В подражение М.К.Мамардашвили
Сапогова Елена
Уж с год таскается за мной
Повсюду марбургский философ.
Мой ум он топит в мгле ночной
Метафизических вопросов
"Жизнь, - шепчет он, остановясь
Средь зеленеющих могилок, -
Метафизическая связь
Трансцендентальных предпосылок.
Рассеется она, как дым :
Она не жизнь, а тень суждений..."
А.Белый "Мой друг"
Когда-то М.К.Мамардашвили заметил: "Способность быть учеником выше и достойнее, чем способность быть учителем" [3; 47]. Это высказывание кажется особенно справедливым в отношении профессиональной психологии, ученичество в которой - процесс бесконечный, бездонный и в чем-то носящий характер таинства, откровения, посвящения. Профессиональной психологии учатся всю жизнь, и сама возможность ученичества в психологии кардинальным образом зависит от личности, опыта и способностей того, кто ей учится. Но точно так же она зависит и от того, кто и как вовлекает человека в это ученичество, разъясняет суть профессионального "послушничества", ведь специфика психологического познания такова, что, по сути, ученик учится у ученика же, но только чуть дальше продвинувшегося в своем учении. Психологи-ученики во многом "делают жизнь" со своих учителей не только с позиций верности их научно-исследовательским идеалам: они перенимают важные аспекты их образа мышления, профессионального стиля деятельности, системы смысложизненных установок на себя и других, ценностей бытия. Мы убеждены, что только психолог для психолога создает и может создать профессиональную зону ближайшего развития (Л.С.Выготский), бесконечный по валентности "зазор длящегося опыта" (В.П.Зинченко).
Пожалуй, нигде так, как в психологии, не выражена эта со-общность ученика и учителя, нигде так сильно не бывает необходимым живое общение, живая связь, соприкосновение сознаний обучающего и учащегося. Мощный потенциал экзистенциального вовлечения, присущий психологическим знаниям, иногда срабатывает даже при обучении ей непрофессионалов, хотя, думается, в большинстве случаев сегодняшнее обязательное для всех в высшей школе, суетное и зачастую непродуманно выхолощенное обучение психологии как учебному предмету мало что дает уму и сердцу ученика, поскольку основные вопросы, которые в этом случае решаются, - это вопросы о форме как можно более сжатого преподнесения объемного и сложного для восприятия материала и о практическом применении психологической "информации", а не вопрос личностного роста в обучении. Думается, что именно поэтому в среде студентов-непсихологов часто бытует отношение к психологии, как к чему-то необязательному, легкому, веселому, игровому и простому до примитивности ("говорите с другими о них самих, и все будет прекрасно!", "побольше улыбайтесь в общении - людям нравятся веселые открытые лица!", "не подходите ближе, чем на 40 сантиметров к собеседнику и не смотрите ему прямо в глаза - собеседник будет смущаться!" и т.п. - подобного рода сентенции часто считаются высшим достижением психологических рекомендаций и в известном смысле формируют указанные установки). В профессиональной же психологии вопрос развития сознания, научения опыту анализа будущих "странствий души" стоит особенно остро, и любой обучающий психологии старается выделить среди студентов того, кто был бы близок ему по духу, кто мог бы стать равноправным и нтересным участником профессиональных диалогов.
Если обучение непрофессионалов практически не вызывает глубинных эмоций сопереживания у преподавателей-психологов, то ситуация "бытия учеником" (своеобразного "послушничества") в профессиональной психологии требует от обучающего выработки внутреннего отношения к тому, как именно "воспитать ученика, чтоб было, у кого потом учиться" (В.Г.Белинский). Вслед за М.К.Мамардашвили отметим, что, кажется, в области приобщения к психологическому знанию мы имеем дело с фундаментальным просчетом, "касающимся природы самого дела, которому в мыслях своих хотим научить"[4; 14]. Речь идет о том, что именно должно быть передано другому человеку, чтобы он смог почувствовать, "оживить" в себе психолога, и о самой природе психологического знания, которое должно или может быть передано в процессе профессионального обучения, чтобы другой человек стал психологом.
Думается, что обучение профессиональной психологии - это обучение не столько внешним формам деятельности (диагностике, коррекции, консультированию, даже преподаванию или исследовательским умениям), сколько обучение некоей "психоархитектуре" как помощи в строительстве человеком самого себя по его собственному замыслу, оформлению его внутреннего мира путем понимания, истолкования, экзистенциального общения с ним, планированию индивидуального сценария "бытия вместе" человека и мира, в котором он живет. При обобщении опыта психологического ученичества кажется, что в большинстве случаев дело сводится к тому, что преподаватель создает массивы психологического "строительного материала", стараясь умножить его количество и "заложить на хранение", и лишь в редких случаях удается уловить некоторые принципы соединения материала в блоки, а блоков - в "здания".
Более чем пятнадцатилетний опыт автора в преподавании психологии и психологической практике заставляет задуматься - чему вообще учить в психологии? можно ли называть психологию профессией? можно ли считать психологию системой в принципе передаваемых знаний? можно ли задать четкие и понятные критерии профессиональной психологической деятельности и компетентности? что именно происходит в нас, что позволяет в какой-то момент ощутить себя психологом? что именно мы делаем, когда в нас свершается психологическая работа, акт психологического понимания, что именно надо делать, чтобы пробудить в студенте психолога? И даже если забыть обо всех этих сомнениях, всегда остается один вопрос - как ей учить?
Наверное, каждый психолог мог бы сформулировать собственные ответы на эти вопросы (да и собственные новые вопросы), но, скорее всего, мы сошлись бы в том, что профессиональная психология - это часть жизни как таковой, если не вся жизнь. Профессиональный психолог остается психологом даже наедине с собой, не говоря уж о том, что, как правильно отметил Е.Л.Доценко, в нас всегда видят психолога, даже в кругу близких людей. Поэтому обучение психологии - это еще и создание стиля жизни со всеми его фундаментальными смыслами, описываемыми категориями "образ мира", "внутреннее пространство сознания", "континуум индивидуального времени", "экзистенциальные ценности" и т.п.
Люди, желающие обучаться психологии, должны ходить не только на лекции или лабораторные занятия по психологии, но и просто к профессиональному психологу (может быть, в мастер-класс или студию), для того, чтобы в живом общении, в сократических диалогах с ним их внутренняя сущность пришла в некое движение, в резонанс с его смысложизненными ориентациями, с его опытом, выраженном в психологических понятиях. Это не означает, что студент-психолог будет просто досконально воспроизводить жизненную и профессиональную модель учителя, но, проникая в нее, он легче сможет выстроить собственный профессиональный путь.
Нам могут возразить, что мы предлагаем архаический способ передачи профессионализма, требующий бесконечных затрат времени и большой отдачи от учителя. Ну так что же? Кто измерил, что психологом становятся за пять лет дистантного или полудистантного обучения? Может быть, модель длительного профессионального со-развивающего обучения, своеобразного взаимного супервизорства, окажется продуктивнее, чем обучение в установочные четыре-пять лет? В этой связи хочется привести цитату (Smith, 1990), которой открывается книга "Супервизорство" и которую можно с полным правом отнести не только к психотерапии, но и ко всему процессу обучения психологии: "Вы не овладеете искусством психотерапии, читая книги, работая на компьютере, просматривая видеозаписи и перебирая бумаги; этому искусству вы должны научиться у других людей в процессе глубокого внутреннего общения с ними...Наставничество (или супервизорство) - анахронизм в современном мире, поскольку оно связано с традицией устной, сокровенной передачи знаний" [ 5; 7].
При обучении психологии необходима реализация этой устной традиции, научение опыту ведения разговора, экзистенциального общения, поскольку именно в нем конструируется и категоризируется, обобщается и систематизируется внутренний профессиональный опыт, созидается внутренняя установка на себя как профессионала, моделируется индивидуальный стиль "психоархитектуры". В одной из своих работ М.К.Мамардашвили употребляет прекрасный термин "состоялость" [ 4; 174], который, как нам кажется, можно применить к тому состоянию, которого стремится достичь тот, кто обучается психологии - состоялость профессиональная, личностная, человеческая. Можно предположить, что это не внешнеоценочная категория, а переживание особого внутреннего состояния "готовности", завершенности, целостности.
Конечно, описать то, чем может помочь состоявшийся психолог молодым и ищущим коллегам, трудно. Специально взрастить кого бы то ни было в психологии невозможно, ведь "самая лучшая передача знаний случается тогда, когда учитель не занимается педагогикой, ничему сам специально не учит [выделено нами - Е.С.], а является молчаливым примером " [ 4; 177] проживания своей жизни как профессионала. Думается, многие согласятся с нами в том, что среди своих учителей психологи часто мыслят не только тех, кто непосредственно обучал их психологии, но и тех людей, чьи книги, искания, жизнь так или иначе воздействовали на наше сознание, созидали в нас психологов. Именно поэтому среди "учителей" современных молодых психологов вполне могут оказаться Конфуций и Гегель, Р.Барт и К.Поппер, А.Ф.Лосев и В.В.Налимов, Э.В.Ильенков и А.Р.Лурия, А.Н.Леонтьев и В.В.Давыдов и многие другие, сформировавшие в них традицию того, как мыслить, как относиться к науке, к факту, к доказательству, к собственному уровню знаний, к будущему клиенту и т.д. Но "душевная смута, толкающая к развитию, именно здесь и возникает" [ 4; 177] - то, что уже можно состоявшемуся психологу, не может быть напрямую передано и даже рекомендовано молодым; оно должно быть ими пережито, перечувствовано, перепонято, перевоспроизведено своею жизнью. Сократические диалоги помогают на каком-то временном отрезке ученичества моделировать это переживание как совместное. И здесь вспоминается М.М.Бахтин, описывавший природу внутреннего диалога, в котором одно и то же, повторенное разными людьми или помещенное в разные культурные контексты, обогащается новым смыслом, открывается в новых гранях и способствует лучшему пониманию обсуждаемого.