.
В настоящее время в теории деятельности, разработанной А.Н. Леонтьевым и его сотрудниками, А. Г. Асмолов выделяет две парадигмы исследования психологии деятельности: морфологическую и динамическую.
При анализе деятельности в рамках морфологической парадигмы исследуются структурные единицы деятельности: особенная деятельность, побуждаемая мотивом; действие, направляемое целью; операция, соотносимая с условиями действия, и психофизиологические реализаторы деятельности.
При исследовании деятельности в рамках динамической парадигмы открывается движение самой деятельности. Это движение характеризуется такими находящимися в единстве и борьбе моментами, как надситуативная активность (тенденция, избыточная по отношению к исходной деятельности), порождаемая в самом процессе деятельности и выступающая как прогрессивный момент ее движения и развития, и установка (тенденция к сохранению направленности деятельности), являющаяся стабилизатором деятельности, своеобразным инерционным моментом ее движения. Моменты надситуативной активности, нетождественные процессам осуществления деятельности на ее исходном уровне, составляют обязательное условие развития деятельности субъекта, «скачка» к новой деятельности. Установочные моменты, за которыми стоят процессы стабилизации деятельности, не совпадая с ее структурными моментами, образуют неотъемлемое условие реализации деятельности. Установки исходного уровня деятельности и связанные с ними адаптивные интересы субъекта, «барьеры внутри нас», как бы пытаются удержать деятельность в наперед заданных границах, а надситуативная активность — движение «поверх барьеров» — рождается и обнаруживается в борьбе с этими установками. Без введения этих понятий нельзя объяснить ни процессы развития деятельности как ее самодвижения, ни устойчивый характер направленной деятельности субъекта.
Основные принципы психологического анализа в теории деятельности.
Асмолов считает, что общепсихологическая теория деятельности, созданная Л.С. Выготским, А.Н. Леонтьевым, А.Р. Лурия и их последователями, вступила в критическую фазу своего развития. Внешним симптомом наступления этой фазы являются участившиеся дискуссии о роли категории деятельности в построении концептуального аппарата психологической науки. В целом ряде выступлений все настойчивее звучит мысль, что категория готова поглотить все другие психологические понятия. Внутренним симптомом возникновения критической фазы развития теории деятельности является разрыв между большим фактическим материалом, полученным в различных специальных областях психологии, разработка которых ведется на основе теории деятельности, и исходными принципами этой теории, сформулированными еще в период ее становления. В результате возникает парадокс: теория, рожденная запросами практики, начинает восприниматься как теория вне практики. Первый шаг для развития нового этапа теории деятельности должен быть нацелен на вычленение исходных принципов теории деятельности.
В одной из своих статей Асмолов делает попытку вычленить исходные принципы общепсихологической теории деятельности. Принципы, о которых пойдет речь, выкристаллизовались в борьбе с различными направлениями зарубежной психологии. Они были раскрыты через противопоставление принципам и постулатам других психологических теорий.
В качестве основных принципов теории деятельности могут быть выделены принципы предметности, активности, неадаптивной природы человеческой деятельности, анализа деятельности «по единицам», интериоризации и экстериоризации, опосредования, а также принципы зависимости психического отражения от места отражаемого объекта в структуре деятельности и историзма.
1. Принцип предметности как оппозиция принципу стимульности
Принцип предметности составляет, по выражению В.В. Давыдова, ядро теории деятельности. Именно этот принцип и тесно связанный с ним феномен предметности позволяет провести четкую разделяющую линию между деятельностным подходом и различными натуралистическими поведенческими концепциями, основывающимися на схемах «стимул — реакция», «организм — среда» и их многочисленных модификациях в необихевиоризме. В деятельностном подходе «предмет» рассматривается не как «вещь», независимая от деятельности субъекта, «… а как то, на что направлен акт, нечто, к чему относится живое существо, как предмет его деятельности, безразлично внешней или внутренней» (А. Н. Леонтьев). В более поздней работе он продолжает: «…предмет деятельности выступает двояко: первично – в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично – как образ предмета, как продукт психического отражения его свойств, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществляться не может». Регулируемая образом деятельность субъекта опредмечивается в своем продукте. Т.о. она превращается в идеальную сверхчувственную сторону производимых ею вещей, и их особое системное качество. За данными теоретическими положениями стоят различные феномены предметности, которые проявляются в познавательной и мотивационно-потребностной сферах деятельности личности. Различные аспекты феномена предметности выступают в экспериментах Л.И. Божович, П. Я. Гальперина и А. В. Запорожца под руководством А.Н. Леонтьеве, в которых показано, что предмет выступает не как стимул, вызывающий реакции, а как носитель общественно-исторического опыта, определяющий специфику предметного действия.
2. Принцип активности как оппозиция принципу реактивности.
С точки зрения Асмолова, в настоящее время могут быть выделены 3 подхода, раскрывающие разные границы принципа активности, в противовес вульгаризованным представлениям бихивеористов о пассивной реактивной природе человека. В первом подходе исследуется зависимость познавательных процессов от ценностей, целей, установок, потребностей, эмоций и прошлого опыта, которые определяют избирательность и направленность деятельности субъекта. А.Н. Леонтьев отмечает, что понятие субъективности образа включает в себя понятие пристрастности субъекта. И такая пристрастность позволяет активно проникать в реальность. Второй подход, основанный на материале исследований Н.А. Бернштейна, А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина процессов восприятия и памяти, выражается во взгляде на психические процессы как на творческие, продуктивные, как на процессы порождения психического образа. Третий подход ставит во главу угла идею о самодвижении деятельности, об активности субъекта как необходимом внутреннем моменте его саморазвития.
3. Принцип неадаптивной природы предметной деятельности человека как оппозиция принципу адаптивности.
Традиционные биологические теории утверждали, что все реакции организма как системы, пассивно приспосабливающейся к воздействиям среды, призваны лишь выполнять сугубо, адаптивную функцию – вернуть организм в состояние равновесия. Все подобные концепции объединяет выделение стремления субъекта к конечной, заранее установленной цели и подчиненность активности этой цели и составляет ту существенную особенность, которая оценивается как адаптивное поведение. Неадаптивный характер предметной деятельности выступает при изучении активности человека, отвечающей формуле «внутреннее (субъект) действует через внешнее и тем самым само себя изменяет»(А. Н. Леонтьев). Леонтьев также подчеркивал, что источники саморазвития и сохранения деятельности должны быть найдены в ней самой. Была предпринята попытка экспериментально исследовать возникшую по ходу движения деятельности избыточную активность, своего рода «движитель» деятельности. На материале анализа феномена «бескорыстного риска», проявляющегося в ситуации опасности, было показано, что человеку присуща явно неадаптивная по своей природе тенденция действовать как бы вопреки адаптивным побуждениям над порогом внутренней и внешней ситуативной необходимости, В основе феномена «бескорыстного риска», в частности, и в основе зарождения любой новой деятельности лежит порождаемый развитием самой деятельности источник — «Надситуативная активность». Эти исследования резко выдвигают на передний план идею о неадаптивном, непрагматическом характере активности субъекта, его саморазвитии и тем самым закладывают основания для нового проблемного поля анализа деятельности.
4. Принцип опосредования как оппозиция принципу непосредственных ассоциативных связей.
Положение Л.С. Выготского об опосредствованном характере высших психических функций, об использовании внешних и внутренних средств знаков как «орудий», при помощи которых человек овладевает своей деятельностью, переходит к преднамеренной произвольной регуляции поведения, вошло в арсенал основополагающих принципов советской психологической науки и широко освещено в отечественной литературе.
Прежде всего следует выделить те задачи, ради разрешения которых Л.С. Выготским был введен этот принцип. Такой задачей была, во-первых, задача преодоления постулата непосредственности в традиционной психологии и вытекающей из этого постулата натурализации, отождествления закономерностей приспособления к миру у животных и человека. Второй и главной задачей была задача изучения преобразования природных механизмов психических процессов в результате усвоения человеком в ходе общественно-исторического онтогенетического развития продуктов человеческой культуры в «высшие психические функции», присущие только человеку. При решении этой задачи Л.С. Выготским и были развиты взаимосвязанные положения об опосредствованном характере высших психических функций и об интериоризации.
5. Принцип интериоризации-экстериоризации как оппозиция принципу социализации в зарубежной психологии.
На пути анализа принципа интериоризации — экстериоризации как принципа, раскрывающего механизм усвоения человеком общественно-исторического опыта, перехода совместных внешних действий во внутренние действия субъекта, развития личности, исследователей поджидает немало трудностей. И одна из трудностей состоит в том, чтобы разрушить очень устойчивую ограниченную интерпретацию принципа интериоризации. Прежде всего, необходимо показать неоправданность долгое время бытовавшего мнения о том, будто бы представители теории деятельности выступали против понятия «социализация» как такового. Первое из оснований имеет своим истоком резкую критику Л.С. Выготским представлений о социализации ребенка в концепции Ж. Пиаже. Вторым истоком указанного выше мнения является настойчивое стремление А.Н. Леонтьева дать содержательную характеристику понятию «социализация». Пытаясь сделать это, А.Н. Леонтьев вводит положение об интериоризации — экстериоризации как взаимопереходах в системе предметной деятельности человека. И наконец, еще одним основанием для возникновения этого мнения, лишь разрушив которое мы сможем вернуть понятию «интериоризация» его более широкий первоначальный смысл, является то, что с середины 50-х гг. основные усилия таких представителей деятельностного подхода, как П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов, Н.Ф. Талызина, сконцентрировались на изучении интериоризации как механизма перехода из внешней практической или познавательной деятельности во внутреннюю деятельность В этих исследованиях, поставивших в центр проблему перехода из внешнего плана деятельности во внутренний идеальный план, выделилась теория поэтапного, или планомерного, формирования умственных действий, созданная работами П.Я. Гальперина и его последователей. Однако нацеленность этих исследований прежде всего на изучение познавательной деятельности индивида привела к неявному возникновению сужения понятия «интериоризация» к понятию, раскрывающему механизм превращения материального в идеальное, внешнего во внутреннее в индивидуальной деятельности, а также к трактовке в исследованиях А.Н. Леонтьева и П.Я. Гальперина внешней деятельности как не имеющей в своем составе психических компонентов. Более широкий смысл понятия «интериоризация» как механизма социализации оказался в тени. Между тем, еще в начале 30-х гг. Л.С. Выготский весьма недвусмысленно писал: