"Ревизор"
Уникальность положения комедии Ревизор и в творческом наследии Гоголя, и в истории русской и мировой драматургии заставляет учителя подходить к ее изучению с большой ответственностью. Прежде всего, следует четко уяснить самому себе, ради чего мы обращаемся к пьесе, что ставим в центр разговора, в какой литературный и исторический контекст вписываем комедию. От выбора угла зрения фактически зависит вся система уроков по произведению. У каждого учителя она своя, но, думается, некоторые общие, сущностные моменты должны быть так или иначе представлены в каждой такой системе. Собственно, анализу этих моментов и посвящена предлагаемая вниманию коллег-словесников статья.
Обращение к комедии Ревизор происходит, как правило, после того, как прочитаны и осмыслены основные гоголевские повести, поэтому ученики имеют уже достаточные представления об особенностях художественного мира писателя. Думается, что систему уроков по пьесе следует планировать с учетом этого факта: рассмотрение комедии в контексте всего творчества писателя, именно как произведения Гоголя, позволит приоткрыть в ней некоторые весьма важные стороны. Кроме того, интересными оказываются также внутрижанровые сопоставления с известными ребятам комедиями (такими, как , например, Тартюф Мольера или Недоросль Фонвизина), выводящие на разговор о переосмыслении Гоголем многих традиционных элементов комического произведения. Именно на пересечении этих двух проблем Ревизор в ряду гоголевских произведений и Ревизор в ряду комедий и строим систему уроков.
Начинаем с повторения известного о Гоголе. В центр такого повторения обязательно должно быть поставлено понятие фантастики, составляющее, по мнению многих исследователей, конституирующую особенность художественного мира писателя. При чтении повестей мы сталкивались с постепенным, от цикла к циклу, изменением типа гоголевской фантастики (проблемы эволюции фантастики в творчестве Гоголя детально рассматриваются в работах известного литературоведа Ю.Манна, к книгам которого отсылаем читателя, желающего более полно в них разобраться). Напомним, что, по мысли ученого, прямая, явная фантастика Вечеров... , продолжающаяся в некоторых повестях Миргорода ( Вий ) и даже отчасти в петербургских повестях ( Портрет ), сменяется постепенно фантастикой неявной, переключащейся в план изображения странно-необычного, алогичного. Этот фантастический элемент присутствует в даже на первый взгляд сугубо бытовых, реалистических повестях, таких, например, как Повесть о том, как поссорились... .(Вспомним вместе с ребятами, как, читая эту повесть, мы отмечали способность и умение Гоголя фантастически подавать, описывать самую обычную вещь.) Есть ли означенный фантастический элемент в комедии Могут ли ребята с ходу опознать ее именно как гоголевское произведение эти вопросы стоит задать ученикам на самом первом уроке. И не обязательно для получения немедленного и однозначного ответа, но для самой постановки проблемы.
Мысль о том, что в Ревизоре мы сталкиваемся с особой формой гоголевской фантастики, реализующейся прежде всего в особом построении сюжета, как правило, редко понимается учениками сразу. Для более полного описания такого построения должно быть введено понятие миражной интриги (Ю.Манн), носителем которой является Хлестаков. Однако введение этого понятия окажется невозможным без предварительного разговора о ситуации, предшествующей появлению этого героя на сцене. Иными словами, на первых уроках следует выявить и обрисовать ту почву , которая дала возможность развернуться миражной интриге . Как это сделать
Начать можно с детального рассмотрения первой фразы Городничего. Уже современников писателя поразила чрезвычайная стремительность и емкость этой фразы, являющейся фактически полноправной завязкой комедии и заменяющей собой по меньшей мере несколько вводящих в суть дела явлений, без которых не могли обойтись комедиографы. Что же делает фразу Городничего такой волшебной Следует поговорить с ребятами о знакомой практически всем ситуации ревизора , введенной этой фразой . Суть этой ситуации состоит в особого роде игре, построенной на обоюдном обмане двух ее участников ревизора и ревизуемого. Задача ревизора может быть кратко сформулирована как найти и наказать , задача ревизуемого скрыть и уйти от ответственности . При этом ни для одной из сторон не являются секретом цели и тактика противника , однако правила игры таковы, что это знание не показывается. Возникновение страха обусловлено тем, что в подобной ситуации, как в любой игре, возможны всякого рода неожиданности, а поскольку обязательным результатом ревизии практически всегда оказывается нахождение крайнего , то фактически любой ревизуемый может понести наказание. Таким образом, ревизия это опасный в своей непредсказуемости процесс, могущий повлечь печальные последствия даже для благополучных его участников (вот почему, скажем, боятся даже не служащие Бобчинский и Добчинский).
Вся эта информация знакома читателю и зрителю еще до встречи с комедией из жизни. Гениальность Гоголя-драматурга состоит в том, что он сумел найти такую фразу, которая мгновенно выносит эту информацию на поверхность, является в полном смысле ключевой, запускающей.
Какую же реакцию вызывает эта фраза у всех слышащих ее героев Чувство страха, испуга. Почему Возникновение именно этого чувства, как узнает читатель из последующих реплик персонажей, совершенно естественно потому, что дела в городе, где происходит действие, идут из рук вон плохо. Попросите ребят объяснить, какие причины для страха имеет каждый чиновник. Можно даже составить небольшую табличку, где в первой графе помещаем имя чиновника, во второй сферу городской жизни, которой он призван руководить, в третьей всю информацию о положении дел в этой сфере. Например, в ведении Городничего (1 колонка) находятся общее управление, полиция, обеспечение порядка в городе, его благоустройство (2 колонка). Постепенно читатель узнает, что Городничий берет взятки сам и попустительствует в этом другим чиновникам, полицейские бьют и правых, и виноватых, город не благоустроен, а деньги, выделяемые государством, например, на строительство, расхищаются (3 колонка). Не лучше обстоят дела и в суде (Ляпкин-Тяпкин): заседатель вечно пьян, сам судья занимается больше охотой, нежели судопроизводством, а если иногда и заглянет в какую бумагу, то немедленно ее закрывает: Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда . В богоугодном заведении (Земляника) больные как мухи выздоравливают , поскольку кормят их вместо положенной пищи прокисшей капустой, а лекарств дорогих не употребляют. И так далее.
Постепенно, из мелких деталей и черточек возникает перед читателем образ Города. Сведенный нами в таблицу материал дает возможность сделать некоторые выводы об особенностях этого города. Во-первых, гоголевский город это модель Города вообще, поскольку представленными на сцене оказываются практически все основные стороны жизни любой административно-территориальной единицы, в том числе что чрезвычайно важно и государства (этот вывод без труда делается самими учащимися из наблюдений над колонками 1 и 2 , где представлен список чиновников). Во-вторых, совершенно очевидно, что дела во всех сферах городской жизни обстоят неблагополучно. Причем самым страшным является вовсе не перечень различного рода правонарушений , выведенный нами в колонке 3, гораздо страшнее то, что люди, живущие в этом городе, вовсе и не подозревают, что в принципе возможна какая-то иная жизнь, основанная на каких-то других началах. Остановимся на этой мысли подробнее.
Почему чиновники гоголевского города, находящегося в глухой провинции хоть три года скачи , так уверены в том, что ревизор, столичная штучка , будет брать взятки Это убеждение покоится на твердой, бессознательной вере в то, что везде живут так же, как и в этом городе, что жизнь везде одинакова. Давно уже подмечено, что в пьесе нет положительного героя, того самого образца , без которого совершенно немыслима комедия классицизма. Образец этот самим фактом своего существования говорит о наличии некоего другого мира, внеположенного изображаемому на сцене. Вспомним комедию Фонвизина Недоросль : именно из этого мира справедливости и закона являются Правдин, Милон и Стародум, с тем, чтобы распространить этот самый закон и на дом Простаковых. Вспомним мольеровского Тартюфа : неожиданно возникающий в финале пьесы офицер несет весть о восстановлении справедливости, исходящую от всевидящего государя. Ничего подобного нет в Ревизоре , и в этом смысле мнимость ревизора дополнительно усиливает теперь уже у читателя ощущение гомогенности мира сценического и внесценического.
Жизнь в этом мире это жизнь без света (важно высказать эту мысль уже сейчас, тогда при обращении к первому тому Мертвых душ можно будет проводить многие важные параллели). О существовании таких понятий, как свобода , достоинство , личность , обитатели этого мира и не подозревают. Городничий борется не со взятками, а с тем, чтобы брали по чину ; купцы, в свою очередь, жалуются Хлестакову не на то, что Городничий берет взятки, а на то, что берет слишком много: ... мы уж порядок всегда исполняем,..мы против этого не стоим. Нет, вишь ты, ему всего этого мало!.. Именины его бывают на Антона, и уж, кажется, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать и на Онуфрия несешь . Иными словами, и берущие, и дающие строят свое поведение на твердой внутренней убежденности, что взятка это нормально, что это естественный принцип жизни, а все попытки усовершенствования касаются в конечном итоге лишь формы и размера взятки. Это ли не искаженные, изуродованные представления о жизни, прочно въевшиеся в кровь и плоть обитателей гоголевского мира Это ли не доказательство бесконечного удаления такой жизни от идеала А как, например, воспринять просьбу Городничего к почтмейстеру о распечатывании и прочтении писем Напомним, она завершается рассуждением о том, что если ничего касающегося ревизора в письме обнаружено не будет, то ...можно опять запечатать; впрочем, можно даже и так отдать письмо, распечатанное . Спросите ребят, что, с их точки зрения, является более тяжелым преступлением: прочитать чужое письмо, а потом послать его дальше вновь запечатанным, или же отослать его прямо так. Скорее всего, они выберут второе и будут бесконечно правы: ведь в этом случае прочитавший чужое письмо даже не предполагает, что совершил что-то недопустимое, что фактически оскорбил другого человека, нарушил какое-то неотъемлемое его право, ибо ему даже не приходит в голову скрыть следы содеянного.