По мысли Роджерса, для здорового, интегрированного приспособления человек должен постоянно оценивать свои переживания, чтобы увидеть, насколько они требуют изменения ценностной структуры. Если всё больше “истинных” (присущих человеку в действительности. – А.Б.) ценностей замещаются ценностями, перенятыми или заимствованными у других, но воспринимаются как собственные, Я становится саморазрушающим домом. Такой человек будет чувствовать напряжённость, дискомфорт, ощущать себя “не в своей тарелке”.
Известно, что одним из главных новообразований личности подростка является чувство взрослости. Но задолго до того, как оно было описано в учебниках по возрастной психологии, Ф.М. Достоевский описал его проявление у тринадцатилетнего Коли Красоткина в “Братьях Карамазовых”.
Через две недели Коле должно исполниться 14 лет. Среди одноклассников он самый младший, а потому несколько презираемый старшими, из самолюбия или беспардонной отваги предложил, что он ночью, когда придёт одиннадцатичасовой поезд, ляжет между рельсами ничком, пока поезд пронесётся над ним на всех парах. И сделал. Ещё пример из общения со взрослыми: Коля ждёт свидания с Алёшей Карамазовым. Это будет первое знакомство. Ему очень хочется понравиться Алёше, он очень волнуется.
Коля решил, во-первых, надо себя в грязь лицом не ударить, показать независимость, чтобы Алёша не подумал, что ему тринадцать лет и принялся за такого же мальчишку (меньше его – А.Б.), как эти.
… “Скверно, однако же, то, что я такого маленького роста. Тузиков моложе меня, а на полголовы выше. Лицо у меня, впрочем, умное; я не хорош, я знаю, что я мерзок лицом, но лицо умное. Тоже надо не очень высказываться, а то сразу-то с объятиями, он и подумает… Тьфу, какая будет мерзость, если подумает!… Так волновался Коля, изо всех сил стараясь принять независимый вид. На примере общения Алёши с Колей можно видеть, как надо щадить чувство взрослости у подростка: Алёша появился скоро и спеша подошёл к Коле… Он прямо протянул Коле руку.
– Вот и вы (выделено мною – А.Б.) наконец, как мы вас все ждали.
Уважительное общение Алёши с Колей на равных развеяло все Колины сомнения. Он был чрезвычайно доволен Алёшей. Его поразило то, что с ним Алёша – в высшей степени на равной ноге и что тот говорит с ним как с “самым большим”.
То, что красота – это прежде всего экспрессия умного и доброго человека, показал в своих романах Л.Н. Толстой, например, в романе “Война и мир”, доказал учёный И.А. Сикорский в своём труде о психических директивах. Правильные черты лица не сделают красивым глупого или злого человека. Такие душевные качества, как терпение, кротость, деликатность, изящество, нежность, благородство и весь огромный инвентарь высшей жизни есть плод нравственного опыта и упражнения, выработанного на основании директив и поддерживаемого их неустанным действием… пока директивы высшего порядка не сделаются нашей второй натурой [3].
Вот какой увидел княжну Марью Николай Ростов, освободившуюся от постоянного страха перед отцом, от страха сделать что-нибудь не так или сказать что-нибудь не то в Воронеже у тётки: Когда Ростов вошёл в комнату, княжна опустила на мгновение голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с тёткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она, ещё более, чем мадемуазель Бурьен, удивились бы перемене, происходящей с ней.
С той минуты как она увидела это милое лицо, любимое лицо, какая-то новая сила жизни овладела ею и заставила её, помимо воли, говорить и действовать. Лицо её, с того времени как вошёл Растов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенах расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, тёмною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу.
Вся её внутренняя, недовольная собой работа, её страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – всё это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте её нежного лица.
Ростов увидел всё это так же ясно, как будто он знал всю её жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее главное, чем он сам”.
Надеюсь, что примеров, приведённых в статье, достаточно, чтобы убедиться в том, что подлинно художественная литература содержит море мыслей, которые могут быть облечены в научные гипотезы и проверены и подтверждены жизненными наблюдениями или экспериментально.
Для этого надо знать художественную литературу и любить её. Любовь к ней необходимо прививать с детства, прежде всего через сказку, читать или рассказывать которую надо не торопясь, выразительно, предварительно защитив ребёнка своей любовью, молитвой от всех страхов, содержащихся в сказке, как это делала няня Пушкина, а не записывать её на магнитную ленту, чтобы положить под подушку ребёнку перед сном.
Поэт неоднократно воспевал няню в своих стихах. Приведу для примера несколько строк: Ах! умолчу ль о мамушке моей, О прелести таинственных ночей, Когда в чепце, в старинном одеянье, Она, духов молитвой уклоня, С усердием перекрестит меня И шёпотом рассказывать мне станет, О мертвецах, о подвигах Бовы… От ужаса не шелохнусь, бывало, Едва, дыша, прижмусь под одеяло, Не чувствую ни ног, ни головы! Кроме того, ребёнка защищал от всех страшных историй непосредственный контакт любящего человека, рассказывающего сказку. В то же время эти страшные истории сказок, когда ребёнок “не чувствовал ни ног, ни головы”, являлись своебразной прививкой против ситуаций, вызывающих отрицательные эмоции в жизни. Защищённость была обеспечена ещё и тем, что события в сказках проходили далеко, далеко… Вот как об этом пишет И.А.Бунин в “Жизни Арсеньева”. "Вспоминая сказки, читанные и слышанные с детства, до сих пор чувствую, что самыми пленительными были в них слова о несущественном и необычном. “В некотором царстве, в некотором государстве, за тридевять земель… за горами, за лесами, за синими морями…” В дальнейшем, когда ребёнок подрастёт и научится читать сам, вкус к художественной литературе могут продолжить развивать семейные чтения, когда все члены семьи поочерёдно продолжают читать произведение, все остальные слушают, потом обсуждают прочитанное.
Очень широко использовал художественную литературу в своей монографии Ф.Д. Горбов “Я – второе я”, один из немногих психологов, имеющих высокие правительственные награды. За полёт Юрия Гагарина в космос он был награждён орденом Красной Звезды. В своём труде он использует очень многие художественные произведения (и поэзию, и прозу) как отечественных, так и зарубежных авторов, от Байрона до Есенина.
Поэзия – это “пророчество”, по выражению А. Белого. В подтвержение этой мысли Ф.Д. Горбов цитирует А. Белого: “Мир рвался в опытах Кюри Атомной, лопнувшей бомбой эти слова стали пророческими.
“Для меня, – пишет Горбов в своей книге, – родившегося в семье литератора и глубоко признательного литературе вообще и поэзии, в частности, данные художественных источников (выделено мною – А.Б.) были и остаются уникальными” [1. с.216].
На неизученность суицидных явлений наукой обратил внимание немецкий писатель Герман Гессе. В своём романе “Степной волк” он пишет о том, что есть люди, принадлежащие к самоубийцам, хотя они не обязательно кончают самоубийством, и есть люди не принадлежащие самоубийцам, хотя многие из них и кончают самоубийством. Если бы у нас была наука, считает Гессе, обладающая достаточным мужеством и достаточным чувством ответственности, чтобы заниматься человеком, а не просто механизмами жизненных процессов, если бы у нас было что-то похожее на антропологию, на психологию, то об этих фактах знали бы все. Художественная литература может помочь психологам, желающим заниматься человеком.
Что же касается воспитательного потенциала подлинно художественной литературы, то он просто не исчерпаем.
Итак, конкретные факты, приведённые в статье, подтверждают мысль о том, что художественная литература является неисчерпаемым источником идей для научных психологических исследований.
Желательно шире использовать метод анализа художественной литературы как особой группы документов.
Художественная литература является мощным средством формирования личности.
Условием для использования возможностей художественной литературы в научно-практической деятельности психологов и педагогов является потребность в её чтении, которую надо воспитывать с детства, иначе она не только не будет вызывать интереса, но будет быстро приводить к утомлению.
Список литературы
1. Горбов Ф.Д. Я – второе я. М. Воронеж, 2000. 224 с.
2. Плеханов Г.В. Искусство и общественная жизнь. Избранные философские произведения в 5-ти томах. М.: Госполитиздат, 1956 – 1958. Т.5.
3. Сикорский И.А. Всеобщая психология с физиогномикой в иллюстрированном изложении. Изд. второе, доп. Киев: Типография С.В. Кульженко, 1912. 330 с.
4. Симонов П.В. Что такое эмоция. М.: Наука, 1966. 96 с.
5. Страхов И.В. Психология литературного творчества.М. Воронеж, 1998. 384 с.
6. Художественная культура и развитие личности. М.: Мысль, 1978. 211с.
7. Центрированная на человеке теория Роджерса. Теории личности. М.: КСП+ 1997. 701 с.
8. Шадриков В.Д. Духовные способности. М.: Магистр, 1996. 36 с.