Все события можно связать друг с другом. Задавая подобную связь между событиями, можно менять содержание сообщений. Например, авиакомпания никогда не согласится, чтобы ее реклама располагалась до или после сообщения об авиакатастрофе.
Георгий Георгиевич Почепцов, профессор, заведующий кафедрой международных коммуникаций и связей с общественностью Института международных отношений Киевского университета им. Т. Шевченко; автор нескольких десятков книг и публикаций.
Существуют определенные законы воздействия на массовое сознание, среди которых можно выделить следующие:
• Закон многонаправленности. Массовое сознание получает информацию как из официальных, так и из неофициальных каналов, поэтому сокрытие информации по официальному каналу еще не означает, что ее нельзя будет получить иными путями. Например, в советское время, несмотря на жесткое регулирование официальных каналов, информация поступала по неофициальным каналам массовой культуры, которая по сути своего функционирования противостоит культуре доминирующей, официально поддерживаемой.
• Закон многослойности. Сообщение содержит не только факт, но и его интерпретацию, поэтому заимствование факта вместе с чужим сообщением несет в себе и его интерпретацию, которую массовое сознание может даже не замечать.
• Закон активной роли аудитории. Если в физическом мире создатель объекта его полностью формирует, то в информационном мире сообщение формируется как источником, так и потребителем информации, иногда даже парадоксальным образом роль потребителя информации может быть выше, чем роль источника.
• Закон информационного усиления. Своим говорением мы в любом случае искривляем информационное пространство в сторону обсуждаемого объекта, меняя его приоритетность для массового сознания. Можно говорить, что исходно это искривление достигается за счет изменения значимости события (общественные приоритеты), но удержать внимание можно только при качественной мотивации (личных приоритетах).
Можно ввести также понятие социального/коммуникативного мышления, под которым будем понимать инструментарий порождения единства интерпретации ситуации социумом за счет коммуникативных потоков. Особенно ярко это проявляется в восприятии событий через призму СМИ. Здесь роль другого постоянно подчеркивается. Мы читаем газету или смотрим новости одновременно с другими. Мы понимаем ситуацию, как другие. Мы готовы повторить предложенные действия, поскольку другие уже так сделали раньше.
Это даже более естественный процесс, чем представляется на первый взгляд. Приведем некий набор факторов, который способствует желанию опереться на мнение другого:
• Человек не в состоянии самостоятельно оценивать сотни происходящих в мире событий.
• СМИ приводят факт вместе с его интерпретацией, только особая мыслительная операция может позволить отделить факт от интерпретации.
• За человека интерпретацию мира делает некто, кто является для него более авторитетным (журналист, эксперт).
• Статус слушающего/зрителя не позволяет (или редко позволяет) выходить на статус свидетеля, у которого может быть сформировано свое собственное мнение вне вводимой интерпретации, автономно от нее.
• Читатель/зритель в большинстве случаев даже не заинтересован в альтернативных мнениях, поскольку тогда процесс выбора интерпретации приходится на него.
• СМИ предоставляют в качестве говорящего людей, которые недосягаемы в реальной жизни (например, лауреата Нобелевской премии).
• СМИ как более мощный аппарат по порождению сообщений заполняют информационное пространство полностью, не позволяя реально конкурировать с ним отдельному человеку, которому приходится выбирать между уже готовыми интерпретациями.
Постоянная передача информации способствует кристаллизации общественного мнения, поскольку более достоверная/более соответствующая ожиданиям социума информация имеет больше шансов быть переданной дальше.
Слухи, к примеру, также можно рассматривать как определенный коммуникативный фильтр, сквозь который могут пройти только те варианты информации, которые наиболее значимы для данной аудитории, поскольку иные не будут распространяться.
Процесс передачи информации одновременно формирует саму эту информацию. Экзотические версии происшедшего будут при этом отсеиваться. Таким образом, сам процесс коммуникации усиливает структуру одного мнения за счет уничтожения других.
Достаточно часто информация используется для того, чтобы ускорить/замедлить принятие того или иного решения, т.е. роль информации становится более активной по отношению к материальному миру, чем это представляется на первый взгляд. Ускорение или замедление процессов регулирует уровень внимания к данной проблеме в рамках социума. Уровень внимания можно регулировать и извне, как это было, к примеру, в период холодной войны, когда западные радиостанции привлекали внимание к тем аспектам жизни внутри СССР, которые были незначимыми с точки зрения официальных СМИ.
Во время избирательной кампании Р. Никсона было высказано интересное мнение, которое сегодня разделяют разработчики подобных кампаний: поскольку избиратель вступает в личные контакты не с кандидатом, а только с его телевизионным имиджем, можно не менять кандидата, а заменить только его телевизионную подачу.
Рассмотрим два варианта искривления информационного пространства, которые используются сегодня:
А. Создание события под будущую новость
Например, во время избирательной кампании нет времени для ожидания поступления какого-то нужного события, иллюстрирующего те или иные качества кандидата, тем более, что такое событие может и вовсе не произойти. Поэтому подобное псевдособытие планируется и проводится, предоставляя материал для последующего использования
Б. Создание новости под будущее событие
В данном случае происходит создание новости (иногда для этого приходится снимать постановочное событие), которая дает возможность перейти к необходимому действию. Большинство последних военных конфликтов начиналось именно так. Создавалось новостное событие, которое резонировало с нужным типом символизации, позволявшим вывести противника в определенном свете. Демонизация противника является на сегодня одной из аксиом любой войны.
Пример 1: война в Персидском заливе. Для слушаний в Совете безопасности ООН фирма по паблик рилейшнз, которая «обслуживала» войну со стороны Саудовской Аравии и Кувейта, готовит и предъявляет свидетелей, которые описывают зверства иракцев. Девушка рассказывает о том, как солдаты выносили младенцев из роддома и укладывали их на бетонные мостовые. На этот факт бесконечное число раз ссылаются президент и министр обороны США. Потом оказывается, что эта девушка в то время вообще не была в Кувейте, она дочь кувейтского посла и принадлежит к королевской семье. А описанные зверства закрепили за Хусейном определение «арабоговорящего Гитлера», активизировав символизации борьбы с фашизмом.
Пример 2: война в Боснии и Герцеговине. Обоснованием войны становится демонстрация документального фильма, снятого английской телекомпанией, о зверствах сербов. Главным образом фильма стал старик мусульманин за колючей проволокой. Потом оказалось, что, хотя этот лагерь и существовал, но колючей проволоки там не было. А была она лишь на окне домика, в который забрался оператор и начал снимать оттуда мусульман. Такой подход был обусловлен тем, что уже другая фирма по паблик рилейшнз, получив соответствующий заказ, решила «давить» на две отобранные ею целевые аудитории США — женщин и еврейское население. В результате появляется символизация второй мировой войны, сербов объявляют современными фашистами.
Пример 3: война в Югославии. Война оправдывается в данном случае этническими чистками. Со всех трибун звучат голоса министров обороны Великобритании и США о ста тысячах могил. И начинается война. Когда же она завершилась, после тщательного поиска удалось обнаружить только три тысячи могил, причем, как подчеркивает международная комиссия, этническую принадлежность трупов установить было нельзя.
Во всех подобных случаях информационное пространство принимает нужный для последующих действий вид, а затем реальное пространство приводится в соответствие с информационным, хотя, как правило, все должно быть наоборот. Сто тысяч могил могут оправдать бомбардировки, а три тысячи могил неизвестной принадлежности — нет.
М. Благоевич выделила следующий набор медиа-тем, которые порождаются в ситуациях, предшествующих конфликту:
• виктимизация (мы единственные жертвы);
• иерархия виктимизации (мы самые главные жертвы);
• оправдание мести (мы относимся к ним так, как они относились к нам);
• «превентивная агрессия» (если мы не сделаем это по отношению к ним, они сделают это по отношению к нам).
Вероятно, мониторинг подобных тем в рамках информационного пространства даст возможность более объективно определять приближение конфликтных ситуациях в отношениях между странами.
Есть еще один источник активного искривления информационного пространства — искусственная или естественная связь между событиями. Все события можно связать друг с другом, считает Э. Эпштейн, то ли с помощью соответствующего комментария, то ли путем размещения их рядом в новостном выпуске. Задавая подобную связь между событиями, можно менять содержание сообщений. Например, авиакомпания никогда не согласится, чтобы ее реклама располагалась до или после сообщения об авиакатастрофе. С. Эйзенштейн объяснял это, используя термин «монтаж».
В принципе в информационном пространстве существует возможность исправления такого рода искривления благодаря его фундаментальному свойству неконечности, неодномерности. Всегда есть возможность добавить в него новый элемент, что нельзя сделать в замкнутом пространстве объектов физического мира.