Экспериментальный гипноз как альтернатива
В то самое время, когда лаборатория Вундта набирала свою силу, группа французских исследователей обратилась к систематическому использованию экспериментального гипноза как инструмента психологических исследований. Первым был Рише (1879,1880), затем Бони (1885,1886) Бине и Фере (Binet, 1886; Binet & Fere, 1885) и бельгиец , Delboeuf (1886a, 1886b). В их исследованиях были изучены различные психологические функции в условиях искусственно вызванного состояния гипнотического сна. В противоположность опытам в Лейпциге, здесь не было обмена ролями между участниками эксперимента. Было ясное и четкое различие между экспериментатором и тем, над кем проводился эксперимент. Экспериментаторы оставались экспериментаторами, субъект гипноза оставался субъектом гипноза. Кроме этого, имелось яркое различие между учеными мужчинами и субъектами эксперимента, которые чаще всего были женщинами. Распространение социальных функций приближало модель к типовому современному эксперименту, с функцией предоставления источника данных, резко выделенной в роли субъекта эксперимента.
Связь между разыгрыванием ролей при гипнозе и при психологическом эксперименте, который в тот период относился к социальной психологии психологического эксперимента (Orne, 1962), стала более чем просто аналогией. С точки зрения социальной психологии, гипнотический эксперимент более предпочтителен, чем эксперимент Вундта, который составляет исторический прототип современного психологического эксперимента. К 1890, Бине перешел от экспериментов над загипнотизированными субъектами к экспериментам с детьми. (Бине 1890). Это было возможно без изменения основной социальной структуры экспериментальной ситуации. Для экспериментов Вундта, с другой стороны, такого рода расширение границ было невозможно, и, как расплата за необходимые ограничения, произошло практически вымирание методики.
Как мы видим, результатом опытов с гипнозом 1880-х годов стали жесткие и хорошо определяемые с самого начала роль и статус структуры. Что было на тот момент источником социальной структуры? Скорее всего, это был медицинский контекст, в котором проводились все эти опыты. Субъектами опытов были в основном клинические больные с истерией и «лунатизмом», а экспериментаторы в основном идентифицируются как медицинский персонал клиник. Эксперименты сами по себе вырастали напрямую из проходивших тогда исследований природы истерии и гипноза. Перед началом эксперимента, экспериментатор и субъект были уже участниками отношений доктор-пациент, и основные черты этих отношений продолжались в экспериментальной ситуации. Вся ситуация определялась в медицинских терминах. Главной чертой этого определения было понимание того, что изучаемые психологические состояния и явления были чем-то, от чего пациент страдает или чему он подвержен. Это сильно контрастирует с опытами Вундта, в которых большинство изучаемых явлений были продуктами индивидуальной активности.
Гораздо в меньшей степени изменчивость социальной структуры гипнотического эксперимента отражается в высоком уровне лингвистического разнобоя в описании участников опытной ситуации. В этом смысле мы находим первое постоянное использование термина субъект в экспериментальной психологии. Эти медико-ориентированные опыты совершенно случайно содержат ссылки на опыты над субъектами (sujet), поэтому этот термин долгое время использовался для описания жизни того, кто был объектом медицинского лечения и наблюдения.
Так же использовал этот термин еще Buffon в 18-м веке. Перед этим, subject обозначал труп, используемый для анатомических исследований, и в начале 19-го столетия люди говорили о пациентах как о удачном или не удачном субъекте хирургической операции (GrandLarousse, 1973; Littre, 1968). Когда гипноз начал занимать свое место в медицине, чему поспособствовали парижские исследования 80-х годов 19-го века, было бы естественно распространить уже сложившуюся медицинскую терминологию и на него. Однако, в медицинском контексте мы имеем формулировку здоровый субъект (sujetsains) (Fere, 1885, и в списках исследований Bremaud и byBottey цитируемых в Dessoir, 1888), когда речь идет о сравнении нормальных и анормальных индивидуумов. Нужно было сделать лишь шаг до генерализации использования термина субъект в описании любого индивидуума, подвергнутого психологическому наблюдению.. Этот шаг был вскоре сделан Бине и другими исследователями.
Таким образом, в первые годы в экспериментальной психологии выявились две различных модели психологического эксперимента как социальной ситуации. Их можно назвать лейпцигской и парижской моделями. Для Лейпцигской модели характерно высокое влияние общественных функций в экспериментальной ситуации, отраженное в недостаточном единообразии терминологии для описания ролей экспериментатора и субъекта как таковых. Люди, игравшие эти роли в каждый конкретный момент времени, более точно определялись в терминах, описывающих их отношения к физическому аппарату, чем в терминах их отношений друг к другу. В тоже время, функция субъекта имела более высокий статус, нежели функция экспериментатора, хотя эти функции могли быть присущи любому участнику экспериментальной ситуации. В парижской модели, напротив, роли экспериментатора и субъекта были резко отделены, экспериментатор занимал доминирующую позицию, и субъект выступал лишь в качестве объекта изучения, который подвергался определенным манипулятивным вмешательствам со стороны экспериментатора. Вместе с этим пришла более единообразная терминология, которая однозначно определяла субъекта как такового. Эти две модели были приняты на вооружение для исследования различных аспектов психологического функционирования: лейпцигская модель изучала аспекты нормального познания, а парижская модель использовалась для изучения анормального функционирования.
Редкие англоязычные публикации этого периода были не продуктом исследовательского сообщества, подобного лейпцигской или парижской групп, а скорее являлись индивидуальными исследования относительно изолированных ученых. Соответственно, мы можем обнаружить, что в этот период британские и американские ученые в своих публикациях склонялись к французской и германской моделям. Это нашло отражение в их использовании терминологии. Первые используют термин субъект, встречающийся в описаниях экспериментов, связанных с гипнотическим состоянием (Gurney, 1884; Hall, 1883). Интересно отметить, что в то же время GStanleyHall использовал термин субъект в контексте его работ в области экспериментального гипноза, но перешел на использования термина percipient (Hall & Donaldson, 1885) и observer (Hall & Jastrow, 1886), когда публиковал отчеты о своей экспериментальной работе с нормальными индивидуумами.
Cattell, похоже, был первым, кто использовал английское слово subject в описании психологического эксперимента с нормальным взрослым человеком в качестве источника данных (Cattell, 1886). Однако он не был последователен, и в публикациях 1889 года, где он выступает соавтором, мы можем встретить формулировку субъект или наблюдатель (Cattell & Bryant, 1889), с термином субъект в обратных кавычках. Использование термина субъект в обратных кавычках, в данном контексте, было широко распространено в английской литературе того времени (Gurney, 1884, 1887; Gurney, Myers, & Podmore, 1886, pp. 330-331; Jacobs, 1887), что, возможно, было вызвано французской моделью. Английский термин subject приобрел сходную коннотацию со своим французским эквивалентом. В 18-м веке он использовался для описания трупов, предназначенных для анатомических исследований, а к середине 19-го века также означал «человека, который предоставляет себя для медицинского или хирургического исследования» (OxfordEnglishDictionary, 1933, Vol. 10). Отсюда использование термина в контексте гипноза. Это уже несколько раз использовалось JamesBraid (например., Braid, 1960, p. 209).
Американские инновации
К концу века появились признаки того, что американская психология развивает стиль исследований, который отличается от любой европейской модели в некоторых фундаментальных вещах. Наиболее заметой чертой этого стиля было введение нового объекта психологических исследований - популяции индивидов.
В тех формах, в которых это было впервые установлено, психологический эксперимент был жестко связан с отношениями один-на-один между участниками. Однако, была и другая возможность. Недавно расширенная и бюрократизировавшаяся образовательная система экономически развитых стран, породила большое количество групп молодых людей, которые стали не только источником новых психологических задач, но и которые могли бы также рассмотрены в качестве потенциального источника психологических данных. Хотя в Европе несколько раз предпринимались шаги в этом направлении, систематическое следование новому стилю психологических изысканий изначально было явлением американской психологии.
Примитивные формы нового стиля получили развитие после заметных успехов на раннем этапе, полученных G. StanleyHall. Отчет об исследованиях был опубликован в его журнале PedagogicalSeminary (основанном лишь четырьмя годами позднее AmericanJournalofPsychology.). Эти исследования отличались от других психологических экспериментов того времени несколькими интересными способами проведения, не последним из которых был преобладанием фокуса на психологических характеристиках популяции над индивидуальными характеристиками. Изучение, в основном, базировалось на данных о сотнях субъектов, и исследования проводились с тысячами детей, что являлось крайней неожиданностью (например, Barnes, 1895; Kratz, 1896; Schallenberger, 1894).