Педагогические идеи Конфуция, его интерес к человеческой личности определял содержание образования, которое он предлагал своим ученикам. Он не отказывался от традиционного подхода в этой сфере, культивировавшегося в школах Китая в этот период, так как оно выражало ценности «древности», которую он боготворил. Основное содержание традиционного образования сводилось к изучению «шести искусств»: чтения, счета, музыки, этикета (правил хорошего поведения), стрельбы из лука и управления лошадью.
Однако Конфуций положил в основу содержания образования нравственное воспитание, которое дает народу мир и спокойствие. Оно включает гражданское воспитание, нормы и правила поведения, преданности и искренность. Нравственное обучение должно осуществляться в процессе изучения морали (этикета), поэзии и музыки.
Однако Конфуций положил в основу содержания образования нравственное воспитание, которое дает народу мир и спокойствие. Оно включает гражданское воспитание, нормы и правила поведения, преданность и искренность. Нравственное обучение должно осуществляться в процессе изучения морали (этикета), поэзии и музыки.
Некоторые современные китайские педагоги говорят о том, что Конфуций выступал за осуществление всестороннего воспитания учащихся, но подчеркивают, что не надо понимать это буквально, с позиции сегодняшнего толкования данного термина. У Конфуция это понимается уже и выступает как принцип морально-нравственного воспитания, соблюдение которого служит цели достижения гармонии в обществе. Гармония в обществе называется «Чжун юн» («Середина и постоянство»). «Середина – это великий принцип для всего мира; гармония – это великий Путь Вселенной. Благодаря гармонии середины мир находится на своем месте, и все живое растет» – гласит изречение из классического канонического трактата «Чжун юн». Гармония в обществе достигается на основе компромисса упорно учиться и совершенствоваться, а совершаемые ошибки – исправлять.
Конфуций жил в одну из самых творческих эпох китайской истории. Это был ее переломный момент, когда произошло первое великое духовное прозрение китайцев, и они сумели создать тот архетип, который во многом определил дальнейшее культурное развитие Китая. Учение Конфуция стало одним из выдающихся проявлений этого перелома.
Наметившаяся тенденция общественной жизни не могла бы возникнуть без пересмотра старых религиозных представлений. Раннечжоуская религия основывалась на вере в Небо как в «Верховного владыку», повелевающего всем миром. Она дополнялась верой в других богов и духов, магию и гадание. В чжоуском обществе с момента его создания проявлялась секулярная тенденция, которая еще больше усилилась во времена Конфуция. Первоучитель воспринял эту тенденцию своего века. Из «Бесед и Суждений» мы уже знаем, что он не называет небо «Верховным владыкой», отказывает ему в способности «говорить» и отрицает в нем многие другие черты. Он не любит молиться, сомневается в чудодейственной силе духов и не прибегает к помощи гадания. Все это образует рационалистическую сторону его учения, отвечавшую запросом современной ему эпохе.
Рационализм служил Конфуцию опорой для критики общественных пороков. Парадокс этой истории заключался в том, что сами очевидцы этой эпохи культурного расцвета, в том числе и первоучитель, не видел в ней ничего достойного и осуждали как век смуты и разбоя. В действительности так во многом и было: политическая раздробленность, нескончаемые войны, заговоры, подлые убийства. Нравы правящего слоя определялись жестокостью и моральными разложением. Конфуций находил одну из причин этого зла в невежестве людей. Он видел, что его современники предали забвению лучшие заветы древности и, не зная их, нарушают ее обрядовые и нравственные нормы. Поэтому он с такой настойчивостью призвал всех изучать древность. Изучал ее сам и без устали наставлял в ней других.
Здесь проявилась суть его рационализма. Он любит не мудрость вообще, а древность и процесс усвоения ее норм. Древность – тоже своего рода мудрость, и любовь к ней напоминает «любомудрие», философию. Но между ними есть и существенное отличие. Мысль сама по себе не главное в учении древних: хотя ему без нее не обойтись, она, в конечном счете, только его служанка. Учение является источником знаний, и Конфуций допускает «постижение нового» теми, кто «лелеет старое». При этом он понимает новое как синоним свежего, молодого, в каком она предстает перед потомками, а ее изначальном состоянии. Мысли отводится служебная функция истолкования древней традиции.
Первоучитель был в первую очередь ритуалистом, любовь к ритуалу владела им с детства. В детстве «Конфуций, играя, часто расставлял согласно ритуальному уставу жертвенные чаши и сосуды», - свидетельствует Сыма Цянь. Эта увлеченность прошла через всю его жизнь. Именно к ней сводились его привязанности, вел ли он речь о привязанности к учению, древности и т. п. И в древнем культурном наследии, которое он упорядочивал и «передавал», ему виделась, прежде всего, ритуальная сторона. Она же выступив у него на первый план во всем остальном. На предложение ученика отметить принесение в жертву живого барана Конфуций возражал:
Тебе, Цы. Жалко этого барана. А мне жаль этот ритуал.
В традиционных установлениях и обычаях первоучитель видел сохранившиеся формы жизни первопредков. Эти формы в его время использовались не к месту, утратили свое истинное содержание. Выход был один: чтобы вернуться к древности, требовалось выяснить изначальный смысл древних ритуалов и всю жизнь поместить в эти правильно понятые ритуальные формы.
Конфуция привлекала в обрядности не одна ее формальная сторона. Ритуал был для него не только средством, но и высшей целью, тем, в чем средство и цель полностью совпадают. Он особенно подчеркивал важность ритуальных принципов.
Естественно ожидать, что и жизненный путь такого убежденного ритуалиста должен был складываться в какой-то мере по законам ритуала. С этой точки зрения в его биографии особенно важны второй и третий периоды, когда он сначала в течение нескольких лет пользовался более высоким, чем прежде, социальным положением, а затем, вновь оказавшись внизу социальной лестницы, стал на долгие годы бродячим спасителем Поднебесной.
Факт традиции в вышей степени примечателен, ибо с предельной откровенностью указывает на то, что в центре конфуцианского мировоззрения лежал именно опыт полноты человеческого присутствия в мире, который есть, по сути, опыт творческого самообновления человека, делающим культуру памятником внутреннего, духовного подвижничества.
Необязательно наделять этот человеческий идеал чертами физической внешности. Но все же Конфуций предельно выпукло обозначил в своей проповеди тот первый, и важнейший, символ образования, который немецкий философ М. Шелер назвал «ценностным образцом личности», способным «разъяснять каждому человеку его предназначение, служить для нас мерилом и учить нас познать наши настоящие силы...»
Еще в детские годы Конфуций отличался послушанием, почтительностью к старшим и был не по возрасту рассудительным. Он проявлял большой интерес к народным обычаям, церемониям и обрядам, с уважением относился к старинным книгам и знаниям. Когда ему исполнилось 7 лет, мать отдала его учиться в школу, где он стал носить имя Чун Ни. Здесь он затмил своих сверстников прилежанием, успехами в учебе и скромностью, за что был назначен помощником своего учителя.
После признания конфуцианства господствующей официальной идеологией (2 в. до н. э.) этические идеи Конфуция в течение более 2 тыс. лет определяли характер и содержание образования в Китае. Однако его почитатели среди господствующего класса со временем окончательно вытравили из его педагогических идей все их достоинства: стремление научить учеников самостоятельно рассуждать и мыслить, индивидуальное развитие способностей и склонностей, уважение личности учащегося и др. Вместо живой речи восторжествовала архаичная книжная мудрость, на смену логике пришли схоластика и зубрежка. Школы стали готовить утонченных начетчиков. Конфуций был объявлен национальным гением и величайшим из мудрецов. Его портрету кланялись каждый учащийся, который переступал порог школы. Все школьники безоговорочно отдавали свою судьбу в руки учителя, который был строгим и полновластным хозяином в учебном заведении и, требовал от учащихся полного повиновения. Символом учительского авторитета стала бамбуковая палка, которая красовалась на самом видном месте.
Выхолощенные и превращенные со временем в догму педагогические идей Конфуция сыграли крайне отрицательную роль в истории образования в Китае, что особенно проявилось в 19 веке, когда Китай был вынужден вступить в контакты с капиталистическими странами Запада. Схоластическая мудрость древних конфуцианских канонов вопреки здравому смыслу вытесняла точные и прикладные науки, ограждала китайскую школу от полезных знаний, от практической жизни. Однако в этом не было вины Конфуция. Виноват был социально-экономический строй, установившийся в Китае на многие сотни лет.
Лучшие и передовые умы китайского народа всегда помнили о позитивных сторонах учения Конфуция, ценили его просветительные идеи, его интерес к жизни и делам человека. Настойчивое стремление Конфуция к знаниям, истине его гуманизм и проповедь борьбы за высокий нравственный идеал огромное воспитательное значение для десятков поколений китайцев. Любовь к учению, вежливость, уважение к старшим, почтение к родителям, которые проповедовал Конфуций, составили важную роль китайского менталитета, стали характерными чертами китайского народа.