, благодаря преобразованию которой разумная форма жизни поддерживает своё собственное существование. Поскольку мы пока знаем только одну, хотя бы потенциально разумную, форму жизни - человечество, - то эту космическую миссию всякой разумной формы жизни мы и вправе обозначить термином "человечность".
На личностном уровне, то есть на уровне единичного представителя разумной формы жизни, человечность есть этико-психологическое качество, предполагающее умение (способность) быть человеком самому и помогать в этом другим. Указанное качество на практике выражается в конкретных решениях и действиях, направленных:
1. на удовлетворение насущных потребностей и интересов человека (то есть потребностей и интересов, связанных с обеспечением физического существования, уровня материального благосостояния, не развращающего ни унизительной бедностью, ни вещизмом как религией, сущность которой - обожествление материальных благ самих по себе в ущерб духовным благам);
2. на создание и реализацию творческого потенциала личности (то есть на воспитание и образование, - в этом все мы более/менее осознанно помогаем друг другу независимо от того, являемся или нет профессионалами - педагогами и т.д.);
3. на содействие саморазвитию в тесном смысле слова (сознательному нравственному, эстетическому, интеллектуальному, физическому самосовершенствованию).
Саморазвитие, особенно на первых порах, идёт не в одиночку, а во взаимодействии с другими людьми. Оно идёт по линии диалектического совпадения противоположностей - внутренней, собственной, и внешней, от других людей исходящей, развивающей активности (сознательной или нет, в данном контексте не имеет значения: важен результат). При этом уточним: саморазвивается не только ребёнок, саморазвивается и тот, чья активность направляет и стимулирует собственную детскую активность. Идёт взаимоприспособление, взаимная притирка, и тем самым - взаимное соучастие людей в саморазвитии друг друга. В этом смысле взаимная человечность имеет место с самого начала, и совершенно обязательна как необходимое условие нормального протекания процесса развития/саморазвития.
Вообще же, если бы пришлось объяснять ребёнку, что такое человечность, я ответил бы: доброта. А дальше можно конкретизировать как угодно подробно и сложно, в том числе так, как это сделано выше.
Для ребёнка добрый - хороший, недобрый - плохой. Добрый - любящий, недобрый - не любящий. Доброму можно довериться, от недоброго лучше держаться подальше. Общеизвестна безошибочная детская чуткость на доброту. Впрочем, столь же общеизвестно и недоверие этой детской интуиции: ребёнок ориентируется на внешние проявления и может обмануться, приняв добренького за доброго.
Доброта - это внешнее, поведенческое проявление человечности как сущности или основного принципа образа жизни в целом. Когда ребёнок спрашивает: "что такое?", он интересуется на самом деле тем, как это выглядит, как это можно опознать по внешним проявлениям. Ответа на таком уровне ему пока достаточно. Поэтому на вопрос, что такое человечность, я и ответил бы ему указанием на внешнее, поведенческое проявление человечности, то есть на доброту. Иначе я старался бы зря и только запутал бы ребёнка. Ребёнок, как и всё человечество, идёт в своём познании от явления к сущности, от формы - к содержанию. Об этой логике надо знать и её надо соблюдать, объясняя что-либо детям. Но и ограничиваться одними явлениями нельзя. Путь познания надо пройти с ребёнком до конца - показав, указав, рассказав, как выглядит, как проявляется, постараться затем вместе с ребёнком понять, именно - "что такое", то есть понять сущность явлений, закон их существования, механизм их возникновения... Если, разумеется, эта сущность вам самим известна.
Как же работает человечность? Какая она бывает? Ведь и ребёнку очень быстро приходится убедиться, что доброта бывает разной. Бывает сердитый, и всё равно добрый. Когда, на что, за что, почему сердится добрый человек? А тот - вроде бы добрый, и вдруг обманывает. Раз обманул, ещё раз. Почему обманывает? Можно ли быть добрым - и нечестным? Значит, доброта бывает настоящая - и не настоящая? Если так, то как их отличить?..
Противоречиво проявляет себя противоречивая сущность. В чём же эти противоречия?
Человечность может проявляться то ли абстрактно, то ли конкретно. Абстрактно - это на уровне правил поведения, которые превращаются в самостоятельную ценность. На самом деле оказывается важно не то, человечно или бесчеловечно, а то, по правилам или не по правилам. "Правила" же эти устанавливаются общепринятой моралью. Мораль императивна, обязательна для всех, и именно в этой её обязательности - диалектическое коварство. Пока мораль более/менее адекватна, более/менее соответствует сложившемуся положению вещей, - всё получается не только по правилам морали, но и более/менее человечно. Всякие правила рассчитаны на типичное, чаще всего встречающееся, обычное. Поэтому при встрече с необычным, с каким-то отклонением от обычного, правила могут не сработать. И тогда человечность превращается в свою противоположность - в бесчеловечность, если продолжать настаивать на "правилах" как на самостоятельной ценности.
Например, правило: нехорошо привлекать к себе внимание. Конкретная ситуация: инвалид в толпе на вокзале, без сопровождающего. Справиться один он не может, а его могут затолкать, сбить с ног. "Скромничать", рискуя жизнью? Я предпочитаю в таких случаях свистеть в судейский спортивный свисток. То есть нарушать правило и как раз привлекать к себе внимание, чтобы меня заметили, чтобы хоть расступались, а не толкались, не спотыкались о мою трость, тем более не сбили бы меня с ног. А может, кто-то найдётся в толпе и догадается мне помочь... То же самое в больнице, то же самое в магазине, просто на прогулке, - где угодно, где я один среди незнакомых людей. Человечно в данном случае именно привлечь к себе внимание, - человечно и по отношению к себе, и по отношению к окружающим людям, которым вовсе не хочется оказаться свидетелями какой-нибудь неприятной сцены, - моего падения, травмы, а то и гибели. И человечно по отношению к моим близким, которым ведь придётся вместе со мной расхлёбывать последствия моей "скромности". А если самому цепляться за правила, можно пожалеть по-крупному. И если кто-то навязывает мне правила, не желая учитывать обстоятельства, - тот из самых человечных побуждений, при самом искреннем стремлении к благу ближнего, поступает объективно бесчеловечно. Потому что совершает человеческое жертвоприношение, - приносит в жертву идолу, в жертву догме, именуемой "правилами", не только меня, но и всех тех, кому придётся вместе со мной расхлёбывать последствия его идолопоклонства.
Итак, абстрактная человечность остаётся человечностью, пока, превращенная в идола, догматическая абстракция более/менее соответствует обстоятельствам. И сразу же превращается в свою противоположность, в бесчеловечность, как только обстоятельства изменятся, а вы продолжаете цепляться за свой любимый вздор, за свои абстрактные представления о хорошем и плохом, о должном и не должном, о дозволенном и недозволенном.
При этом вы рискуете проявить бесчеловечность не только по отношению к другим, но и по отношению к самим себе. То есть вы рискуете самих себя принести в жертву идолу - морально-этической абстракции. Рискуете пасть жертвой бандита, циника, которому наплевать на какую бы то ни было мораль и нравственность, и он рад будет случаю спекульнуть на вашей наивности, на вашей религиозной ограниченности. Он поймает вас на слове, он потребует от вас буквального соответствия ваших действий вашим декларациям, - и ради спасения ваших абстрактных деклараций вам придётся поставить под угрозу слишком многое, от вашего имущества до вашей жизни, до судьбы ваших близких. Словом, из-за ваших моральных верований, якобы избавляющих вас от необходимости конкретного исследования, анализа единичной проблемной ситуации, от необходимости принимать нетривиальные решения, - вы рискуете на практике оказаться весьма уязвимыми, беззащитными. И не только сами рискуете, но вместе со всеми, кто имеет несчастье быть с вами как-то связанным.
Такая абстрактная человечность может исковеркать детскую судьбу, перечеркнуть будущее ребёнка, если мы, не давая себе труда понять ни ребёнка, ни его обстоятельства, требуем от него только неукоснительного "послушания", неукоснительного соблюдения наших правил. Что говорить, на выполнении наших требований приходится настаивать, и весьма часто, однако помня, что правил нет без исключений, и каждый раз вникая в ситуацию, прежде чем на чём-то настаивать.
Абстрактная человечность, в отличие от конкретной, никогда не застрахована от превращения в свою противоположность - в бесчеловечность. И не только потому, что не всегда адекватна меняющимся обстоятельствам. Сама возможность этой неадекватности объясняется тем, что стремимся-то мы, в сущности, не к человечности, а к спасению во что бы то ни стало, к соблюдению любой ценой, привычных нам стереотипов поведения. Получается та же беда, что и со всякой господствующей идеологией, в каких бы масштабах она ни господствовала, - в масштабах ли большой страны, или в масштабах индивидуального образа жизни. Главным незаметно становится не действительная практическая реализация, не действительное воплощение нашей идеологии, а её господство, то, чтобы она признавалась всеми без исключения. Тогда содержание идеологии необязательно изучать, - идеологию достаточно признавать. Достаточно называть себя её сторонником, а являешься ли ты им на самом деле - это неважно.