Что касается отвлеченных наставлений в нравственности, то, по мнению Бецкого, небесполезно было бы над всеми дверями внутри и вне дома написать большими буквами такие общие правила (нравоучения): 1) не делай другим того, чего себе не желаешь; 2) поступай с другими так, как хочешь, чтобы с тобой поступали.
А в залах на стене, которая виднее прочих, написать также большими буквами: 1) не делай зла и не досаждай никому; 2) не вреди никакому животному и не озлобляй его; 3) не лги; 4) не будь никогда празден.
Воспитание обычно не обходится без наказаний, и Бецкой ставит вопрос о них. С одной стороны, без наказаний как будто трудно обойтись, а с другой, они представляются излишними при хорошем воспитании, при хорошем подборе воспитателей, людей кротких и обходительных. Если детей с самого начала их жизни окружить надлежащим уходом и поступать с ними осмотрительно, то есть надежда, что наказания будут весьма редки. "Единожды навсегда ввести в сей дом неподвижный закон и строго утвердить — никогда и ни за что не бить детей". Бить детей или только грозить им, бранить их, хотя бы и были к тому поводы, "есть существенное зло". Под влиянием наказаний дети становятся мстительными, притворными, обманщиками, угрюмыми и нечувствительными, сердца их ожесточаются и лишаются кротости. Легчайшими взысканиями могут служить: 1) стояние на одном месте, без опоры, в течение часа или двух; 2) запрещение прогулки с другими детьми; 3) выговор наедине; 4) публичный выговор; 5) хлеб и вода на 12 или 24 часа — для детей от 5 до 10 лет; 6) пост, смотря по возрасту, т. е. лишение завтрака, иногда и обеда, но никогда ужина. Во всех случаях до применения наказания следует обстоятельно разъяснить провинившимся, в чем заключается их проступок, чьи права нарушены провинившимися.
Все изложенные правила относительно воспитания маленьких нужно одинаково тщательно применять к детям обоих полов, без исключения. Бецкой вообще стоял за женское образование и находил, что в тех странах, в которых много работают женщины, вся жизненная обстановка бывает чиста и весела, жизнь же в странах с преобладанием мужского труда "гнусна и соединена со всякою неудобностью" 3.
Если сравнить изложенные мысли Бецкого о воспитании с педагогическими идеями Локка, то, несомненно, откроется между ними существенное родство. Взгляд Бецкого на детскую природу, на назначение воспитания, на преобладание нравственного элемента над умственным в воспитании составился под прямым влиянием "премудрого" Локка; в рассуждениях Бецкого о физическом уходе за детьми, о необходимости привлекательности чтения и в некоторых других замечаниях также веет дух Локка. Но к чести нашего педагога нужно сказать, что к идеям Локка он прибавлял и свои суждения, не следовал Локку слепо. Некоторые вопросы он ставил шире и глубже Локка.
У Бецкого весьма сильно выдвинута одна очень важная и любопытная черта воспитания, которая не встречается у Локка, а именно необходимость доброго веселого настроения воспитываемых для правильного и всестороннего их развития. Бецкой желает совсем изгнать уныние из воспитуемых. Уныние и печаль несвойственны детям, противны их природе. Дети весьма редко бывают "сложения печальнаго", "печаль приставникам должно от них (детей), как отраву, отвращать". На первый взгляд заботы Бецкого о беспечальной жизни питомцев могут показаться несколько странными; но кто глубже вдумается в значение доброго, веселого настроения для всей деятельности человека, для его телесного и душевного благосостояния, тот признает серьезный гигиенический и психолого-педагогический характер за стремлением Бецкого поддерживать в детях веселое настроение духа. Приходится очень жалеть, что наши воспитатели превратили все воспитание и все школы во что-то холодное, угрюмое, казенное, что пугает детей, кажется им тягостным, и совсем забыли завет Бецкого о веселом настроении как существенном условии правильного и всестороннего развития детей. С этой точки зрения заботы Бецкого о детских играх, о том, чтобы взрослые поменьше в них вмешивались, глубоко симпатичны и совершенно справедливы.
Бецкой решительно изгонял телесные наказания, считая их прямо вредными, и вообще стоял за возможное ограничение всяких наказаний, справедливо полагая, что при правильном и внимательном воспитании нужды в наказаниях будет мало. Локк для экстренных случаев оставлял телесные наказания, и даже довольно чувствительные, а похвалы и порицания признавал самыми главными воспитательными средствами.
Бецкой твердо настаивал на необходимости столь же тщательного воспитания девочек, как и мальчиков, чего у Локка мы не находим. Он очень много заботился о том, чтобы образование соответствовало личным склонностям и способностям детей, особенно окончательное образование, приводящее прямо к практической жизненной деятельности, чего у Локка мы опять же не встречаем в той мере и в столь решительной и последовательной форме.
Все эти черты придают педагогической теории Бецкого, по существу одинаковой с теорией Локка, особенный вид и характер. Теория Бецкого оказывается более широкой и гуманной, чем теория Локка, от нее веет бодростью, доверием к людям, радостным настроением; уважение к человеческой личности и человеческой природе, признание полной необходимости и разумности удовлетворять всем ее законным требованиям, не опутывать детей педантизмом ("педантизм есть сущая пагуба воспитания юношества"), не подавлять их разными схоластическими мудрствованиями и порядками сквозят во всех суждениях и речах нашего высокопросвещенного педагога. Свет, жизнь, теплота, сердечное чувство льются из уст Бецкого. Не забудем, что Бецкой в своей гуманной теории имел в виду прежде всего воспитание подкидышей — детей воспитательного дома, брошенных своими родителями, хотя те же начала считал необходимым применять к воспитанию и всех других детей, а Локк предлагал свои советы богатым и знатным родителям. У Локка педагогия строго сословная, у Бецкого — более общечеловеческая, но далеко не чуждая сословности, как увидим далее. Бецкой в своей педагогической теории осуществлял изречение, находящееся на одной из виньеток "Генерального плана": скелет подает женщине младенца, и рядом надпись: "Он также человек, и жизнь его священна".
Коренные недостатки педагогии XVIII века, как она выразилась у Бецкого, совершенно ясны: в этой педагогии очень много говорится о сердце, о чувствительности, о благородных мыслях и настроениях, но мало о развитии воли, об укреплении характера, о чем так настойчиво говорил Локк. Хотели готовить людей для жизненной борьбы, для реформ бытового строя и рассуждали о воспитании преимущественно чувств, лишь косвенно задевая волю и характер. Умственное образование ценили очень низко, давая ему третьестепенное значение, видя сущность умственного развития в умении обращаться в свете — "людскости", говорить на иностранных языках и поверхностно знать множество разнородных вещей. Нравственной силы образованию не приписывали, разнообразные науки и знания считали чем-то вроде духовной блестящей одежды, которая самого ума не составляет, как платье не составляет части организма. Этот взгляд на образование успешно мирился с энциклопедизмом учебных курсов — знать все, но чрезвычайно поверхностно и неосновательно, и не знать ничего обстоятельно и глубоко. Указанные недостатки, очень ясные у Бецкого, особенно ярко обнаруживались у его последователей, к которым следует причислить и Екатерину II. Она считала возможным объем и содержание воспитания определить так: "Здравое тело и умонаклонение к добру составляют все воспитание" или: "Замыкается же оное (воспитание) в четырех вещах: в добродетели, в учтивости, в добром поведении и в знании". Она повторяла в своих педагогических сочинениях идеи Бецкого, пытаясь приладить их к воспитанию великих князей. Но ничего оригинального у нее не вышло, многоязычие и энциклопедизм в ее плане воспитания великих князей — самые заметные черты, все прочее взято от Бецкого. Пытаясь внести нечто оригинальное в воспитание великих князей, она пишет (в инструкции Салтыкову): "Высокому рождению Их Высочеств паче иных предлежат два великия пути: 1-й — справедливости; 2-й — любви к ближнему; для того и другого нужнее всего, чтобы имели они порядочное и точное понятие о вещах, здравое тело и рассудок". Интересно знать: какому воспитаннику, какого сословия и общественного положения родителей не "предлежат" пути справедливости и любви к ближнему, кому не нужны порядочное и точное понятие о вещах, здравое тело и рассудок?