Иван Николаевич Шкуратов, кандидат философских наук. Преподаватель кафедры философии Белгородского государственного университета.
Автореферат диссертации
Актуальность исследования
Согласно своему названию, психология — это "наука о душе". Прямой вопрос о том, что же такое душа, или "психическое", способен повергнуть мыслящего в такое же оцепенение, которое некогда испытывал Августин перед вопросом "что такое время?". Возможно, именно это обстоятельство мотивирует непрекращающиеся попытки объяснить психическое через "иное" и превращает "псюхе", принадлежащее выражению "психология", в чисто номинальное понятие, за которым тот или иной исследовательский подход числит свою "природу". Соперничающие научные школы зачастую прилагают огромные усилия, чтобы показать оппонентам преимущества своей концептуализации психического, вместо того, чтобы попытаться вникнуть в его собственный смысл.
Существование широкого спектра направлений в психологии, несогласных между собой по ключевым вопросам предмета и метода данной науки, неизбежно порождает задачу ее философского осмысления. Потребность в выяснении сущности психического бытия и методов его адекватного исследования продиктована принципиально неэлиминируемым характером инстанции первичного психического опыта. Редукционистские стратегии, исследующие психическое на эпифеноменальном уровне поведения, общественной жизнедеятельности или физиологических процессов, где, как представляется, возможен объективно-научный анализ, всегда уже вынуждены исходить из некоторого пред-понимания собственной сущности психического и гипотезы параллелизма, которая в силу непроясненности самой этой сущности, превращается в неверифицируемую (метафизическую) предпосылку научного предприятия. Существенной чертой сведения психического к психофизическому, биологическому или социальному является прямое заимствование методов соответствующих дисциплин. Опосредованные методы экспериментальной психологии, как-то: внешнее наблюдение, беседа, анализ продуктов деятельности, опросники и тесты, неизбежно отсылают к внутреннему (субъективному) опыту экспериментатора и/или испытуемого, а, кроме того, предполагают определенную теоретическую программу, сквозь призму которой усматриваются и интерпретируются психологические факты. В свою очередь теоретическая психология занята в основном поиском сбалансированной системы психологических категорий и структурированием тех концептов, которые уже приобретены в ходе развития данной науки. При этом предполагается, что "предмет психологии дан в системе ее категорий" [45, с.124] [1]. Действительно, предмет психологии, как и любой науки, дан в системе ее категорий, но все же его первичной данностью выступает сам психический опыт. Панкатегориальный подход приводит к тому, что этот опыт полностью заслоняется концептуальными конструкциями и остается скрытым от глаз исследователя. Тематизируемой опять-таки оказывается не сущность психического, а категориальный аппарат его описания. Как верно подметил М.Хайдеггер, "не-обходимое науки" оказывается всякий раз обойденным в ней [см. 59, с.248слл].
Таким образом, проблемная ситуация в психологической науке прежде всего характеризуется отсутствием сущностного постижения психической жизни в ее собственном бытии. Эмпирические исследования экспериментальной психологии, равно как и категориальный анализ теоретической психологии, неизбежно ведут к проблеме существа психического, от прояснения которой напрямую зависит возможность разрешения тех проблем, которые сама психология считает важнейшими: психофизической, психофизиологической и психогностической.
С учетом сказанного представляется весьма актуальным наше обращение к феноменологическому подходу, который претендует на возможность сущностного постижения психического. В своей программной статье "Философия как строгая наука" основатель феноменологии Э.Гуссерль писал: "В эпоху живой реакции против схоластики боевым кличем было: “долой пустые анализы слов”. Мы должны спрашивать у самих вещей. Назад к опыту, к созерцанию, которое одно только может дать нашим словам смысл и разумное право. Совершенно верно! Но что такое те вещи, и что это за опыт, к которым мы должны обращаться в психологии? Разве те высказывания, которые мы выспрашиваем у испытуемых лиц при эксперименте, суть вещи? И есть ли истолкование их высказываний “опыт” о психическом? Эксперименталисты сами скажут, что это только вторичный опыт; первичный имеет место у самих испытуемых и у экспериментирующих и интерпретирующих психологов, заключаясь в их собственных прежних самовосприятиях, которые по достаточным основаниям не являются, не могут являться самонаблюдениями" [23, с.143]. Особенностью феноменологической программы Гуссерля является то, что она претендует, во-первых, на сущностное исследование психического опыта "из самого первоисточника", а, во-вторых, на строгую методологию доступа к этому "первоисточнику" и на общезначимость результатов своего исследования.
На основе анализа существующих работ по истории психологии можно сделать вывод о том, что психологическая наука до сих пор уделяла недостаточное внимание феноменологическому подходу в целом и "феноменологической психологии" Гуссерля в частности. О феноменологических идеях почти не упоминается в учебниках по истории психологии. Вместе с тем, невозможно отрицать влияние, которое оказала феноменология на такие направления в психологии, как: гештальтпсихология, экзистенциальная психология, психоаналитические концепции Л.Бинсвангера и М.Босса. Феноменология имеет значительные результаты в таких областях психологического знания, как психология восприятия, воображения, эмоций, воли, когнитивной деятельности, социальная психология. Один из наиболее авторитетных исследователей феноменологического движения Г.Шпигельберг склонен даже утверждать, что в ХХ веке "феноменология повлияла на психологию и психиатрию более, чем какое-либо другое движение в философии" [96, p.XLI]. С точки зрения задач философского осмысления психологии важно иметь в виду, что среди крупнейших философских стратегий современности феноменология имеет, пожалуй, наиболее тесную связь с психологией.
Основной вопрос нашего исследования носит критический характер и состоит в том, чтобы установить, в какой степени оправданны претензии феноменологического подхода Гуссерля на сущностное и универсальное постижение психической жизни. Имеет ли феноменологический подход какие-либо перспективы в этом плане? И если имеет, то какие именно? Такова основная проблематика данной работы.
Степень разработанности проблемы
Феноменология является одним из основных направлений современной философии. Имеется огромный массив исследовательской литературы отечественных и зарубежных авторов, посвященной общим и частным проблемам феноменологии Гуссерля. Среди наиболее значительных работ по гуссерлевской феноменологии в целом следует назвать исследования Г.Г.Шпета, Г.Шпигельберга, Н.В.Мотрошиловой, П.П.Гайденко, В.И.Молчанова, А.Ф.Зотова, В.У.Бабушкина, К.С.Бакрадзе, К.А.Свасьяна, Э.Штрёкер, А.Агуирре. Исследований, посвященных феноменологической философии науки значительно меньше. На русском языке на эту тему написана только одна крупная монография (Бабушкин В.У. Феноменологическая философия науки. Критический анализ. М., 1985), кроме того, имеется ряд статей А.А.Михайлова, П.П.Гайденко, А.А.Печенкина. На наш взгляд, при всей значимости упомянутых работ, ни одна из них не выявляет систему общих принципов, лежащих в основании этого эпистемологического проекта. Среди зарубежных работ по гуссерлевской философии науки нужно особо выделить исследования Э.Штрёкер и С.Штрассера (Strasser). Что же касается непосредственной темы данного исследования, то нам не удалось обнаружить отечественных работ, в которых бы систематически анализировались основополагающие моменты гуссерлевской феноменологической психологии. За рубежом имеются два крупных исследования по феноменологической психологии Гуссерля — Г.Дрюе (Drüe, [70]) и Дж.Кокельманса (Kockelmans, [86]). Большое подспорье представляют также исторические труды Г.Шпигельберга [96 и 65]. Исследования Дрюе, Кокельманса и Шпигельберга следует однако признать явно недостаточными для решения заявленной у нас проблемы, поскольку они ориентированы в основном на изложение и исторический анализ гуссерлианства и не пытаются выявить и критически проанализировать фундаментальные проблемы рассматриваемого учения. По этой причине мы уделяем преимущественное внимание не второ-, а первоисточникам, т.е. текстам самого Гуссерля.
Объект исследования: философские проблемы психологической науки, ее предмета и методологии.
Предмет исследования: феноменологическая философия и методология психологии Гуссерля как один из парадигмально-методологических подходов в изучении психического. Далее мы будем также именовать феноменологический подход в психологии в соответствии с устоявшейся традицией феноменологической психологией. При этом нужно иметь в виду, что феноменологическая психология (в общем смысле) не исчерпывается исследованиями Гуссерля, под эту рубрику подпадают также исследования А.Пфендера, М.Шелера, М.Гайгера, Ж.-П.Сартра, М.Мерло-Понти, П.Рикёра и др., однако мы сочли возможным ограничить предмет настоящей работы анализом гуссерлевского проекта, так как именно в нем были сформированы философские основы феноменологического подхода.
Цель исследования состоит в том, чтобы путем критического анализа основных положений феноменологической психологии Гуссерля установить перспективы феноменологического подхода в плане сущностного исследования психического.
Для достижения этой цели требуется решить следующие задачи: