Информация в раннем онтогенезе передается в виде первичной модели мира, оформленной в доступную форму сказок, легенд, поучительных историй. Сказительство — та же филогенетическая память в мифах. Подобное «введение в модель мира» осуществляется матерью (женщиной) задолго до вмешательства отца в процесс воспитания. Во многих традиционных культурах общение отца (мужчины) с младенцем вообще считается неприемлемым. Хотя, как показывает практика (некоторых традиционных и современных обществ), наиболее гармоничным оказывается воспитание, когда отец принимает в нем хотя бы фрагментарное участие именно на самых ранних этапах.
Хотелось бы отметить, что привлечение в традиционных обществах стариков (мужчин и женщин) к воспитанию младенцев вполне закономерно, так как при возрастном выравнивании профиля асимметрии они уже не являются носителями активного моделирующего мышления, а их тип асимметрии приближается отчасти к «детскому».
Важно отметить, что процесс все более совершенствующегося обучения новым навыкам (в данном случае прежде всего в игровом варианте) имеет опосредованное отношение к процессу социализации, который реализуется посредством формирования и отработки адаптационно-социальных моделей. Таким образом, в онтогенезе как бы параллельно развиваются два игровых процесса: рекапитуляции соц-иоантропогенеза (общее) и приобретения новых навыков и умений (культурно-специфическое).
Домик-укрытие. Первой чрезвычайно важной для формирования моделирующего мышления игровой деятельностью становится строительство убежищ.
Известно, что одной из первых развивающих левополушарное моделирующее мышление игр, которым обучают ребенка, — это макетирование (чаще всего строительство домиков — из песка, кубиков, конструктора и т.д.), когда ребенок обучается отличать реальный объект от абстрактного, а затем отождествлять его с макетом. Тем не менее параллельно с этим процессом ребенок самостоятельно отрабатывает и собственные модели адаптационных ситуаций, которые осваиваются в индивидуальной игре, исключающей участие в ней старших. К таким играм относится, в первую очередь, строительство убежища из подручных средств, куда он может спрятаться (даже при наличии у ребенка отдельной комнаты). Этими убежищами (в городских условиях) могут быть «укрытия» под столом, между стульями, в шкафу, составленные из диванных подушек — все эти сооружения, как правило, покрываются тканями. Причем подобное «строительство» внутри квартиры, как правило, не поощряется взрослыми — поэтому мы имеем право говорить о собственной моделирующе-адапта-ционной деятельности ребенка, воспроизводящейся вопреки обучению. Строительство личных укрытий начинается около 2 лет и может продолжаться вплоть до 12—13 лет.
В сельских условиях (или при наличии обширного двора в городе) ситуация складывается несколько иначе. Дети вне дома строят шалаши, полуземлянки или укрытия-гнезда из веток, сена, палок, досок, листов фанеры или иных плотных материалов. Укрытия, как правило, создаются только «для себя» и туда редко допускаются посторонние (это глубоко индивидуальное пространство). Чужие укрытия ребенок (с возрастом) с удовольствием разрушает. Подобные временные убежища, как правило, совершенствуются лишь по пути большей нялржнпсти и устойчивости по отношению к внешней соеде, не неся, особенно на ранних этапах, практически никаких цивилизационных черт. Это курытие, ка кправило, ребенков никак не называется, хотя именно этот фрагмент детства со всеми деталями практически не стирается из памяти человека на протяжении всей его жизни1 [14. С. 62 ]. В психиатрии отмечено специфическое поведение больного после выхода из комы, когда он в течение нескольких дней укрывается под одеялом, изолируя себя от внешнего мира, и только после этого начинается постепенная реабилитация его функций.
В этнографии детства существует такое понятие, как «куклин дом», обозначающее макет дома, где моделируются и проигрываются ситуации, героями которых являются куклы (люди, животные, выдуманные ребенком, и понятные только ему лично существа). «Кукольные домики», в отличие от укрытий, динамично развиваются внутри игрового пространства — они усложняются, совершенствуясь конструктивно и в деталях — от макета укрытия до «постоянного дома», воспроизводя специфические этно-культурные характеристики.
Какая кукла — такое и ego. На одном из наиболее ранних этапов развития абстрактного мышления, когда происходит отождествление живого объекта реальности с неживым, человека с макетом — куклой, героем моделируемых сценариев может становиться эта носящая имя кукла, которая выступает в качестве некого выразителя «alterego» себя или другого человека для ребенка в-разыгрываемых сюжетах. Alterego наиболее адекватное выражение сущности куклы, поскольку в моделированном (игровом) пространстве ребенка она существует тождественно и синхронно с ним. Так, у эвенков еще в прошлом веке кукла, носившая имя человека, воспринималась как часть его самого [28. С. 62 ]. Параллельная взаимозаменяемость кукол и самих играющих детей в разыгрывании смоделированного сюжета отмечена у разных народов. Так, например, у адыгов существует игра гуаше унэ «куклин дом» с участниками-куклами и параллельный вариант той же игры унэ-унэ «дом-дом», где роли исполняют сами дети [14. С. 62 ]. Основной игрой в этот период (к 3—4 годам) является универсальная «дочки-матери», «гости» для девочек, имитация мужской работы для мальчиков. Эти игры носят объединенный характер, воспроизводя бытовые ситуации. У многих народов в Ираке, Турции, Шри-Ланке, у русских [29. С. 31 ] и других — традиционно девочки и мальчики играли вместе до 9—10 лет.
Как бы внутри данного игрового пространства отрабатываются социальные поведенческие навыки, происходит распределение социальных ролей и даже разработка сценариев, при разработке которых обязательно оговаривается игровой характер действий: «Ты как будто делаешь.., а я как будто сижу, он как будто врач...». Имитируется жизнь семьи и наиболее распространенные., имеющие универсальное значение традиционные занятия, т.е. доступные восприятию ребенка элементы системы социума. На этом этапе игр ребенок усваивает не только общечеловеческие навыки, но и специфический этно-куль-турный и цивилизационный контекст. Поэтому, с целью полноценного формирования ребенка, куклы и кукольные домики должны быть современными (не только в отношении дизайна, но и материалов, технических элементов) — т.е. нести все сведения о научно-техническом и культурном прогрессе, иначе ребенок вынужденно формирует неадекватную картину мира. Так, например, нет ничего бесполезнее, чем навязывание современному городскому ребенку старше 3 лет игрушек традиционных народных промыслов в качестве основных или кукол из ностальгических воспоминаний взрослых. Идеально
Было опрошено около 30 человек разных возрастов (от 20 до 63 лет) о строительстве индивидуальных «убежищ», и абсолютно все с удовольствием погружались в весьма п тпм v»v пни ятим занимались в детстве, правда, не все могли восстановить точный возраст.
Расширение игрового пространства как момент и этап социализации
«Казаки-разбойники». Сам процесс разработки игровых сюжетов приобретает все более коллективный характер, вплоть до возникновения социально-оппозиционных игровых «территорий», отождествляемых в конечном счете с существующими естественными, зачастую чисто условными (а значит, игровыми), пространственными единицами — классами, школами, дворами, улицами, микрорайонами, деревнями. Складывается некое социальное игровое объединение, внутри которого отрабатываются, что очень важно, навыки адекватного сексуального поведения (отсутствие чего наблюдается у «диких» детей), а также все более сложные социально-поведенческие модели. Наиболее характерной игрой для данного этапа являются «казаки-разбойники». Типологически схема этой игры настолько универсальна, что позволяет легко приспосабливать ее к конкретным условиям.
Эта модель игры, как и предыдущие, универсальна и воспроизводится во всех обществах, во все времена, покрываясь, как канва, специфическими этно-культурными элементами, восходя к фратри-альному игровому противостоянию, она может воплощаться и в деятельности «Тимура и его команды», и в игровом варианте войн казаков с чеченцами, так и, по всей видимости, в «галактических войнах», представленных в компьютерных вариантах. (Правда, сейчас трудно предугадать возможные результаты навязываемой в этих играх этнокультурной и социальной «дезиндентификации».)
Последние игры детей: хозяйственная деятельность
Помимо игр, относящихся к рекапитуляции социогенеза, на завершающем этапе определения профиля асимметрии головного мозга особое значение приобретают игры, в которых ребенок осуществляет выбор своей дальнейшей деятельности, успешность которой напрямую зависит от профиля асимметрии, поскольку неадекватность типа деятельности индивида профилю асимметрии его головного мозга влечет за собой развитие состояния психологического дискомфорта, нереализованности и даже серьезные психические проблемы.
Многие народы уже в древности знали, что именно в этом возрасте, в 10—12 лет, определяется предрасположение к творческим, жреческим или ремесленным и воинским занятиям. Так, синаканте-ки (майя) в этом возрасте определяли принадлежность к шаманскому сословию: «Первый сон происходит обычно, когда человеку исполняется десять или двенадцать лет. Тогда Дух Предка появляется перед юношей и ведет его на собрание духов других шаманов. У юноши спрашивают согласия стать шаманом, и он должен ответить положительно — иначе умрет». С этого момента начинается обучение во снах [45. Р.198 ].
У новогвинейских горных арапешей вскоре после того, как мальчикам исполнялось 10 лет, взрослые начинают классифицировать их по способностям стать «большим человеком» (т.е. планировать, руководить обменом, важно шествовать, говорить громким голосом, хвастаться тем, что было в прошлом, и тем, что предстоит сделать в будущем). Это поведение считается самым трудным и неестественным, от которого уклонится любой нормальный человек, если только сможет. Как описывает Мид, "по прирожденным способностям люди делятся на три класса. Первый класс – "те, чьи уши открыты и горла открыты", или наиболее одаренные, люди, понимающие свою культуру и способные выразить словами свое понимание. Второй класс — «те, чьи уши открыты, но горла закрыты», или же полезные, спокойные люди, мудрые, скромные и неразговорчивые. Третий класс _ это группа людей наименее полезных типов: «те, чьи уши закрыты, но горла открыты». Мальчику, принадлежащему к первому классу, дается особая подготовка, ему подбирается партнер, обязанный воспитывать в нем агрессивность и дух конкуренции [47. С. 250 ].