Другая участница, в противоположность этой, достаточно охотно и открыто взаимодействовала со всеми на сессиях гештальта, но на группаналитических сессиях чувствовала себя крайне напряженно, избегая всякой спонтанной активности и зачастую уходя из группы в эмоционально напрягающих ее ситуациях (как правило когда группа пыталась разрядить обстановку смехом). При этом попытки прямых интервенций терапевта в ее адрес обычно наталкивались на усиление тревоги, группа же старалась игнорировать это ее поведение. Во время одного из таких эпизодов, когда она выбежала из группы, в ходе последовавшего обсуждения происшедшего группа приняла интерпретацию своего поведения как детского страха наказания со стороны терапевта-родителя за излишнюю самостоятельность. Затем, по возвращении этой участницы, группе удалось помочь ей выразить и разрешить свои опасения в адрес терапевта - что она может восприниматься как "психически нездоровая".
Эти два примера иллюстрируют разницу в восприятии происходящего, которую люди испытывали на разных сессиях. Это позволило мне сделать вывод о разной степени благоприятствования работы в том или ином подходе для тех или иных людей по крайней мере в начале терапии, когда происходящее в группе во многом определяется правилами и нормами, заложенными в самом подходе. В последующем по мере развития группы как целого эти различия постепенно стирались. Вот как можно описать эти категории людей в виде обобщенных портретов:
а) Достаточно легко и охотно вступают в контакты с другими людьми, при этом склонны сами инициировать контакты и также легко их прерывают. Часто отмечают, что им легче самостоятельно прервать отношения с кем-нибудь, чем когда это сделает другой. Часто присутствует запрет на прямое высказывание своих чувств и жесткий контроль за своим поведением. Достаточно уверенно чувствуют себя в любой ситуации, при этом поведение примерно одинаковое в самых различных обстоятельствах, иногда до стереотипности. Наблюдается склонность к частой соматизации симптоматики и конверсивным реакциям (из троих людей, которых можно отнести к этой категории из находившихся на группе, один страдал язвенной болезнью желудка и навязчивыми рвотами, другой гипертонической болезнью, у третьей был нейродермит). Эти люди отмечали, что им гораздо легче себя чувствовать на группаналитических сессиях, на сессиях гештальта у них достаточно быстро возникали проблемные ситуации и основная работа там велась с ними.
б) С трудом самостоятельно устанавливают контакты с другими людьми, редко бывают инициаторами возникновений и разрывов отношений с кем-либо. Весьма много, подробно и охотно могут говорить о различных чувствах, выражая их также в поведении. Наблюдается ограниченное число ситуаций в которых могут действовать достаточно спонтанно, в каждой ситуации, которая кажется новой, избегают самостоятельных, даже привычных для них действий. Наблюдается превалирование фобической симптоматики, склонности к навязчивым сомнениям, самокопанию (оба пациента, отнесенные к этой группе, предъявляли жалобы на фобии). Эта категория пациентов отмечала, что им легче на сессиях гештальта, на группаналитических сессиях они часто выпадали из группы и основная работа была направлена на них.
2. В группе отмечалась отчетливая тенденция к выравниванию норм, которая в частности проявлялась в усилении сопротивления, когда, например, участники сессию гештальта пытались свести к спонтанной дискуссии, и, наоборот кто-нибудь из членов на группаналитической сессии старался отреагировать свои чувства в действиях. Это в известной степени замедляло работу, однако, с другойстороны, при успешном прохождении членами группы через актуализирующиеся проблемы им удавалось заметно расширить свою степень осознавания и поведенческий репертуар. На группе сама тема различий сессий занимала очень много времени в происходящем, что и послужило (после предварительного обсуждения в группе) одной из причин прекращения подобного ведения группы. Тем не менее, такое взаимное проникновение групповых норм играло и положительную роль, делая развитие группы более равномерным, т.к. позволяло участникам привносить то что они почерпывали нового на других сессиях, постепенно модифицируя его к новым условиям. Кроме того, чувствуя себя уверенней на одних сессиях, участники группы получали дополнительные ресурсы для работы на других сессиях. Основной же причиной этого стирания различий на мой взгляд служит то, что при переходе ко второй стадии любая личностно ориентированная терапия начинает ориентироваться на конкретную проблематику пациентов, отраженную в групповой ситуации, как бы идя за ней, и особенности метода в меньшей мере влияют на характер интервенций.
Подводя итоги, можно сделать выводы о том, что данный способ ведения группы позволяет проводить сравнение этих двух подходов по крайней мере на ранних стадиях существования группы, и что степень вовлеченности пациента в психотерапевтический процесс в начале терапии зависит от применяемого метода. Разумеется выводы во многом субъективны, на них накладывает отпечаток моя степень подготовленности в указанных подходах, но поскольку группу вел один человек, в некоторой степени указанные недостатки уравновешивались. Остается открытым вопрос о том, какие личностные особенности оказываются более или менее соответствующими тому или иному подходу, я надеюсь получить ответ на это в дальнейшем.
Литература:
1. Josef Zincer. Creative Proucess in Gestalt Therapy, N.-Y.: Carnac Books, 1977.
2. Jeff Roberts, Malcom Pines. Group-analytic psychotherapy // International Journal of Psychotherapy, 42 (4),1992.
3. Mary Ann Huckabay. An overview of the theory and practice of Gestalt group proucess. // Gestalt Therapy. Perspective and Application, ed. by A.Nevis, Clivlend: GIC-Press, 1992.
4. Norman Shub. "Gestalt therapy over time: integration difficulty and diagnosis. // ibit.