В другом случае член группы ничего не говорил нам о своей жизни. Нет материала; он не может вынести свои проблемы в групповой сеттинг. Каждая реакция, включая отсутсвие реакции, полезна для группы. Когда через взаимодействие участников он приобрёл новое понимание, он смог позволить себе проронить, что он имеет такие же проблемы дома. Или по крайней мере, даже если он хочет сохранить свой имидж с нами, он использует группу обучаясь расслабляться в своей жизни. В этом случае он получает пользу вне группы, как бы давая нам кредит. Мы не нуждаемся в кредите. Смысл в том, что переживая свои затруднения с нами, через нашу жизнь в атакующих его моментах реальности, мы способны помочь ему. Здесь под "мы" подразумевается группа как целое, а не терапевт. Терапевт может обозначить сцену, но группа предлагает личность, переживающую проблему, и имеет к ней дифференцированные ответы.
В любом случае, во взгляде на группу как на агента изменений видятся не только беседующие люди, которые извлекают пользу из своих интеракций. Они проживают интеракции - и все мысли других членов группы, которые тоже получают пользу. В простом случае, допустим что женшина, которую несправедливо критиковал указанный выше мужчина, чувствовала себя парализованной и только сидела с мрачным видом. В группе, развиваемой в качестве терапевтического агента, через некоторое время участники будут замечать и комментировать её апатию. Они увидят, что она действует подобно травмированной. Конечно, она очень живая и изменяющаяся, даже в эти моменты. Без существующего понимания этого она выбирает своей ролью угрюмо сидеть, и этот выбор имеет свои историю и смысл. Возможно в детстве она имела альтернативы. Она могла наказываться даже за небольшие возражения решениям своих родителей, и теперь она сидела, как если бы она всё ещё не имела реального права выбора.
Как вероятно мы увидели, если бы женщина просто вежливо действовала и говорила из вежливости перед исследователями? Её тенденция пропускать мимо себя или затихать по таким причинам может возникать, но не так стремительно. Мы заключили бы, что эта тенденция скрывает негодование с бесстрастностью за прохладными интеракциями или за мягкой тенденцией не соглашаться с терапевтом или не поворачиваться лицом к некоторым истинам.
В хорошо функционирующей группе истина быстро оказывается на поверхности. К этому её приводят события и наша задача как терапевтов сохранить группу такой принимающей и отзывчивой, чтобы перед ней проходил целый спектр истин. Рассматривая данный пример, если бы не было проявления презрения мужчины к своей женщине, мы бы не увидели и изучили проявление таких тенденций в ней. Мы бы не увидели её игры когда на неё нападают, тактики, которую она сделала своей второй натурой.
Итак, со временем большая часть людей показывает свою внутреннюю правду, открывает её другим в группе, наблюдает как другие работают с мучительными проблемами, работают с успехом и удовлетворением, не только с поражениями и борьбой. Однажды мы освободили людей в их интеракциях с другими, и мы получили одномоментное участие в группе всех её членов. Комната оживилась открытиями и новыми инсайтами, с новой любовью, и ненавистью, и страхом. Процесс оказался продолжающийся и непрерывно креативный. Коротко, если бы мужчина, яростно критикующий женщин, изображал из себя надёжного и просто плакался по поводу проблем в своей внешней жизни, мы бы не имели его опыта в действиях. Мы бы не увидели и не почувствовали ни его удручённых ответов, ни других членов группы, которые могли наблюдать страдание женщины, её позу, и привлечь к этому её внимание. Возьмём эту третью личность, которая, с позволения сказать, показывает в это время сострадание, понимая унылость женщины. Вероятно другие понимают масштаб этой личностной симпатии, и постепенно, с течением вренмени, группа выявляет особые способности этого человека. Это может быть хорошо, что они никогда не понимаются как особые качества, даже после многолетнего сотрудничества. Кто этому сострадал? Опять один, раскрывая скрытую терапевтическую личность среди нас - работает группа. Это даёт этой личности возможность набирать навыки и проявлять их, и это повышается в том человеке, возможно в отношении своей собственной семьи, где этого не было. Группа находит героев и празднует их.
Здесь едва сказанно, что делает успешная группа в этом направлении и более. Успешный групповой терапевт - это не личность, которая даёт сильные идеи индивидуумам в кругу. Наши цели как терапевтов - содействовать и сохранять способности группы делать то, что мы сами никогда не могли бы достигнуть полностью самостоятельно.
Но как, без безотлагательного культивирования, нам создать группу, работающую как целое или как агента изменений? По-нашему, в широком смысле, установить необходимые для этого критерии, после чего мы работаем с сопротивлением части участников, позволяя ему возникать. Чтобы это произошло, чтобы работать с группой как с терапевтическим инструментом для пользы всех её членов, мы говорим им, что мы от них ожидаем. Они начинают сессию в определённое время с присутствием каждого, сообщают свои мысли и чувства относительно каждого, и, если они, случается, говорят о своей внешней жизни, то смотрят связь с группой. Мы требуем от людей воздерживаться от любых физических действий в отношении других в комнате.
Это может показаться наивным, что группа полностью подчиниться этим требованиям. Однако, в реальности мы ожидаем от участников отклонений, пренебрежения к предпосылкам, которые могли бы обеспечить сотрудничество. Мы создаём групповое осознавание таких отклонений, не неизбежных для участников. Превоначально групповой терапевт заостряется на отдельных участниках, суммируя анализ отдельных членов группы в групповом сеттинге. Двигаясь, как бы систематически поворачивая их внимание, временно сфокусированное на одном участнике, он побуждает группу действовать таким же образом. Группа главным образом наблюдала бы и через происходящее с отдельным участником вносила бы понимание или параллельные коммуникации типа "мы тоже..."
С нашим восприятием самой группы - а не аналитика - как терапевтического агента, мы ждём от других участников опознавания отклонений. Наверняка другие в комнате - некоторые, если не все - должны высказывать ощущения сухости и нехватки аффектов. Это имеет для них значение, несомненно напоминающее сходное поведение их родителей, которые никогда не проявляли эмоции по отношению к ним или которые сдерживали аффекты. Также, если член группы неоднократно опаздывает, наверняка другие в комнате, и не только терапевт, чувствуют пренебрежение к себе или даже негодование, потому что такие люди берут так много общего времени, когда они входят в группу неделей спустя.
Теперь мы побуждаем участников вмешиваться самих, описывая отклонения и, после этого, сообщать какие чувства они испытывали в ответ на действия людей, нарушающих наши неформалльные правила. Удержанные чувства лишают их реакций. Опоздавшие разочаровывают их, и они чувствуют это. По реакциям других членов группы они видят, что они могут конечно сказать им и что другие слышат их; они видят, что имею силу влиять на других. Прежде всего, участник, нарушающий контракт, оказывается не просто выражающим пренебрежение к ведущему группы; он оказывает воздействие на других, и это вскоре обнаружится.
Предыдущий сценарий позволил просто проиллюстрировать, как группа выполняет свою работу. Не только индивидуумы, но и небольшие подгруппы могут сопротивляться контракту, и другие подгруппы будут приветствовать их действия. Несколько лет назад я ввёл понятие "подмножеств" [subsets] (слово, взятое из математики) для обозначения меньших собраний людей, чем подгруппы (два или три в противоположность пяти или шести). Подмножества действуют или чувствуют в группе в сходном тоне. Они оказываются множеством внутри целого и они воздействуют коллективной силой, как множество. Для примера, подмножество в группе может принять или даже одобрить участников, говорящих без эмоций. Они находят свои собственные чувства непереносимыми - чувства зависти, бешенства, тревоги, ревности, и они объединяются в уклонении от этих чувств.
Групповой терапевт должен направлять подмножества к пониманию адресации их поведения. Подмножества всегда оспаривают наши ожидания. Они разъединяют группу. Т.к. нам требуется оперировать с группой как целым, мы должны устраивать конфронтацию других участников с этими нарушениями. Однажды группа снова сделает эту работу - на этот раз не с индивидуальными нарушениями правил, а с подмножествами членов группы.
Затруднения членов группы в понимании сопротивления или их затруднения в конфронтации с ними сами являются нарушениями. Такие проблемы могут создаваться страхом конфронтации, или эмоциональной слепотой, или некоторыми видами необузданной агрессии. Нет вопросов. Они проявляются или как ценная работа группы, или как индивидуальное сопротивление. Коротко говоря, члены группы все включены в действия или реакции каждого представленного на ней. Они все имеют шанс получить пользу в течение всего времени. Это не делается по кругу в хорошо работающей группе. Каждый участник говорит для множества других. Когда группа движется в описанном направлении через сопротивление - сопротивление индивидуумов и подмножеств - ежедневно происходят события, мы умножаем возможности для членов группы извлекать пользу из осознавания собственного сопротивления. Существует любопытный парадокс в нашем откровенном заявлении об ожиданиях, мы знаем, что будут нарушения правил. Ожидания не просто вызывают сопротвления, они определяют их; это даёт возможность группе замечать их и работать с ними для общей пользы. Как мы превращаем группу в такую организацию игроков [band players] - просвещённых, подвижных, действующих - в людей, которые знают о повторении опыта, когда они не в групповой комнате? Одной из целей нашего Группового Центра яваляется передавать необходимые техники, другой - поощрять обмен мнениями относительно групповой терапии, который будет расширять наш лексикон понимания. И студенты, и штат инструкторов вносят свои вклады в соответсвующие группы [peer group], в течение супервизий, на лекциях и на протяжении всех фаз тренингового процесса.