Конечно, в общественной жизни тоже происходит выражение чувств; и я не хочу сказать, что общество вовсе игнорирует чувства. Иногда оно их даже специально вызывает и использует в собственных целях. Общество отвергает спонтанное, неуправляемое выражение чувств. Оно вынуждено работать над тем, чтобы этот иррациональный материал был взят под контроль и, таким образом, не мешал всеобщему развитию. Существуют социальные институты, предназначенные для «управления» эмоциональной жизнью, где выражение чувств регламентировано и подчинено более или менее жесткой схеме (театр, шоу и т.д.). Помимо этого общественное мнение имеет свои каноны, определяющие где, когда, и какие чувства должен испытывать человек и сколько времени это должно продолжаться.
Вот один из примеров. Филипп Арьес описывает поведение, ожидаемое обществом от человека, находящегося в трауре: «человек почти ничего не показывает на людях, а траур соблюдает у себя дома». «Эту модель поведения, несомненно, больше всего одобряет общественное мнение: требуя от человека скрывать свои чувства, общество тем не менее догадывается, что надо позволить ему излить душу при условии, что это происходит скрыто, за стенами дома». Человек же, «упорствующий в своем изъявлении скорби, исключается из общества как безумец» .
Еще раз повторю, что такая регламентация обеспечивает защиту членов общества друг от друга и является важным компонентом социального развития. С этой точки зрения гуманистический психотерапевт напоминает мне сказочного Балду, который веревкой мутит воду, поднимая на поверхность то, в чем совсем не заинтересовано ни общество, ни сам человек, как член этого общества.
Другая категория, которой оперирует гуманистическая психология — индивидуальность. Каждый человек уникален, неповторим и потому имеет право на собственный выбор, на свои индивидуальные поступки. Естественно, что такая индивидуальность не поддерживается и никогда не будет поддерживаться массовым сознанием (несмотря на лояльное отношение к подобным лозунгам), так как это приведет в конечном итоге к нарушению целостности общества и к его распаду.
Если есть два человека, которые хотят сосуществовать вместе, им рано или поздно придется договариваться. Для этого они сознательно или несознательно вырабатывают правила и принципы взаимодействия друг с другом, которые предполагают хотя бы частичный отказ от своей индивидуальности в пользу индивидуальности другого. Если мы говорим о большем количестве людей (обществе, массе и т.д.), для которых также очень важно быть вместе, то для них эта проблема еще более существенна. Естественно, что здесь возникает понятие большинства. И чем больше общество, тем значительнее роль большинства. Последнее предполагает появление категории нормы: сначала как среднего статистического показателя, а затем — как оценочного показателя, то есть эталона, к которому нужно стремиться.
Адаптация — это ничто иное, как приведение к этому эталону. Напротив, крайняя индивидуальность ведет к дезадаптации и вытеснению из массы либо «вверх» (звезды эстрады, кино и т.д.), либо «вниз» (психически больные и нераспознанные при жизни гении). Актуализация (цель гуманистической психологии) — это процесс, который на определенном этапе становится противоположным адаптации (цель массового сознания). Ортега-и-Гассет так выразил это противостояние в одном из своих эссе: «Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не такой, как все, рискует стать отверженным» .
Развитие личности в общественном сознании понимается прежде всего как движение человека вверх по социальной лестнице, как достижение определенного социального статуса и оценивается мерой социального успеха, «положением в обществе». В житейской психологии развитие ассоциируется с борьбой — борьбой с отрицательными эмоциями, страхом, ленью, «комплексами» и т.д. Успех в этой борьбе приводит к отмежеванию человека от своего негативного опыта и достижению социальных идеалов («победа над собой», над своими чувствами и эмоциями).
Гуманистический психотерапевт, говоря о развитии человека, его индивидуальности, чаще всего употребляет термин, который не только не понятен житейской психологии, его просто нет в ее арсенале, — интеграция. Это понятие обозначает процесс осознания и принятия своих переживаний с последующим включением этого опыта в целостное Я. «Когда человек, — писал К.Роджерс, — в процессе психотерапии прочувствует таким образом все те эмоции, которые возникают в нем организмически, причем осознавая их и открыто проявляя, тогда он прочувствует себя во всем том богатстве, которое существует в его внутреннем мире» .
Если в житейской психологии чувства делятся на хорошие и плохие, то есть признанные обществом и отвергаемые им, то в гуманистической психологии все чувства естественны и могут быть приняты человеком. В житейской психологии «неприятные чувства» — это симптомы, от которых надо избавиться. Для гуманистического психотерапевта чувства — это проявления личности клиента. В результате интеграции чувства, желания и поступки человека перестают быть чем-то чуждым для него, они становятся им самим. Поэтому «симптомы» в гуманистической психологии — это помощники, ведущие к развитию личности и ее совершенствованию .
Чтобы понять смысл интеграции, надо понять противоположную тенденцию, свойственную как раз массовому сознанию. Это — диссоциация, состоящая в том, что чувства отделяются от Я, принимают форму объекта. По словам Э.Фромма, человек не чувствует, а имеет чувства, например, «у меня появилась тоска» . Человек может стать объектом экспансии чувств: «На меня нашел страх». Человек верит в то, что чувства могут передаваться «контактным путем» или «вызываться» другим человеком. Человек стремится «отделиться» не только от своих чувств и желаний, но даже действий («Не знаю, что на меня нашло»).
Диссоциированная позиция очень близка житейскому сознанию, выгодна и одобряема, так как помогает избежать личной ответственности за свое существование. Человека не устраивает ответственная позиция, выражающаяся, например, во фразах: «Я злюсь», «Я боюсь», «Я хочу тебя ударить», «Я это сделал», — это опасно, так как окружающие люди будут применять по отношению к такому человеку более или менее суровые санкции.
Опять же я не хочу сказать, что общественное сознание против такого понятия, как «ответственность». Просто в обществе существует другое понимание ответственности, отличное от такового в гуманистической психологии. В обыденном понимании выражение «ответить за свои поступки» означает «получить возмездие за нарушение чего-нибудь» .
Личная ответственность в гуманистической психологии не предполагает вину и последующее наказание, подобно юридическому пониманию ответственности; она не связана ни с чувством долга, ни с принятыми на себя обязательствами, ни с данными кому-то обещаниями как это происходит в «житейском» понимании этого слова. «Психологическая ответственность» означает то, что источником чувств, желаний и действий является сам человек, и выражается в простых формулах: «Я хочу», «Я чувствую», «Я делаю».
Таким образом, очевидно, что гуманистическая психология и массовое сознание достаточно далеки друг от друга. Каковы же прогнозы? Есть ли надежда на сближение? Я думаю, что нет: гуманистическая психология будет всегда ориентироваться на «человека для себя» (Э.Фромм), а массовое сознание — на человека для общества. Это противоречие естественно. Любой человек, желающий жить в обществе, сталкивается с этим противоречием и рано или поздно находит компромиссное решение. Я думаю, основная масса клиентов социально-психологической службы ориентирована на общественное сознание, на адаптацию к социальным нормам. Понятно, что работу гуманистического психолога некоторые из них не понимают и не воспринимают как «то, что им нужно». И они правы: гуманистическая психология призывает их идти в сторону, противоположную «общепринятым ценностям».
Тем не менее часть людей, обратившихся за психологической помощью, нуждается именно в гуманистическом подходе. Это люди, которые в силу различных обстоятельств были выброшены из «нормального течения жизни». Это люди, находящиеся в кризисном состоянии, связанном с потерей близких, насилием и другими психическими травмами; это люди, переживающие проблемы, связанные с возрастными физиологическими изменениями, и проблемы, связанные с неизлечимыми заболеваниями и увечьями; это люди, переживающие острую ситуацию, и люди, имеющие посттравматические стрессовые расстройства. Подобные кризисные состояния переживаются очень тяжело и нередко сопровождаются желанием уйти из жизни.
Аналитическая работа, требующая от пациента беспристрастности, а от психотерапевта — эмоциональной сдержанности, с такими людьми будет малополезной и скорее всего неэффективной. Работа на поведенческом уровне в лучшем случае может дать лишь временный эффект, который при наличии сильной травмы может обернуться серьезными посттравматическими последствиями. Теплота, забота и одновременно принятие уникальности человека, его права на выбор собственного решения — эти гуманистические принципы должны быть положены в основу работы с людьми, находящимися в кризисном состоянии, поскольку только благодаря им человек сможет осознать и принять свои переживания и тем самым преодолеть кризис продуктивно.
Конечно, противопоставление гуманистической психологии и массового сознания — это лишь одна из возможных трактовок проблемы. Можно представить, что эти две тенденции — индивидуализация и социализация — могут сосуществовать в человеке одновременно, не соперничая между собой и не противореча друг другу. Сознавание и принятие человеком необходимости как Я-индивидуального, так и Я-социального приведет к их диалогу, мирному и гармоничному взаимодействию. Может ли быть реальной такая интеграция?
Не трудно предположить еще одну гипотезу. Как знать, может быть армия гуманистических психотерапевтов — это всего лишь часть тех изобретенных обществом социальных институтов, которые предназначены для нейтрализации и утилизации эмоциональной стороны жизни людей «во имя общественного благосостояния и социального прогресса».
Список литературы
Дмитрий Геннадьевич Трунов. Врач-психотерапевт, кандидат философских наук, член Арт-терапевтической ассоциации. Гуманистическая психология и массовое сознание