Когда вы были более всего разъярены, пристыжены, в замешательстве, чувствовали себя виноватым, и пр.? Можете ли вы пережить эти эмоции вновь? Если нет, то можете ли вы почувствовать, что вам мешает?
Рассказывая о своих реакциях в эксперименте, где нужно было почувствовать свое лицо, многие студенты сообщали, что они обнаружили у себя «каменные» лица. Некоторые выражали гордость по поводу своего умения быть скрытными, и говорили, что у них нет ни малейшего намерения отказываться от преимущества «прятаться за сценой». Можно подумать, что они рассматривают все свои отношения с людьми как нескончаемую игру в покер*. Если, как они утверждают, они не расслабляют свое «каменное» лицо даже в интимных ситуациях, — против кого они играют?
Почти всем было трудно выполнять этот эксперимент. Вот типичный пример: «Эксперимент на сознав ание эмоций до сих пор вызывает настолько сильное сопротивление, что не дает значимых результатов. Главные сопротивления — чувство неудобства и скука. Мне не удалось ни почувствовать выражение лица, ни заметить, меняется ли оно. Единственное выражение, которое я заметил, было нажимание нижней губы на верхнюю вверх и вперед. Я связал это с чувством беспокойного цинизма, которое я переживаю, когда слышу что-то (обычно в связи с делами), чему я не верю. В другие моменты я обнаруживал свое лицо застывшим. Это настолько беспокоило меня, что я прекращал эксперимент, как только сознавал это слишком ясно. Я также замечал, какое у меня лицо, когда я сержусь. И это сознавание также слишком беспокоило меня, чтобы продолжать его».
* Игра на идиоме: по-английски «каменное лицо» буквально «лицо игрока в покер». — Прим. пер.
Некоторые отмечали, что выражение их лица не изменяется, оставаясь как бы застывшим. Другие — что их лица меняются так быстро и постоянно, что они не успевают найти слова для называния выражения. Некоторые утверждали, что как только они находили, как назвать выражение своего лица, они сразу вспоминали ситуации, в которых оно было бы подходящим. Другие говорили, что они могли обрести какое-то выражение лица, только если они придумывали какую-нибудь эмоциональную ситуацию, а потом отмечали, что происходило с лицевыми мускулами.
Обнаружение невыразительности своих лиц дало некоторым студентам новые основания для недовольства собой: «Я нашел, что мое лицо не слишком выразительно, скорее даже придурковато. Рот чаще всего приоткрыт, а глаза косят. Обе эти привычки я могу преодолеть только если постоянно сознаю, что я делаю со своим лицом. Я заметил, что мое лицо более выразительно, когда я взволнован. Если бы мне удалось управлять этим, полагаю, что выглядел бы более интересным человеком». — Это отражает общую тенденцию пытаться работать над симптомом, не не над его основой. Произвольно управлять чертами лица — это не выразительность, а актерство, и если только не быть очень хорошим актером, то это превращается в «корчение рож». — И даже в обучении актеров признается, что можно хорошо играть на сцене, только если вызывать в себе воспоминание о сходных переживаниях а жизни, и вызывать соответствующие выражения лица и прочие черты поведения, которые соответствуют этому переживанию (см. напр., «Работу актера над собой» Станиславского, где большое внимание уделяется культивированию сенситивной и аффективной памяти). Мы, однако, стремимся научить вас не столько убедительно играть сценические роли, сколько выражать себя.
Эксперимент 8: вербализация
Вербализация — это «выражение в словах». Если мы описываем объекты, сцены или действия, — мы используем их название вместе с другими словами, которые касаются их организации, отношений, свойств и т.д. Мы говорим, каковы они, основываясь на видении, слышании и другом непосредственном опыте. Если мы рассуждаем о них, — мы манипулируем рядами слов, которые их описывают. Это может происходить уже без непосредственного опыта, потому что коль скоро что-то названо, слово может для многих целей выступать в качестве названного. Действование со словами вместо действования с объектами может быть во многих отношениях более экономным и эффективным; достаточно представить себе сцену обсуждения как переставить концертный рояль! Но заметьте: комбинирование слов не передвигает само по себе того, что этими словами обозначается.
Нормальная, здоровая вербализация обычно отталкивается от невербального — объектов, условий, положения дел и пр., — и заканчивается невербальными эффектами. Это не значит, что вербализация иной раз не может быть полезной и в отношении того, что само уже вербально — книг, пьес, или того, что кто-то сказал; но эта тенденция разговаривать по поводу разговоров иной раз превращается в болезнь. Если человек боится соприкосновения с актуальностью — с людьми из плоти и крови, с собственными ощущениями и чувствами, — слова начинают использоваться как экран между говорящим и его средой, а также между говорящим и его собственным организмом. Человек пытается жить в одних словах, — и смутно ощущает, что чего-то не хватает.
У «интеллектуала» вербализация гипертрофирована. Он навязчиво и компульсивно пытается быть «объективным» по отношению к своему личному опыту, что, как правило, означает словесное теоретизирование по поводу себя и по поводу мира. Тем временем, посредством этого самого метода он избегает соприкосновения с чувствами, с драматизмом актуальных ситуаций. Он живет подставной жизнью слов, изолированных от остальной части его личности, высокомерно презирая тело и стремясь к словесным победам «правильности», произведенного впечатления, пропагандирования, рационализации, — в то время как действительные проблемы организма остаются без внимания.
Но эта «словесная болезнь» не ограничивается одними интеллектуалами. Она достаточно универсальна. Частичное сознавание того, что что-то не в порядке, заставляет людей писать такие книги, как «Тирания слов»; в последние годы семантика (Коржибский) стремится восстановить связь слов по крайней мере с вневербальной реальностью среды, настаивая, что каждое слово относится к чему-то невербальному. Наши эксперименты на актуальность и абстракцию также были направлены на это. Но семантики часто употребляют всю энергию и внимание на заботу о точности по отношению к внешним вещам, избегая таким образом семантических проблем, касающихся внутреннего: они редко касаются сенсорномоторных корней языка.
Наша техника обнаружения и сознавания патологических аспектов вербализации состоит, как и для других функций, в том, чтобы прежде всего рассматривать это как существующую деятельность. Это относится как к проговариванию слов вслух, так и к «просто думанию» — внутренней речи. Ребенок учится сначала говорить вслух, но потом человек может использовать этот обретенный во внешнем общении язык как внутреннюю речь, «думание». В интегрированной личности такое думание — полезное средство для активной работы со сложными отношениями сознаваемых потребностей, воображаемых средств достижения и явного поведения, которое делает конкретным то, что сначала воображалось. Большинство взрослых людей, однако, полагает, что мышление независимо и первично: «Легко думать, но трудно выражать мысли». Это происходит из-за вторичного блока, из-за страха по поводу того, как другие будут реагировать на мысли, высказанные вслух. Однако если человек сможет говорить в хорошем темпе, воодушевлен своей темой, оставляет свои страхи, перестает проверять свои высказывания, прежде чем произнести их вслух, одним словом, когда нечего бояться, — становится очевидным, что говорение и думание тождественны.
Чтобы интегрировать наш вербальный и мыслительный опыт, мы должны сознавать его. Средство ориентации по отношению к говорению — слушание:
ПОСЛУШАЙТЕ, КАК ВЫ ГОВОРИТЕ В КОМПАНИИ. ЕСЛИ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ, ЗАПИШИТЕ СВОЙ ГОЛОС. ВЫ БУДЕТЕ УДИВЛЕНЫ И, МОЖЕТ БЫТЬ, РАЗДОСАДОВАНЫ ТЕМ, КАК ОН ЗВУЧИТ. ЧЕМ БОЛЬШЕ ВАШЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О СЕБЕ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ВАШЕЙ РЕАЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ, ТЕМ СИЛЬНЕЕ В ВАС БУДЕТ НЕЖЕЛАНИЕ ПРИЗНАТЬ УСЛЫШАННЫЙ ГОЛОС КАК СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ.
ПОЧИТАЙТЕ ВСЛУХ СТИХИ, КОТОРЫЕ ВЫ ЗНАЕТЕ, И ПОСЛУШАЙТЕ СЕБЯ. НЕ ВМЕШИВАЙТЕСЬ В ЧТЕНИЕ, НЕ СТАРАЙТЕСЬ ЧИТАТЬ ГРОМЧЕ, ЯСНЕЕ ИЛИ ВЫРАЗИТЕЛЬНЕЕ. ЧИТАЙТЕ ТАК, КАК У ВАС ПОЛУЧАЕТСЯ, ПОВТОРЯЙТЕ ЧТЕНИЕ, И СЛУШАЙТЕ, ПОКА ВЫ НЕ ПОЧУВСТВУЕТЕ ИНТЕГРАЦИИ ГОВОРЕНИЯ И СЛУШАНИЯ.
ЗАТЕМ ПРОЧТИТЕ ТО ЖЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧЬЮ — «В УМЕ». ТЕПЕРЬ ВАМ УЖЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ЛЕГКО СЛЫШАТЬ СОБСТВЕННУЮ ВНУТРЕННЮЮ РЕЧЬ. ТЕПЕРЬ, КОГДА ВЫ ПРОСТО ЧИТАЕТЕ КНИГУ ИЛИ ГАЗЕТУ, ВСЛУШАЙТЕСЬ В СВОЮ ВНУТРЕННЮЮ РЕЧЬ, «ПРОГОВАРИВАНИЕ» ЧИТАЕМОГО. СНАЧАЛА ЭТО ЗАМЕДЛИТ ЧТЕНИЕ И, МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫЗОВЕТ БЕСПОКОЙСТВО, НО ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ВЫ СМОЖЕТЕ «СЛУШАТЬ. ТАКЖЕ БЫСТРО, КАК ВЫ ЧИТАЕТЕ; ЭТА ПРАКТИКА МОЖЕТ УЛУЧШИТЬ ВАШУ ПАМЯТЬ БЛАГОДАРЯ ВОЗРОСШЕМУ КОНТАКТУ С МАТЕРИАЛОМ.
НАКОНЕЦ, ПОПРОБУЙТЕ «ПРИСЛУШАТЬСЯ. К СВОЕЙ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ — ДУМАНИЮ. СНАЧАЛА ЭТО МОЖЕТ ЗАСТАВИТЬ ВАС «ЗАМОЛЧАТЬ, НО ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ БЕЗЗВУЧНОЕ БОРМОТАНИЕ НАЧНЕТСЯ СНОВА. ВЫ УСЛЫШИТЕ НЕСВЯЗАННЫЕ, .СУМАСШЕДШИЕ» ОТРЫВКИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ, ПРОПЛЫВАЮЩИЕ ВНОВЬ И ВНОВЬ. ЕСЛИ ЭТО ВЫЗЫВАЕТ СЛИШКОМ БОЛЬШОЕ БЕСПОКОЙСТВО, НЕМНОЖКО ПОГОВОРИТЕ С СОБОЙ НАМЕРЕННО: «СЕЙЧАС Я СЛУШАЮ СЕБЯ. НЕ ЗНАЮ, О ЧЕМ БЫ ПОДУМАТЬ. ПОПРОБУЮ ПРОДЕЛАТЬ МОЛЧА ЭКСПЕРИМЕНТ .ЗДЕСЬ И ТЕПЕРЬ. ДА, ЭТО ЗВУЧИТ ТАК ЖЕ, КАК ЕСЛИ БЫ Я ДЕЛАЛ ЭТО ВСЛУХ. А ТЕПЕРЬ Я ЗАБЫЛ, ПЕРЕСТАЛ СЛУШАТЬ...»
ОТМЕЧАЙТЕ МОДУЛЯЦИИ ВАШЕГО ВНУТРЕННЕГО ГОЛОСА. КАКОЙ ОН — СЕРДИТЫЙ, ЖАЛУЮЩИЙСЯ, НОЮЩИЙ, НАПЫЩЕННЫЙ? ИЛИ ОН ЗВУЧИТ ПО-ДЕТСКИ? ПРОГОВАРИВАЕТ ЛИ ОН ПЕДАНТИЧНО ВСЕ ПОДРАЗУМЕВАЕМОЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЗНАЧЕНИЕ УЖЕ ПОНЯТО?
Будьте настойчивы в этом упражнении, пока вы не почувствуете интеграцию, соединение слушания и говорения. Этот внутренний диалог есть то, что Сократ называл сущностью мышления. Если вы сможете почувствовать функциональное единство говорения и слушания, ваше думание станет более выразительным. В то же время часть вашего думания, которая ничего не выражает, которая крутится как мотор на холостом ходу, начнет понемногу исчезать.