А.В. Суворов, доктор психологических наук
Эта статья с небольшими редакционными изменениями взята из моей книги "Совместная педагогика. Лекции по общей и специальной теории взаимной человечности", которая в настоящий момент готовится к изданию в издательстве Университета Российской Академии Образования.
Сам термин "труд души" взят мною из стихотворения Николая Заболоцкого, которое привожу полностью и очень хотел бы, чтобы вы тоже (как и я) выучили его наизусть, пронесли через всю жизнь как девиз, как самую общую и вместе с тем точную, конкретную программу жизни.
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони её от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не позволяй ей спать в постели
При свете утренней звезды.
Держи лентяйку в чёрном теле,
И не снимай с неё узды.
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвёт.
А ты хватай её за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она наперсница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Не удивляйтесь, что я использую как источник научного творчества, в том числе источник терминологии, произведения искусства. Ничего еретического в этом нет. Не стоит замыкаться в рамках своей "специальности", считая достойной своего профессионального внимания только специальную литературу. Знать её, конечно, по возможности нужно, но в своей работе, вообще в своём духовном мире надо использовать всё доступное вам культурное поле, и чем шире это поле, тем лучше, тем меньше опасность догматизма, тем выше творческий потенциал.
Лично у меня всё время переливаются друг в друга разные сферы творчества, и выделить тут какую-то "главную" сложно, да и не нужно выделять, - прекращение работы в любой из этих сфер резко обеднит остальные. Например, термин "филосфера" (сфера любви) впервые появился у меня в поэме "Свет", и сразу же возникла потребность в его теоретической, а не только художественной разработке; поэтому, когда меня спросили, на какую тему я хотел бы сделать доклад на симпозиуме по психологии смысла жизни, я, что называется не моргнув глазом, ответил: "Филосфера и смысл жизни". Как видите, факт художественного творчества может стать и фактом творчества научного, как и наоборот, - у одного и того же человека или у разных в порядке взаимного или одностороннего заимствования.
Превращая образ Н.Заболоцкого "труд души" в научную концепцию, приходится разобраться в структуре общения. Не на уровне "общаться - хорошо, а не общаться - плохо", а на уровне понятия общения (что это такое) и видов общения.
Общение - это такой процесс, такая деятельность, которая предполагает взаимодействие двух субъектов. Как минимум двух. А субъект - это источник некой инициативы, предсказуемой или непредсказуемой. Примем эти определения как рабочие: на их полноту я бы не решился претендовать.
И вот чисто эмпирически можно выделить по крайней мере три вида общения:
1. прямое общение - непосредственно с кем-нибудь (в том числе с животными);
2. опосредствованное общение - через книги, вообще через что-нибудь с авторами, создателями этого чего-нибудь;
3. общение с самим собой.
Чисто эмпирически - это значит: в порядке констатации факта, то есть мы отмечаем (констатируем), что вот такое-то явление налицо. Понятно, что и тут не приходится говорить о полноте: во-первых, в каждом из констатированных видов общения можно выделить ещё множество подвидов; во-вторых, видов общения может быть больше трёх, - отмеченные, пожалуй, просто самые бросающиеся в глаза, самые заметные, а, например, общение религиозных людей с Богом, общение любящих на расстоянии (не через переписку) или с умершим любимым существом (как у меня с мамой, и не только с ней), - в намеченную классификацию вряд ли укладывается.
Кроме того, и границы между намеченными тремя видами общения не жёсткие, то есть возможны пограничные формы. Только что названная переписка - это что: прямое общение (между теми, кто переписывается, как бы вид разговора); опосредствованное общение (через письма - с их авторами, а не так, как при личной встрече); или же общение с самим собой (собственно писание писем, как вид творчества)? Наверное, и то, и другое, и третье. А прослушивание музыки в записи - или непосредственно в концертном зале? Прямое (с исполнителями), опосредствованное (с композитором, отсутствующим или умершим), с самим собой (степень полноты восприятия, глубины эстетического впечатления, подготовленности вашего духовного мира, вашей эмоциональной культуры к наслаждению данным произведением)?
Я к тому, что всякого рода классификации, разграничения, выделения - вещь весьма и весьма условная, и относиться к ним как чему-то абсолютно, на все времена верному, какой бы авторитетный теоретик их ни создал, - не стоит. Мне, пожалуй, легче относиться с некоторой иронией к любым схемам, классификациям, так как я одинаково дома (или одинаково дилетант) и в науке, и в искусстве. В качестве учёного я должен прежде всего найти место данного явления среди других явлений, а значит, волей-неволей вынужден классифицировать явления. В качестве поэта я, наоборот, должен брать каждое явление в его единичности, уникальности, неповторимости, должен не столько ставить его в тот или иной ряд, сколько выделять из любого ряда, - должен интересоваться явлением самим по себе.
И когда один и тот же человек к одним и тем же явлениям подходит с обеих этих позиций, он учится скромности, то есть учится не принимать плоды собственного или чужого творчества за истину в последней инстанции, за нечто правильное раз навсегда. Учится критичности и самокритичности в творчестве, да и вообще в жизни. Учится одновременно и сомневаться в чьих бы то ни было выводах, и доверяться - интуитивному постижению самой "нереальной" реальности.
Б.Спиноза выделял три рода познания: воображение, которое он понимал как непосредственное восприятие; разум, то есть получение знания рационально-логическим путём, а так же путём эксперимента (наука); и интуицию, которую Б.Спиноза определял как "непосредственное постижение Бога", то есть получение истины в результате озарения, вспышкой, без очевидного её источника, когда непонятно, да и не слишком важно, откуда она взялась, - главное, что это именно истина.
Интуиция - это всякое "непосредственное постижение", не только Бога, а чего угодно. Именно постижение, озарение, мгновенное прозрение истины, а не постепенное познание, познавание, мучительное добывание, кропотливый поиск истины. И вовсе не обязательно постижение - результат познавания; постижение может, наоборот, предшествовать познаванию; у постижения свой, самостоятельный механизм, и если он нам непонятен, это ещё не повод отрицать его существование.
Когда пишу стихи, я вполне сознательно позволяю себе "забыть" и про материализм, и про идеализм, и вообще про все на свете "измы", - забыть о том, что бывает, чего не бывает, что возможно, что невозможно, что правдоподобно, что неправдоподобно, - и на полном серьёзе настаиваю, что поэма "Свет" непосредственно мне продиктована только что умершей мамой. Как учёный я обязан либо обосновать эти свои интуитивные прозрения в поэзии, либо отречься от них как от "вымысла", в поэзии простительного, но недопустимого в науке и в "обычной" жизни. Предпочитаю - обосновывать, а не отрекаться, и вот почему мне понадобилась теоретическая разработка понятия "филосфера", мелькнувшего первоначально как поэтический образ. С той же целью обоснования, осмысления интуитивных прозрений я оказался вынужденным углубиться и в мистическую литературу... Что это получается за наука и что за искусство, - пускай уж судят-рядят как угодно, в меру каждый своей испорченности или непорочности...
В конце концов, Э.В.Ильенков, в цикле работ по эстетике, настаивал на равноправии науки и искусства как методов познания или, точнее (особенно по отношению к искусству), постижения реальности. (См. Э.В.Ильенков. Искусство и Коммунистический идеал. Сборник статей по эстетике и философии. М., "Искусство", 1984.) Этот тезис позволяет мне со спокойной совестью - то есть вполне бессовестно и нагло - фантазировать в науке и мыслить в искусстве. Хоть, может быть, сам Эвальд Васильевич далеко не во всех случаях погладил бы меня по головке за такое практическое применение его тезиса. Но раз наука и искусство равноправны, почему бы в собственном творчестве не воспользоваться преимуществами обоих одновременно? Разграничивать их, делить между ними "сферы влияния", - охотников и мастеров много и без меня.
Однако вернёмся к труду души, хотя всё сказанное выше не было "лирическим отступлением": речь шла не о чём другом, как именно о формах именно труда души. Вот и продолжим разговор об этих формах в рамках нашей темы.
Разумеется, всякое общение требует труда души, если есть кому трудиться, то есть если есть душа. А трудно оспаривать, что бывают бездушные дети и ещё более бездушные взрослые. Откуда они берутся и как уменьшить их поголовье, исключая, разумеется, такой простой способ, как их физическое истребление, - именно это - предмет исследований и цель практической работы в области психологии и педагогики, а иначе непонятно, зачем вообще огород городить.
Когда речь идёт об опосредствованном общении, тем более об общении с самим собой, к термину "труд души" приходится добавить эпитет "уединённый". То есть труд души в этом случае совершается в уединении, а вполне может совершаться и вместе с другими людьми. Бывает уединённый труд души, а бывает - коллективный. Запомним это, - несколько ниже пригодится, - и разберёмся немного в другом: ясно, уединение предполагает, что человек физически один; но одинок ли он при этом? Одно ли и то же - уединение и одиночество?